Что означает неделимость прав человека. Принцип деления и принцип неделимости

Проблемы в области прав человека, порождаемые глобализацией, находятся во внимании Генеральной Ассамблеи ООН, которая регулярно принимает резолюции, озаглавленные «Глобализация и ее воздействие на осуществление в полном объеме всех прав человека»277. В этих резолюциях, помимо прочего, указывается, что глобализация является не только экономическим процессом, но имеет социальные, политические, экологические и культурные аспекты, которые оказывают воздействие на осуществление в полном объеме всех прав человека. В них признается, что, хотя глобализация открывает широкие возможности, се благами пользуются весьма неравномерно, как неравномерно распределяются и се издержки. В документах выражается обеспокоенность расширяющимся разрывом между развитыми и развивающимися странами, а также внутри стран и указывается на то, что этот разрыв способствовал обострению проблемы нищеты, что оказывает негативное воздействие на осуществление в полном объеме всех прав человека, особенно в развивающихся странах. Кроме того, подчеркивается, что всс права человека являются универсальными, неделимыми, взаимозависимыми и взаимосвязанными и что международное сообщество должно рассматривать права человека глобально, на справедливой и равной основе, с одинаковым подходом и вниманием.

Решение проблем, порождаемых глобализацией, тесным образом связано с реализацией всех прав человека. Необходимо не просто декларативное провозглашение взаимозависимости и неделимости всех прав человека, но и действительное создание условий и механизмов, позволяющих эффективно защищать все права человека. Как указывает X. Бснгоа, в период после Второй мировой войны существовали две основные формы «демократии», одна из которых отражала либеральные представления о демократии и выдвигала на первый план выборную демократию и гражданские права, а другая основывалась на представлениях о социально-экономической демократии сгран с плановым хозяйством. Первая концепция была отражена в Международном пакте о гражданских и политических правах 1966 г., а вторая - в Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах 1966 г. Эти два подхода в определенной степени сдерживали широкие процессы глобализации, которые зарождались в обеих частях мира. После уничтожения этих барьеров процессы глобализации, не встречая никаких препятствий, обрели бесконтрольный и явно

неуправляемый характер

С прекращением существования социалистического блока и дальнейшим развитием глобализации, приходится констатировать, что в настоящее время в международных отношениях превалирует неолиберальный подход. Этот подход отражает позицию развитых стран и является доминирующим в деятельности наиболее влиятельных неправительственных организаций, занимающихся проблемами прав человека, - Human Rights Watch и Amnesty International. Такой подход, основывающийся на узкой концепции прав человека, подразумевающей преимущественно гражданские и политические права, вводит в заблуждение

2п См.: Док. ООН E/CN.4/Sub.2f1998/8. П. 25.

относительно причин неравенства и способствует его усилению, упускает из вида систематическое нарушение социальных и экономических прав миллиардов людей, без которых сложно говорить о достоинстве личности, а также затрудняет реализацию права на развитие в странах третьего мира. Кроме того, этот подход способствует дезинтеграции общества и вступает в противоречие с положениями ряда международно-правовых документов, в том числе - с положениями Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г., в преамбуле которого указывается, что «идеал свободной человеческой личности, пользующейся гражданской и политической свободой и свободой ог страха и нужды, может быть осуществлен только, если будут созданы такие условия, при которых каждый может пользоваться своими экономическими, социальными и культурными правами, так же как своими гражданскими и политическими правами».

Если же реализация экономических, социальных и культурных прав не обеспечивается, то гражданские и политические права низводятся до уровня ничего не значащих формальных категорий и, наоборот, одних лишь экономических, социальных и культурных прав при отсутствии реальных гражданских и политических прав недостаточно для того, чтобы обеспечить подлинные свободу и достоинство личности. Поэтому дискуссия по поводу того, какие права верховенствуют - права, проистекающие из принципа свободы, или права, проистекающие из принципа равенства, - лишена какого-либо смысла. Как отмечает Л.И. Глухарева, «комплекс прав и свобод универсален, объективен, нсизбиратслси и неделим, как едины и связаны все стороны человеческого

По нашему мнению, теории, основывающиеся на узкой концепции гграв человека, не способны обеспечить уважение человеческого достоинства и защиту всех прав человека для всех людей во веем мире, равно как они неспособны разрешить проблемы, препятствующие реализовать право на развитие в странах третьего мира. Учитывая то, что в настоящее время миллиарды людей во всем мире существуют в условиях крайней нищеты, почти не имея возможностей изменить такое положение, такие теории, лишь дискредитируют саму идею прав человека.

™ Глухарева Л.И. Права человека в современном мире (социально-философские основы и государст венно- правовое регулирование). М.: Юристъ, 2003. С. 34.

Представляется, поэтому, что основой для преодоления негативных последствий глобализации для прав человека должна составлять концепция неделимости прав человека, закрепленная во Всеобщей декларации прав человека и нашедшая свое подтверждение в Венской декларации и Программе действий 1993 г., а также в Декларации тысячелетия.

Ст. 28 Всеобщей декларации прав человека содержит положение, согласно

которому каждый человек имеет право на социальный и международный порядок,

при котором права и свободы, изложенные в Декларации, могут быть полностью

осуществлены. Как известно, Декларация не ограничивается перечислением лишь

гражданских и политических прав, но и устанавливает, что каждый человек имеет

право на такой жизненный уровень, включая пищу, одежду, жилище, медицинский

уход и необходимое социальное обслуживание, который необходим для

поддержания здоровья и благосостояния его самого и его семьи, и право на

обеспечение на случай безработицы, болезни, инвалидности, вдовства,

наступления старости или иного случая утраты средств к существованию по

независящим от него обстоятельствам (п. 1 ст. 25). В этом смысле, как отмечает X.

Бенгоа, экономические, социальные и культурные права образуют «этическую

границу» между жизнью в человеческом обществе и жизнью вне человеческого

общества, а в процессе глобализации эти права обретают новый смысл и должны

рассматриваться как совокупность основных прав, устанавливающих пределы

глобализации250. Он указывает на то, что «наивная вера в некую

предопределенность судьбы детей и взрослых, живущих в условиях чудовищной

нищеты в странах третьего мира не оправдана никакой логикой и здравым 281

СМЫСЛОМ» .

Еще по теме 4.2. Концепция неделимости всех прав человека как средство преодоления проблем, порождаемых глобализацией:

1. 1.2.3.4. Возможные коллизии исламской концепции прав человека с международными документами в области прав человека

Д.В.Шмонин, А.Г.Погоняйло

Франсиско Суарес об индивидуации

Франсиско Суарес

Ф рансиско Суарес (1548-1617) сыграл значи-тельную роль в истории европейской философии. Им была создана ме-тафизическая система, которая стала последней крупной формой сред-невековой схоластики. Она оказала серьезное влияние на мыслителей Нового времени: - Декарта, Спинозу, Лейбница, Локка и др. «Метафизические рассуждения» (1597), главное философское произведение Суареса, представляют собой своеобразную энциклопедию схоластиче¬ской мысли; в них рассматриваются практически все основные вопросы, составлявшие проблематику философии средних веков.

Важное место в онтологическом учении Суареса занимает вопрос о соотношении сущности и существования, находившийся в фокусе философских споров на протяжении столетий, поскольку был связан (в широком смысле) с фундаментальным вопросом о бытии: что есть сущее как таковое? Двусмысленность, двунаправленность этого ис¬ходного метафизического вопрошания (которое распадается, по мысли Хайдеггера, оставаясь единым, на вопрос о том, что значит «быть», и о том, что значит «быть чем-то») и составляет ядро онтологической проблематики.

Истоком вопроса о том, как соотносятся между собой сущность и существование, явилось аристотелевское определение, где сущность понимается и как «первая» («вот это»), и как «вторая» (родо-видовая). В неоплатонических комментариях к Стагириту вопрос о «двух» сущностях ставится как проблема онтологического статуса общих понятий, откуда и берет свое начало средневековый спор об универсалиях.
В ходе этого спора сложилось учение, ранее всего, по-видимому, в арабской схоластике, о так называемом «реальном различии» сущности и существования и поставлен вопрос о том, что делает «эту вещь» «этой вещью», материя или форма (принцип индивидуации). Инте­ресно посмотреть, как решает этот вопрос философ, являющийся старшим современником Галилея, Бэкона, Декарта, который возрож­дает на рубеже XVI и XVII веков жанр схоластических «сумм», как бы подводя итог всему сказанному до него.

Учение о сущности и существовании, о принципе индивидуации, которое содержится в «Метафизических рассуждениях», Суарес на­чинает, как того требует «порядок работы», с изложения точек зрения других мыслителей. Первую их них он приписывает Фоме Аквинско- му. Она достаточно известна: в любом из сотворенных сущих сущ­ность и существование являются двумя онтологически различными вещами.

Для того чтобы лучше понять то, о чем говорит Суарес, напомним некоторые моменты учения св. Фомы. Бытие (esse) в метафизике Ак- вината есть первая ступень творения. Бог понимается в томизме как actus purus, только в нем сущность и существование слиты воедино. В предметах же сотворенного мира они представляют собой две дейст­вительно различные вещи.

В трактате «О сущем и сущности» Фома замечает, что лишь в Боге «сущность есть само его бытие», в то время как сущности сотворен­ных субстанций не тождественны их существованию . Можно ска­зать, что «сущность» и «существование» здесь как бы определяют бы­тие с различных сторон: существование есть акт, в котором реально воплощается сущность. Однако «общий корень», по выражению П.П.Гайденко, сущности и существования не мешает «ангелическому доктору» придать онтологический характер их различию. Тварный мир, по Фоме, представляет собой некоторую иерархию сущих, сте­пень совершенства которых уменьшается по мере удаления по «сту­пенькам бытия» от Творца.

Вторая точка зрения, описываемая Суаресом, принадлежит «тон­кому доктору» Иоанну Дунсу Скоту. Одним из ключевых в онтологии Скота является понятие однозначности бытия. Это понятие восходит к аристотелевским «Категориям», где является идея синонимично­сти вещей (не слов): сущности «синонимны», если в одинаковом смысле носят одинаковые названия. У «тонкого доктора» это означа­ет, что бытие имеет во всех сущих, в том числе и в Боге, один и тот же смысл (что противоречит томизму, где глагол «быть», употребляе­мый по отношению к Творцу и по отношению к сотворенному миру, обозначает разные вещи).

Хайдеггер понимает бытие у Скота как «постоянную черту всего предметного»: «Бытие сохраняется неизменным во всяком предмете, сколько бы он ни был дифференцирован в своей содержательной полноте… » .

Из тезиса об однозначности бытия следует, что в сотворенных ве­щах присутствует формальное или модальное - не онтологическое, как у Фомы - различение сущности и существования, согласно кото­рому существование - лишь модус сущности (modus как онтологиче­ский термин для Скота есть способ, конкретный вариант существова­ния).

Сразу заметим, что Суарес отказывается принять оба изложенные мнения. Он отрицает онтологический характер различия сущности и существования, на чем настаивает Фома, но его также не устраивает позиция Дунса Скота.

Суарес принимает третье из разбираемых им мнений, которое он приписывает Александру Гальскому (1170/80-1245) и номинали­стам: сущность и существование становятся различными только в ра­зуме (tantum ratione). При этом он делает важное замечание о том, что строгому рассмотрению разума подлежат лишь «реальные сущно­сти» и «реальное существование»; другими словами, хотя различение есть действие интеллекта, исследуемый предмет должен либо суще­ствовать в действительности, либо иметь «способность» к такому су­ществованию (aptitude ad existendum). Это ограничение придает смысл мыслительной операции различения сущности и существова­ния сущности и существования (distinctio rationis) и обеспечивает ей необходимую основу в реальности (fundamentum inre) .

Обращение Суареса к Александру Гальскому, одному из основате­лей францисканской школы, требует внимания, поскольку сходство их позиций не столь уж очевидно. Александр, обсуждая проблему сущности и существования, опирается на уже сложившуюся в XII-XIII вв. терминологию. Так Гильом Овернский (1180-1249), то­варищ Александра по Парижскому университету, использует целый ряд сходных пар понятий: esse - quod est, quo est - quod est, ens ut nomeneus ut participium (которая потом встречается у Суареса), ens necessariym - ens posibile; список могла бы завершить оппозиция esse - essentia.

В трактате «Magisterium Divinale» Гильом пишет, что «… простое [сущее] имеет как нечто единое свое esse и свое quod est. Это то же са­мое, что сказать, что в этом истинно простом… нет различия quod est и quo est или esse (De Universe. 2.2.S.) . Под истинно простым понима­ется Бог; любое же сотворенное сущее «…является составленным ка­ким-то образом из quod est и quo est или esse»(Ibid.). Это происходит таким же образом, каким белое становится белым благодаря конкрет­ному предмету и белизне как таковой.

У Гильома из Оверни, кстати, в той же главе трактата можно найти замечание о том, что бытие сущих, отличных от Бога, «…отделимо со­образно… рассудку или сообразно интеллекту» (Ibid.). Возможно, за этим рассуждением скрывается близость позиций Гильома и Суареса.

В «Сумме теологии» Александра Гальского проблема сущности и существования также излагается в терминах quo est - quod est, а так­же подчеркивается несоизмеримость творящего и сотворенного бы­тия. Лишь в Боге quod est, т.е. «первая сущность», и quo est как бы- тие-esse идентичны, в любой же сотворенной вещи quo est и quod est различны. А именно это и утверждает Фома, выводя отсюда свою зна­менитую «аналогию сущего» (analogia entis): «бытие» сказывается о Боге и о твари не идентично и не различно, но аналогично, так что сло­во «быть» меняет свой смысл в зависимости от того, кому или чему приписывается бытие, Богу или твари.

Бог - сама сущая сущность, соединяющая сущность и существование в тварях, собственно, их творящая.

Следует заметить, что, вероятно, здесь сказывается некоторая раз­мытость понятий. У Александра esse, значение которого практически совпадет с quo est, не есть «бытие» Фомы Аквинского как первая сту­пень творения; скорее, esse-quo est Александр истолковывает как все­общую сущность, универсальную природу (essentia). И внешне сов­падающее с томистким различение quod est - quo est у Александра как бы «не покидает пределов сущности», оказывается чисто логиче­ским, понятийным различением сущности и существования. Вот на этот «интеллектуализм» Александра и близких ему мыслителей и ориентируется, по-видимому, Суарес.

Вернемся к формулировке Суареса, который полагает, что сущ­ность и существование как в Боге, так и в сотворенных сущих не могут быть разделены иначе, как посредством distinctio rationis cum fumdamento in re. Развертывание рассуждений на эту тему осуществ­ляется на фоне центральной идеи суаризма, идеи непосредственного творения Богом вещей из ничего (creatio ex nihilo). Поскольку осо­бенности понимания Суаресом акта творения во многом определяют его трактовку рассматриваемой оппозиции, этот вопрос требует неко­торых разъяснений.

В отличие от Фомы, Суарес переносит акцент с богоподобности сотворенных сущих, находящихся «на разных ступеньках бытия», на их непосредственную связь с единой высшей причиной. Творение осуществляется абсолютно свободной волей, не согласно идеям, ро­до-видовым сущностям, универсалиям, предустановленным формам и т.п. Творец не нуждается в образцах, он создает индивидуальные вещи непосредственно и из ничего. Поэтому в суаресинской концеп­ции отсутствует реальное разделение между абстрактными сущно­стями и конкретно существующими вещами, между сущностью и су­ществованием. И хотя основная аргументация по этому поводу разво­рачивается в 31 рассуждении, уже во втором рассуждении Суарес подчеркивает формальный характер различения, который демонст­рируется в терминах традиционной пары понятий, присутствовав­шей уже у Александра Гальского и Гильома Овернского, ens ut participium - ens ut nomen.

Первое значение (ens ut participium) получается, когда в ens, причастии от глагола «быть», акцентируется его «глагольность», в этом смысле «сущее» означает актуальное бытие, действительное существование. «Таким образом, говоря строго, глагол «быть» содержит в себе выражение своего собственного причастия, в котором и разреша­ется высказываемое утверждение» (D.M.2.4.) .

Второе значение, «сущее» как имя, определяет формальную сущ­ность вещи, которая существует или способна существовать. В этом значении «сущее» понимается как то, что обладает определенной сущностью (природой), которая может проявляться в реальном бы­тии. Сущее как имя, таким образом, относится не столько к конкрет­ным вещам, сколько к их природам, сущностям.

В 5 рассуждении философ поясняет свою точку зрения в терминах спора об универсалиях: «Общая сущность (вид или род. - Авт.) и конкретная вещь (tntitas singularis) не различаются, но только в разуме» (Ibid.5.3.). Одновре­менно замечает, что то, что называют универсалиями, истинно суще­ствует в вещах (res, quae universales denominantur, vere in re existunt): «Мы не придумываем их силой разума, но, скорее, познаем (находим) в вещах (in rebus esse intelligimus)» (Ibid.).

Симпатии томиста Суареса к номинализму вполне объяснимы: но­миналистов с его точки зрения можно упрекнуть только в одном, в не­точном изложении своих мыслей. Смысл же утверждений сводится, в общем, к тому, что познание универсалий возможно лишь в разуме. Номинализм, таким образом, не препятствует истинному познанию общих сущностей, которые содержатся и проявляются в индивидах, в конкретном бытии.

В 31 рассуждении по ходу обсуждения мнений предшествующих мыслителей, о которых шла речь, Суарес аргументирует свою пози­цию. В частности, он говорит о том, что принцип, конституирующий и определяющий что-либо как реальное бытие, не может быть чем-то внутренне различным, из чего следует, что не могут быть внутренне различными сущность и существование. Суарес также выступает против простого отождествления esse с ens in actu и essentia с ens in potentia, поскольку понимание существования как актуальности (actualitas), а сущности как возможности ничего не говорит об их раз­дельном существовании, но лишь проводит черту между тем, что есть, и тем, чего нет, но что может быть. Наконец, Суарес четко отделяет ме­тафизическое понятие тождеств сущности и существования в кон­кретных сущих от понятий физического соединения формы и мате­рии в предметах тварного мира. «Расчленение» этого метафизическо­го единства возможно лишь по аналогии с материей и формой для удобства ограниченного в своих возможностях человеческого разума. Можно сказать, что в акте творения актуализации конкретной сущно­сти в метафизическом плане соответствует физическое соединение материи и специфической формы. Божественная воля одновременно и непосредственно приводит к существованию индивида («этого че­ловека») и к спецификации - видовой ограниченности, отвечающей на вопрос «Quod est ?».

Таким образом, В «Метафизических рассуждениях» Суарес все­сторонне рассматривает проблему сущности и существования, при­водя разнообразные доказательства их онтологического единства при логическом («в плане познания») различии. Смысл такой трактовки традиционной схоластической дистинкции раскрывается в суаресианской концепции единства бытия и в учении о принципе индивидуации.

Философ различает три уровня проявления единства бытия (на­помним, что единство, истина, благо - три всеобщих свойства бытия, которые подробно рассматриваются в средние века, начиная с Фи­липпа Канцлера (1160-1236)): 1) индивидуальное, 2) формальное и 3) универсальное.

1. Индивидуальное единство, по Суаресу, есть то, что конституиру­ет индивида как такового и является собственным, уникальным для каждого существующего или способного существовать. «Каждая ин­дивидуальная вещь есть нумерически одна», - подчеркивает фило­соф.
2. Формальное единство принадлежит природе (сущности) инди­видуальной вещи. Все индивиды одного вида принадлежат одной и той же сущности. Отсюда выводится формальное (родо-видовое) единство, которое, как и единство индивидуальное, реально содер­жится в самих вещах и определяет - на уровне спецификации - их уникальность.

Два указанных уровня единств не различаются онтологически, так как общая природа реально присутствует только в «первых сущно­стях»; различение возможно лишь аналитическим путем, с помощью distinctio rationis.

1. Универсальное же единство формируется только посредством мыслительных операций, абстрагирующих общие понятия - «интен- циональные виды» от всего конкретного, единичного.

Единство бытия - это единство сущности и существования в лю­бом сущем, в единичной вещи, которая, как говорит Суарес, внутрен­не ограничена своей сущностью, а внешне - Богом в акте творения. Сущность определяет сама себя, исходя из Божественного замысла, а существование определяется тем, что оно есть существование данной сущности неким способом, установленным волей Творца в акте тво­рения (D.M.13.13).

Всякий индивид уникален в силу того, что непосредственно сотво­рен Богом и наделен в своем бытии неповторимым соединением сущ­ности и существования. Такая точка зрения не только выводит Суаре­са за рамки традиционно понимаемого вопроса о сущности и сущест­вовании и заканчивает эту дискуссию, делая одновременно бессмыс­ленной дальнейшую полемику реализма и номинализма о природе общих понятий; но и становится соединительным звеном между тра­диционной схоластикой и новоевропейской метафизикой, в первую очередь учениями Декарта и Лейбница .

В прямой зависимости от решения кардинальных проблем схола­стической философии - соотношения сущности и существования, потенции и акта, нетварного и тварного бытия, свободной воли и пре­допределения и т.д. находится решение вопроса о том, что делает вещь «этой вещью», т.е. то или иное понимание индивидуации.

Проблема индивидуации возникает там и тогда, где и когда состав­ляющий все содержание метафизики вопрос о бытии - что значит быть, ведь всякая вещь есть, но нигде отдельно от вещей мы не найдем этого «есть» - начинают решать «физически». А именно: ищут некую вещь-бытие, которая, вопреки замечанию Аристотеля о том, что не может отдельно существовать сущность и то, сущностью чего она яв­ляется, каким-то образом все же существует «отдельно» от самих ве­щей.

Постулировав наличие такой вещи-бытия, задумываются о том, как же она нисходит в конкретные вещи, «Опускается» до них. У Фомы Аквинского таким индивидуализирующим началом оказыва­ется материя, причем, не первоматерия, которая в силу своей неопре­деленности не в состоянии ничего определить и конкретизировать, а так называемая «Означенная», уже определенная материя, причем, определенная количественно (materia quantitate signata), не кость во­обще и плоть вообще, а «эта кость» и «эта плоть»:

«И поэтому следует знать, что принципом индивидуации является не всякая материя, понимаемая каким угодно образом, но только оз­наченная материя (materia signata); причем означенной материей я называю такую материю, которая рассматривается в определенных измерениях. Между тем, в определении человека - поскольку он есть человек - мы не предполагаем такой материи, но она предполагалась бы в определении Сократа, если бы Сократ имел определение» . По­добным образом проблему индивидуации решали Альберт Великий и Гильом Овернский.

Напротив, схоласты, связанные с августинианской традицией, по­лагают началом индивидуации форму. Так, св. Бонавентура считает, что индивидуум или эта неповторимая вещь образуется как некото­рое communicatio между материей и формой, в котором материя опре- деливается формой, и представляет собой hoc aliquid , где hoc - ма­терия, a aliquid - форма (In Sent. ШЛО.1.3.)- Оригинальное решение, непохожее на остальные, предложил Дуне Скот, очевидно, оно при­шло к нему в ходе спора с томистским принципом аналогии сущего. Сам Скот утверждает, что ни материя, ни форма не могут выступать индивидуализирующим началом, но что существует некая «общая природа» (форма и материя вместе), которая стягивается, конкрети­зируется в индивидах, являющих собой «последнюю реальность су­щего», последнюю определенность формы, материи и их единства. Индивиду не свойственна простота, он составлен, сложно и всесто­ронне определен (Ор.ох.П.3.5.1.). Хотя такое решение нельзя назвать номиналистским, но в сущности его очень трудно отличить от номи­нализма поздней схоластики, в частности, от оккамовского.

Суарес отвергает все перечисленные решения. Ни материя, ни форма, ни haecceitas Дунса Скота ему не подходят в качестве прин­ципа индивидуации, хотя, казалось бы, все логические ходы индиви­дуализации исчерпаны. Однако Суарес находит свой способ реше­ния. Сохраняя по видимости верность учению Фомы Аквинского, од­ним из оснований которого было так называемое реальное разделе­ние сущности и существования (без которого, очевидно, исчезает и сама проблема индивидуации, и которое необходимо Фоме, чтобы выстроить иерархию сущих по принципу аналогии) и отказываясь от учения Скота об «однозначности бытия», Суарес свою «аналогию» понимает совсем не так, как Фома. У Аквината Бог соединял сущ­ность и существования, будучи Сам сущей сущностью, и таким обра­зом творил мир. Суарес оставляет в силе положение о том, что Бог есть самосущее (ens a se), что Он существует по своей сущности; все же тварное бытие существует «из другого» (ab alio), по причастию. Но само творение философ объясняет как одновременно создание из ни­чего индивидуумов, сущности и существования которых могут быть различены только в мысли и не существуют отдельно друг от друга. Таким образом, Суарес эксплицитно отрицает реальное разделение сущности и существования, получая возможность сказать, что сущ­ность и существование не являются в тварных вещах двумя различ­ными вещами, и всякая тварь есть конечная, существующая сущ­ность, определенная изнутри своей собственной (созданной Богом вместе с ее существованием) природой и извне тем, что ее существо­вание задано божественным актом творения. Бог творит индивидуу­мы, - вот что утверждает Суарес, Бог всегда творит «все» (полно­стью, целиком) бытие своего создания, которое определено и ограни­чено изнутри своей собственной природой, а извне - действующей причиной (D.M.5.I.4.). Такой трактовкой принципа индивидуации Суарес фактически завершает долгую его историю, попросту показы­вая его ненужность: если исчезли исходные условия, в которых воз­ник этот вопрос, то и любое его решение потеряло смысл; но вместе с тем как бы открывается новая история принципа индивидуации.

В этом новом - новоевропейском - понимании индивидуация предстает всесторонней определенностью конкретной вещи, которая именно в силу бесконечности определений (надо определять все свя­зи, выявить все отношения, которые делают эту вещь этой вещью) и оказывается уходящей, убегающей от окончательной определенно­сти. Таким образом, принцип деления - принцип, требующий (как логическая операция) единства основания при классификации, срав­нивании и т.п. разных вещей (невозможно сравнивать колесо с крас­ным), и принцип неделимости совпадают: вещь - «эта вещь» в полно­те - недосягаемой - своих определений; субстанция, атом, индивид - это не то, что нельзя разделить, не нечто простое-неделимое, а то, что не исчерпывается одним, двумя, тремя, многими определениями, то, что будучи включено в одну систему отношений, может быть включено - и реально включено - в бесконечное множество других. Яснее всех об этом говорит Лейбниц, поясняя идею полного (развер­нутого) понятия конкретного сущего:

«Сущее (ens), - пишет философ, - есть то, понятие чего содержит в себе нечто положительное, или же что может быть нами понято,… а мы признаем нечто понятным лишь тогда, когда его понятие окажется полностью развернутым (axpplicatus) и не будет содержать ничего не­ясного». В «Новых опытах о человеческом разумении» Лейбниц за­мечет, «… что индивидуальность заключает в себе бесконечность, и только тот, кто в состоянии охватить ее, может обладать знанием принципа индивидуации той или иной вещи» . Последователь Лейбница Вольф говорит о сущем, определенном во всех отношениях ; отсюда же берет начало гегелевское понятие «всеоб­щего индивида» .

Журнал «Начало» №3-4 1996г.

Имеется в виду прежде всего текст Порфирия и комментарий к нему Боэция. См.: Боэций. Комментарий к Порфирию. // Утешение философией. М.,1990.

«Общество Иисуса», основанное в середине XVI в. Игнатием Лойолой с установкой на образовательную, педагогическую, миссионерскую деятельность, активное участие членов ордена в мирских (в т.ч. государственных) делах, быстро приобрело большое влияние на политическую и духовную жизнь не только католических, но и протестант­ских стран. Подробнее о роли ордена иезуитов в истории Европы XVI-XVII вв. см.: Рожков В. Очерки по истории римско-католической церкви. 4.1. М., 1994.

«De Legibus», десятитомный труд по всем формам права, опубликованный Суаре­сом в 1612 г., стал, очевидно, основой для более известного анализа теории права Г.Гро- ция, вышедшего 12 годами позднее.

В ходе разнородных политических процессов, сопровождавших идеологическую борьбу сторонников и противников Реформации, произошла не только «модерниза­ция» католической церкви, но значительные сдвиги в социально-экономических отно­шениях, появились новые подходы к политике, праву, демократическим свободам и т.п., одним словом, мир вступил в Новое время.

На фоне этого интересен факт пристального внимания к испанскому философу со стороны М.Хайдеггера, который подвергает разбору метафизическую доктрину Суареса в своих «Марбургских лекциях» 1927 года и посвящает ему параграф в работе «Основные понятия метафизики». По мнению Хайдеггера, его (Суареса) « … следует поставить еще выше Фомы…», поскольку он «… положил начало самостоятельному развитию метафизической проблематики, которая была особенно влиятельна… для зарождающейся философии Нового времени». (Хайдеггер М. Основные понятия метафизики. // Вопросы философии. 1989.№9.,с.153).

Фома Аквинский. О сущем и сущности. //Историкофилософский ежегодник - 88., с.246-247.

Цитату приводит В.В.Бибихин в кн.: Работы Э.Жильсона по культурологии и истории мысли. Вып.2. М., 1988, с.84.

Все то, что нельзя назвать «реальным» или «имеющим основу в реальности, Суарес не включает в предмет метафизики, но полагает связанным с ним и рассматривает в заключительном 54 рассуждении.

Цитаты из Александра Гальского и Гильома Овернского, использованные в настоящей статье, приводятся по: Beuchot М. La distinction entre esentia y existencia en los escolasticos, anteriores a Tomas de Aquino.// Revista de filosofia. Mexico. 1986/ Num.55.

Цит. по: Suarez Fr. MetaphysicarumDisputationum. T. 1-2. Venetiis,1619.

Известно, что учившийся в иезуитской школе «Ля Флеш» Декарт внимательно изучал труды Суареса. В течение всей своей жизни он сохранил привязанность к ним и не отправлялся в дорогу без томика, содержащего одно или несколько из «Метафизических рассуждений». Лейбниц, без особого почтения отзывавшийся о схоластике, выделял Суареса и отмечал, что чтение трудов последнего давалось ему с легкостью и удовольствием, с каким обычно читают романы.

Фома Аквинский. Указ.соч. с.233.

«Это нечто» (лат).

«Этость» (лат.).

Лейбниц Г.В. О способе отличений явлений реальных от воображаемых.//Соч. в 4 т. Т.З М., 1984. С. 110.

Лейбниц Г.В. Новые опыты о человеческом разумении.// Там же. Т.2. С.291.

См.:Вольф X. Разумные мысли о силах человеческого разума и их исправном употреблении в познании правды. Спб.,1765.№ 74.

См.: Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. Спб.,1992. С.14.

Проблема принципов является стержневой в теории и практике прав человека. Принципы определяют основные направления теоретической и практической деятельности в области прав человека, объединяют в целостную систему существенные, устойчивые и универсальные элементы прав и свобод человека. Они определяют также отношение самого человека к своим правам и правам других людей, регулируют его деятельность, связанную с уважением, поощрением и защитой прав и свобод.

Между тем проблема принципов прав человека, как считают некоторые исследователи, до сих пор весьма неопределенно и неоднозначно трактуется в международной идеологии прав человека и отсутствует в понятийном аппарате международных и региональных актов по правам человека. Такая ситуация негативно сказывается не только на общих идеологических установках, политико-правовых нормах и стандартах в области прав человека, усугубляя во многом их неопределенность и декларативность, но и на практической деятельности международной правозащитной системы.

Известный белорусский философ и политолог Л. Ф. Евменов полагает, что до тех пор, пока ученые не определятся четко с фундаментальными принципами прав человека, Организация Объединенных Наций, национальные государства не всегда будут способны принимать грамотные, адекватные объективной реальности и потребностям социального прогресса, действенные решения и практические меры по гарантированию, а главное, реализации прав человека. Пока не будут выработаны единые или хотя бы имеющие тенденцию к сближению и взаимоинтеграции научно корректные подходы к определению структуры, содержания и взаимосвязи принципов прав человека, до тех пор в международных и национальных отношениях будут воспроизводиться политико-правовое лицемерие, двойные стандарты и мерки в оценке реальной ситуации по реализации прав человека в том или ином государстве.

Л. Ф. Евменов подвергает резкой критике деятельность ООН, связанную с разработкой принципов прав человека, других правозащитных организаций. По его мнению, ООН еще далеко до серьезной разработки проблемы фундаментальных принципов прав человека. Критическая оценка дана также исследователям, занимающимся изучением проблемы прав человека.
В этой связи у читателя вполне закономерно могут возникнуть, на первый взгляд, элементарные вопросы: неужели права человека до сих пор являются «беспринципными»? Так ли на самом деле удручающе обстоят дела с разработкой принципов прав человека? Не драматизирует ли политолог Л. Ф. Евменов ситуацию в данном вопросе?

Чтобы ответить на эти и другие вопросы, обратимся к первоисточникам - международным, региональным и национальным документам, материалам конференций, других форумов, а также к монографической литературе по правам человека.

Прежде всего представляется целесообразным напомнить читателям, что есть принцип. В энциклопедическом словаре принцип (от лат. principium - начало, основа) трактуется как: 1) основное исходное положение какой-либо теории, учения, науки, мировоззрения, политической организации и т. д.; 2) внутреннее убеждение человека, определяющее его отношение к действительности, нормы поведения и деятельности.

В философии принцип также характеризуется как центральное понятие, основание системы, представляющее обобщение и распространение какого-либо положения на все явления той области, из которой данный принцип абстрагирован.

Исходя из этих определений, можно утверждать, что принципы прав человека отражают существенные, устойчивые и необходимые, или закономерные, проявления и связи. Они составляют онтологическое основание, на котором могут выстраиваться различные модели прав индивидов, групп и народов. Следовательно, принципы прав человека и их модификации соотносятся между собой как общее и единичное, заключающие в себе несущие конструкции этого целостного феномена.

В современной политико-правовой литературе можно встретить различные подходы к проблеме принципов прав человека, их артикуляции и классификации. Первый, базисный подход отражен, как нам представляется, в Уставе Организации Объединенных Наций, во Всеобщей декларации прав человека, в Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах, в Пакте о гражданских и политических правах, в других международных документах. В этих документах нашли закрепление важнейшие принципы прав человека, хотя сам термин здесь не называется. Это - принцип естественности и неотъемлемости прав, вытекающий из присущего человеческой личности достоинства; признания ценности человека, его прав и свобод; принцип всеобщности, или универсальности, прав человека; принцип равноправия всех граждан; уважения, поощрения и соблюдения прав человека; принцип активных действий всех государств, направленных на полное осуществление всех прав и свобод гражданина и человека и др.

Дальнейшее развитие и конкретизацию эти принципы получили в других официальных документах и материалах Организации Объединенных Наций, всемирных, региональных и национальных конференций по правам человека. Так, в резолюции 46/116 Генеральной Ассамблеи ООН о созыве Всемирной конференции по правам человека делается акцент на двух принципах - неделимости и взаимосвязанности прав человека3. Эти принципы образуют целостную систему гражданских, политических, экономических, социальных и культурных прав человека.

В итоговой декларации региональной конференции стран Азии (здесь и далее речь будет идти о региональных конференциях, проводимых в рамках подготовки ко Всемирной конференции по правам человека в Вене 1993 г.) особое внимание уделяется принципу неделимости прав человека. В итоговой декларации региональной конференции стран Африки, наоборот, принцип универсальности прав человека отвергается, однако признается принцип их неделимости. В итоговой же декларации региональной конференции стран Латинской Америки и Карибского бассейна принцип универсальности прав человека вообще не упоминается, а принципы взаимозависимости и неделимости трактуются как основы, из которых нужно исходить при изучении прав человека.

В документах Межрегиональной встречи в Страсбурге (28 января 1993 г.) речь идет о принципах универсальности, неделимости и солидарности прав человека. При этом данные принципы называются фундаментальными. Особенно четко в качестве таковых они были определены в докладе тогдашнего Генерального секретаря Совета Европы Катрин Лялюмьер. «Я настаиваю, - сказала Лялюмьер, - на трех фундаментальных принципах, а именно: универсальности, неделимости, солидарности…».

На этой же Межрегиональной встрече в Страсбурге Президент Ирландии Мэри Робинсон (основной докладчик) в своем заключительном слове подтвердила основные принципы универсальности и неделимости прав человека, которые должны были выступить в качестве основной цели будущей Всемирной конференции по правам человека в Вене. Ибо ниспровержение принципа универсальности прав человека, подчеркнула Робинсон, подрывает самые основы обязательства, принятого мировым сообществом, настаивать на нормативном минимуме.

14-25 июня 1993 г. в Вене состоялась Всемирная конференция по правам человека, на пленарном заседании которой выступил с докладом тогдашний Генеральный секретарь ООН Бутрос Бутрос-Гали. Он отметил, что права человека - это квинтэссенция ценностей, посредством которых мы все вместе подтверждаем, что мы - одно человеческое сообщество. Права человека только тогда могут существовать, когда мы делаем сознательное усилие, пытаясь установить нашу общую сущность независимо от нашей явной разделенности, наших временных различий, наших идеологических и культурных барьеров.

Мы должны подняться до такого понимания прав человека, которое сделало бы эти права универсальными.

В своем выступлении госпожа Лялюмьер вновь (через полгода после Страсбургской конференции) обращается к проблеме принципов прав человека. На этот раз она говорит лишь о двух принципах прав человека - универсальности и неделимости. Универсальные права человека одновременно являются и неделимыми. Важно, чтобы эти права - гражданские, политические, экономические, социальные, культурные - были гарантированы каждому человеку. Только тогда он может жить в достатке и достоинстве. Такими возможностями должны обладать все человеческие существа без каких быто ни было различий.

На пленарном заседании Конференции глубоким по содержанию и ярким по форме было также выступление представителя Исламской Республики Иран Махаммеда-Явада Зарифа. От имени своей страны он поддержал принцип универсальности прав человека. «Согласно Божественной логике, - сказал Зариф, - права даются не соглашением или договором, а дарованы человеческому созданию их Творцом. Они универсальны, не зависят от условий, им чужды границы, будь они временные или географические, не зависят от пола или других каких-то внешних качеств и барьеров».

В заключительных документах Венской всемирной конференции (Венская декларация и Программа действий) нашли свое закрепление по существу международные стандарты и основные принципы прав человека. Среди последних называются: принцип универсальности, неделимости, взаимосвязанности и взаимозависимости.

Второй подход к выделению принципов прав человека мы находим в исследованиях ведущих российских специалистов в данной области. В коллективном труде «Права человека» утверждается, что в основе международных соглашений и конвенций по вопросам, относящимся к правам человека, находятся такие основополагающие и общепризнанные принципы, как: принцип уважения суверенитета государств и недопустимости вмешательства в их внутренние дела; принцип самоопределения народов и наций; принцип равноправия всех людей и запрещения дискриминации; принцип равенства прав мужчин и женщин; принцип соблюдения фундаментальных прав и свобод в любой ситуации, включая вооруженные конфликты; принцип ответственности за преступные нарушения прав человека.

Как видно, российские исследователи во многом солидаризируются с мировым сообществом, признавая основные принципы прав человека, закрепленные в международных документах. В то же время они, на наш взгляд, не совсем обоснованно расширяют каталог принципов прав человека за счет включения в него принципов и императивов международных политических отношений. Судите сами. Согласно логике профессора В. А. Карташкина, к принципам прав человека относятся принцип уважения суверенитета государств и недопустимости вмешательства в их внутренние дела, принцип самоопределения народов и наций (в Международных пактах это не принцип, а право народов), а также принцип, в соответствии с которым определенные фундаментальные права и свободы должны соблюдаться в любой ситуации, включая вооруженные конфликты. Принципы, права и императивы - это понятия, которые хотя и близкие по своему содержанию, но все-таки не тождественные.

Третий подход к пониманию сущности и классификации принципов прав человека предложил белорусский исследователь Л. Ф. Евме-нов. Он полагает, что «принципы прав человека должны выражаться не одиночными, а парными и более категориями. … Почему? Потому что эти принципы отражают в реальной жизни узлы противоречий, которые выступают как нечто раздвоенное, расстроенное (и более), как нечто различное и единое одновременно, как нечто движущееся от одних уровней и значений к другим».

При этом, подчеркивает автор, необходимо учитывать, что данные принципы распадаются как принципы, если ликвидируется их внутренняя противоречивость и парная или более категориальность. Ибо в таком случае распадается движение объективной социальной реальности, проще, сама общественная жизнь со всеми своими принципами и императивами, само явление права человека.

В качестве «парных принципов» прав человека Л. Ф. Евменов выделяет: принцип универсальности и различия; неделимости и делимости (автономности); равенства и неравенства; неотчуждаемости и отчуждаемости прав человека. Именно эти принципы, полагает исследователь, и являются фундаментальными принципами, способными положить конец релятивизму в сфере прав человека.

Учитывая данный подход к построению системы принципов прав человека, можно построить свои рассуждения по той же схеме, по схеме «парных понятий». И тогда нам нужно обосновать тезис «неоспоримо - оспоримо».

Неоспоримым в концепции Л. Ф. Евменова является диалектический подход к анализу принципов прав человека. Никто не станет подвергать сомнению общепринятые императивы научного исследования, то, что принципы прав человека должны рассматриваться в единстве двух противоречивых сторон их сущности, в их взаимосвязи, взаимозависимости и взаимообусловленности. Это азбука диалектики.

В данном подходе, как нам представляется, оспоримо возведение «диалектической связки двух противоположных сторон прав человека», или, выражаясь философским языком, антиномий, в категорию принципов. Во-первых, потому что они противоречивы. Все та же диалектика учит, что высказывание, в котором одновременно содержатся утверждение и отрицание (А и не-А), является ложным. Ведь еще Аристотель доказал, что самопротиворечивая мысль не может быть истинной. Начиная с античности, запрет противоречия в рассуждениях является одним из важнейших принципов логического мышления.

Во-вторых, эти «парные принципы» логически не завершены. Они являются всего лишь вспомогательным приемом и промежуточной ступенью на пути движения к знанию-результату. А принцип - это все же знание-результат, которое исключает антиномии. Такие формально-логические противоречия в развитии научного познания выступают как его источник и движущая сила. Антиномии свидетельствуют о том, что принятая на данном этапе система понятий той или иной науки уже не может адекватно и полно описать некоторые явления объективной действительности.

К тому же, сами по себе антиномии, возникающие в познании, нельзя отождествлять с диалектическими противоречиями. Без соблюдения правил логики диалектика превращается в софистику, а логическое мышление без соблюдения диалектики - в метафизику. Диалектика занимается выявлением и разрешением противоречий, что связано с глубокими качественными преобразованиями в структуре научного знания, выходом к принципиально новому, более глубокому пониманию явлений.

В-третьих, «парные принципы» прав человека приведут уже не к частичному (с чем мы имеем дело сегодня), а к тотальному релятивизму, ибо они ликвидируют грани между противоположностями. Права человека, особенно практику их реализации, многие начнут оценивать исходя из места, времени и целесообразности. К примеру, мировое сообщество будет обвинять тот или иной диктаторский режим в массовых и грубых нарушениях прав человека, а диктатор будет утверждать, что западные страны не учитывают «национальных и культурных особенностей других народов». И все это будет укладываться в концепцию «парных принципов» прав человека, в частности в принцип универсальности и различия.

Таким образом, антиномии-проблемы, как и «парные принципы», - это всего лишь критические «пункты» процесса познания. Они - «моменты» в этом процессе, которые выводят знание на новый этап его развития, ведущий к получению определенного результата. В нашем случае таким результатом должны быть принципы прав человека.

В последние десятилетия в развитии мирового сообщества и отдельных государств возникли новые явления, тенденции и проблемы. Распался Советский Союз и система социализма, в результате современный мир стал однополярным. Соединенные Штаты Америки, Европейский Союз, НАТО стали, по существу, единственным мощным управленческим центром всей цивилизации. В этих условиях, с одной стороны, существует опасность принудительного распространения на периферийные районы мира образцов западной, прежде всего американской, цивилизации; с другой - радикальные силы исламского мира начинают все более активно и не всегда адекватно, иногда даже дикими, варварскими способами, реагировать на информационный, экономический, политико-правовой, идеологический и культурный «империализм» западных стран.

Все это требует внесения определенных коррективов не только в концепцию прав человека, но и в их принципы. Это позволяет, на наш взгляд, говорить еще об одном, четвертом, подходе к исследованию системы принципов и императивов прав человека. Приоритетными принципами в этой системе ныне являются: принцип всеобщности, или универсальности, прав человека; принцип учета разнообразия форм их проявления; принцип активного правозащитного действия, обязывающего каждого человека добиваться соблюдения как своих прав, так и прав других людей; принцип ответственности за любые нарушения прав и свобод человека.

Стержневым в этой системе принципом прав человека по-прежнему остается принцип универсальности, утверждающий их принадлежность всему человеческому роду. В основе понимания прав человека как универсального целостного феномена лежит, как известно, философское учение о единстве человечества, единых истоках и общих законах его развития (Ф. Вольтер, И. Г. Гердер, Т. Гоббс, Дж. Локк, Ш.-Луи Монтескье, И. Кант, К. Ясперс, Н. А. Бердяев, В. С. Соловьев, П. Сорокин и др.). Человек - это всегда «всечеловек» (Бердяев), он суть и отражение всего человеческого рода, имеющего единую природу и законы своего развития.

Вот почему принцип единства всех людей, а следовательно, их прав и свобод, направленный на постижение сущности их «бытия в едином и единого в бытии индивидуального» (Кант), нужно рассматривать как закон развития любого общества и человечества в целом. Это означает, что правами обладают все люди на планете - на западе и востоке, севере и юге, независимо от их расы, цвета кожи, пола, языка, вероисповедания, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного, сословного или иного положения.

В середине ХХ в. мировое сообщество пришло к осознанию необходимости придать правам и свободам человека как универсальному явлению форму международных стандартов, обязательных к исполнению на всех континентах земного шара. Начало этому процессу было положено созданием в 1945 г. Организации Объединенных Наций. В преамбуле Устава государства - участники ООН заявили о своей решимости избавить грядущие поколения от бедствий войн, утвердить веру в основные права человека, в его достоинство и ценность. Ужасы второй мировой войны привели международное сообщество к глубокому убеждению в том, что эффективная защита прав и свобод человека является одним из важнейших условий справедливости, равенства, всеобщего мира и прогресса.

В настоящее время международными стандартами считаются все документы в области прав и свобод человека, разработанные и принятые в системе ООН. Это означает, во-первых, общепризнанность норм международного права в области прав человека. В международных документах закреплены основные права и свободы человека, без которых ему практически невозможно существовать. Вот почему ни одно государство не отрицает важности и необходимости современного каталога прав и свобод человека.

Во-вторых, международные стандарты по правам и свободам человека являются общеобязательными. Все государства независимо от того, участвуют они или нет в соответствующем международном договоре, должны обеспечивать всем лицам, находящимся под их юрисдикцией, возможность осуществления основных прав и свобод человека. Несоблюдение и нарушение тем или иным государством общепризнанных норм международного права является основанием для рассмотрения в структурах ООН вопроса о состоянии прав и свобод человека и принятия по нему определенных решений.

Права и свободы человека как универсальный феномен представляют собой сложное социальное образование. В их содержании можно выделить три основных элемента, отражающих процесс их функционирования в гражданском, политическом, социально-экономическом и духовном пространстве. Первый - это идеи, принципы, нормы и ценности, составляющие теоретико-методологические основы изучения прав и свобод человека. В качестве ведущего в этой группе элементов выступает принцип, утверждающий человека в качестве наивысшей ценности в каждом обществе.

Второй важнейший элемент содержания прав человека как универсальной ценности составляют политико-правовые нормы, закрепленные в Международном билле, других общепризнанных международных документах, в национальных законодательствах. Среди этих документов особо выделяются Всеобщая декларация прав человека, Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах, Международный пакт о гражданских и политических правах, Факультативный протокол к Международному пакту о гражданских и политических правах, Второй факультативный протокол к Международному пакту о гражданских и политических правах, направленный на отмену смертной казни.

Третий структурно-содержательный компонент прав и свобод составляет разветвленная и многоуровневая система поощрения и защиты прав человека. Сюда входят международная защита прав и свобод человека, региональные системы защиты прав человека, национальные государственные учреждения и институты защиты прав человека и неправительственные правозащитные организации. В международно-правовых документах, закрепляющих основные права, главная роль в защите прав человека отводится национальным учреждениям и, в первую очередь, государствам.

Между тем принцип универсальности, несмотря на его всеобщее признание, до сих пор продолжают оспаривать отдельные политики, идеологи и ученые. И речь идет не только о представителях исламского мира, которые в данном вопросе проявляют особую активность. К ним примыкают также некоторые идеологи христианства и буддизма, а если точнее - апологеты антидемократических политических режимов. Так, российский исследователь Л. Н. Шестаков считает, что для признания прав человека в качестве общечеловеческих ценностей сегодня нет достаточных оснований. «Общечеловеческими они станут тогда, - подчеркивает Шестаков, - когда в перечень основных прав и свобод будут включены те, которые, несмотря на то, что незнакомы европейскому обществу, признаются правами и свободами человека в неевропейских цивилизациях». Причем, какие права «неевропейских цивилизаций» нужно включить в перечень основных прав и свобод человека, автор не называет.

Аналогичную мысль высказывает и белорусский исследователь А. Тиковенко. По его мнению, Всеобщая декларация прав человека представляет собой документ, где выражено мировоззрение англосаксонской цивилизации и права. «Но ведь у каждой цивилизации, -полагает Тиковенко, - свои специфические взгляды на эти проблемы, свои особенности. Нам почти не известна восточная система, в которой права человека тесно связаны с его обязанностями … Культ порядочности у некоторых народов закреплен законодательно, как это сделано, например, в Японии или Китае»13. Но ведь нравственность, призывы к «порядочности» всех граждан и государств пронизывают и все международные документы по правам человека. Национальные законодательства, если в этом есть необходимость, могут их развить и конкретизировать.

Представитель арабского мира Абу-Сахлиех также считает, что Декларация прав человека является исключительно творением Запада. Поэтому нужно еще выяснить, в какой мере могут быть применены ее положения в неевропейских странах и на иных континентах.

Однако эти рассуждения оппонентов универсальности прав человека приводят к постановке таких вопросов: какие именно специфические права неевропейских цивилизаций необходимо включить в перечень универсальных прав и свобод человека? Как отличить специфику проявления прав и свобод человека от элементарных нарушений последних? К примеру, в тегеранской тюрьме Эвин 23 мая 2001 г. казнили 34-летнюю актрису, преступление которой состояло в том, что она снялась в нескольких порнофильмах. Последние восемь лет своей жизни осужденная провела в заключении. Подозреваемую обвинили в супружеской неверности и аморальном поведении - преступлениях, которые, согласно исламским законам, караются смертной казнью. Что это - дикость или «национальная специфика» проявления прав и свобод человека в исламских странах.

Чаще всего идейные противники принципа универсальности прав человека нападают на Всеобщую декларацию прав человека. Вокруг этого исторического документа, выполняющего роль международного стандарта по правам человека для всех государств, циркулирует множество мифов, домыслов и даже спекуляций. Представляетсяуместным рассмотреть здесь наиболее характерные мифы, искажающие объективную точку зрения относительно ценности этого документа для всех народов, и факты, их опровергающие.

Миф первый: Всеобщая декларация прав человека является исключительно творением стран Запада. А вот исторические факты. В состав специального комитета ООН, разрабатывавшего текст этого документа, входили представители восьми стран: Китая, Ливана, Чили, Великобритании, Франции, Австралии, Советского Союза и Соединенных Штатов Америки. Были получены предложения от многих других стран. Председателем комитета была Элеонора Рузвельт, американская общественная деятельница, активно работающая в гуманитарной области, и супруга президента Франклина Д. Рузвельта. Вице-председателем комитета был китайский дипломат Чан Пен Чун, а докладчиком - ливанский философ доктор Чарльз Малик. В конце 1948 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла Декларацию 48 голосами «за» при 8 воздержавшихся - в основном это были представители стран социалистического блока. Против этого документа не голосовал никто.

Миф второй: Декларация стала дискриминационной попыткой колониальных держав навязать свою волю более слабым, малым государствам. Исторические факты: страны так называемого «третьего мира», такие, как Панама, Чили и Куба, стали самыми первыми и самыми решительными сторонниками идеи, чтобы ООН пришла к соглашению об определенном наборе универсальных прав человека. Декларация явилась одним из первых международных соглашений, признавших равноправие всех людей, населяющих планету Земля, и достоинство каждого отдельного человека вне зависимости от страны, в которой он живет, и от ее международного статуса и силы. Этот принцип ясно сформулирован в ст. 2 Декларации: «Каждый человек должен обладать всеми правами и всеми свободами, провозглашенными настоящей Декларацией, без какого бы то ни было различия как в отношении расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного, сословного или иного положения».

Миф третий: в Декларации делается упор только на права отдельных людей и игнорируются интересы общественных групп. Реальное положение: в п. 3 ст. 16 говорится, что семья является естественной и основной ячейкой общества и имеет право на защиту со стороны общества и государства; в ст. 29 подчеркивается, что каждый человек имеет обязанности перед обществом. Кроме того, там сказано, что при осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, которые установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе.

Миф четвертый: Декларация обходит вниманием экономические и социальные права. И этот миф легко опровергается самой же Декларацией. В ст. 23 говорится: «Каждый человек имеет право на труд, на свободный выбор работы, на справедливые и благоприятные условия труда и на защиту от безработицы»17. В ст. 25 сказано, что каждый человек имеет право на такой жизненный уровень, включая пищу, одежду, жилище, медицинский уход и необходимое социальное обслуживание, который необходим для поддержания здоровья и благосостояния его самого и его семьи, и права на обеспечение на случай безработицы, болезни, инвалидности, вдовства, наступления старости или иного случая утраты средств к существованию.

Многие из вопросов о правах человека, которые обсуждаются в настоящее время, были предметом дебатов между составителями текста Всеобщей декларации. Авторы текста создали всеобъемлющий документ, в котором отражены позиции многих стран и который сохраняет свою актуальность и связь с реальностью и сейчас. Тщательное изучение Всеобщей декларации прав человека позволяет людям, принадлежащим к любой культуре, понять, почему этот документ является одним из самых значительных, актуальных и непреходящих документов современности.

В этой связи, как нам представляется, вполне убедительным аргументом в пользу принципа универсальности прав человека являются рассуждения бывшего президента Тайваня Ли Тен-хун. Он полагает, что когда представители отдельных стран, скажем Сингапура, Малайзии, континентального Китая или других стран, говорят об особых «азиатских ценностях» в области прав и свобод человека, чаще всего они проявляют лицемерие и бросают вызов демократии. Это делается, как правило, с целью «романтизации» своих не совсем демократических политических режимов. Однако эти аргументы являются слабым алиби для антидемократической политики. Когда речь идет о международных документах по правам человека, говорит Ли, здесь не уместны рассуждения об особых «азиатских» или «африканских» ценностях. В этих документах закреплены универсальные права и свободы человека, их нужно уважать и соблюдать всем и на всех континентах.

Тест по теме: Права и обязанности граждан

Вариант 1

А 1. Какие права не закреплены в международных документах?

1. Гражданские 2. Социальные 3. Культурные 4. Партийные

А 2. Что означает принцип неделимости прав человека?

1. Каждый человек обладает всей совокупностью прав
2. Для каждого человека существуют свои права
3. Запрет передавать свои права другому человеку
4. Право человека самому определять свои права и обязанности

А 3. Верны ли суждения о правах человека:

А. Права человека не имеют границ.

Б. Права человека закрепляют его автономность по отношению к государству.

А 4. Верны ли суждения об обязанностях:

А. В Конституции РФ воспитание детей рассматривается как право и обязанность родителей.

Б. Обязанности подлежат безусловному выполнению

1.Верно только А 2.Верно только Б 3.Верны оба суждения 4.Оба суждения неверны

В 1. Ниже приведен перечень терминов. Все они, за исключением одного, характеризуют понятие

«документ». Укажите термин, относящийся к другому понятию.

1. Декларация 2. Пакт 3. Конституция 4. Конфликт 5. Конвенция 6. Удостоверение

С 1. Что такое закон? Приведите примеры сборников законов в истории России.

Вариант 2

А 1. Основной, главный закон страны:

1. Великая хартия вольностей 2. Декларация 3. Конституция 4. Конвенция

А 2. Утверждение, что все люди рождаются свободными и равными в своих правах, подчеркивает характер

Прав человека как:

1. Равный 2. Неотчуждаемый 3. Всеобщий 4. Неделимый

А 3. Верны ли суждения оправах человека:

А. Гражданские права могут быть названы исходными.

Б. Права граждан России закреплены во всеобщей декларации прав человека.

1.Верно только А 2.Верно только Б 3.Верны оба суждения 4.Оба суждения неверны

А 4. Верно ли, что:

А. Благодаря закреплению прав человека они обретают границы дозволенного.

Б. Чем старше человек, тем больше у него прав.

1.Верно только А 2.Верно только Б 3.Верны оба суждения 4.Оба суждения неверны

В 1. Что из приведенного ниже списка характеризует права человека?