Что означает понятие верховенство права. Верховенство закона - это что такое? Роль принципа верховенства закона

Вступление.......................................3

Основные принципы "Верховенства Права"...........4

Правительство народа,управляемое народом,

существующее для народа..........................4

Раздение властей и принципы взаимодействия

между ними.......................................6

Представительная демократия......................8

Ограниченное правительство и федерализм..........8

Судебная система.................................9

Заключение......................................10

Список литературы...............................12

Вступление.

"Конституция-основной закон государства",-именно так дано

определение этого понятия в словарях. Конституция

определяет строй государства,форму управления им,

отношения между властью и гражданами этого государства.

А теперь перейдем к вышеобозначенной Конституции США. С

целью выработки Конституции в 1787 году был созван

Конгресс Представителей Штатов,который в течении 5

месяцев рассматривал предложенные проекты закона.

Наибольшую поддержку получил проект,предложенный штатом

"отцом и философом американской Конституции".Через 7

месяцев проект был принят 9 -ю штатами и вступил в силу.

Всеми 13-ю штатами Конституция была ратифицированна в

1791 году.Конституция была довольно-таки "умеренным" по

духу документом-в ее разработке не принимали участия

представители "Радикалов".Но "радикальное крыло" не

осталось в стороне-под их давлением в 1791 году были

приняты первые 10 поправок к Конституции США "Билль о

Правах".

Конституция США вобрала в себя самые передовые идеи

государственного устройства,а также демократические идеи

передовых мыслителей того времени:Локка,Монтескье. Именно

то, что Конституция основанна на демократических

принципах позволяет о том,что в Конституции США соблюден

речь.

Осовные принципы "Верховенства Права".

"Верховенство Права" -собирательный термин, означающий

наиболее важные аспекты демократического правления.Его

суть в том,что правиительственные решения должны быть

основаны на согласии народа,и действовать через структуры

и процедуры,разработанные для предупреждения

индивидуальных потрясений и государственной тирании,

на пяти основополагающих принципах:

для народа.

жизнь.

А теперь мы проанализируем каждый из этих принципов.

Правительство народа, управляемое народом и

существующее для народа.

Подавляющее большинство философов и политических

мыслителей отдавали бразды правления в демократическом

государстве именно народу, а не нескольким его

представителям и элите.Так,например,Д.Локк рассматривал

правительство как орган,основанный на общем согласии,и

писал, что действия правительства,превышающие действие

закона -бесправны.Он также писал:"Там где кончается

закон, начинается тирания...".Отражением этих посылов в

американской Декларации независимости являются строки:

"Мы убеждены,что следующие истины являются

самодоказуемыми: все люди рождены равными друг другу; они

наделены их Создателем определенными неотъемлемыми

правами;среди нихправо на жизнь,свободу,стремление к

счастью.И для того,чтобы защитить эти права,среди людей

созданы правительства,получающие свою справедливую власть

в соответствии с желанием народа.

Выводы из этого принципа следующие:

Конституции должны претворять в жизнь фундаментальные

соглашения с народом-такие конституции являются

высочайшей формой закона,которому должны подчиняться все

остальные законы и действия правительства. Конституции

должны претворять в жизнь фундаментальные предписания

демократического общества, а не стараться объединить

постоянно меняющиеся законы.

Законодательные органы и руководящие представители

исполнительной власти должны и избираться на всеобщих

выборах по системе, гарантирующей постоянную

подотчетность, а также их честность и открытость.

Не должно быть никакого объединения партии с

государством или контроля партии над выборами.

Конституционная система должна давать возможность для

благоразумных ее поправок в следтствии развития общества.

А теперь проанализируем Конституцию США на предмет

соответствия этому принципу. Конституция США после

принятия "Билля о Правах" претерпела только 10 поправок к

своему тексту,что позволяет говорить о том,что

конституционная система в случае необходимости может быть

подвергнута корректировке и что в ней содержатся лишь

фундаментальные основы устройства общества. В Конституции

также четко определен порядок выборов представителей в

исполнительную и законодательную ветви власти,и сделанно

все во избежание "сращивания" партий и государства.

Разделение властей и принципы

взаимодействия между ними.

Монтескье писал в работе "О духе законов" в 1748 году:

"Политическая свобода объекта представляет собой

уравновешенность ума,возникающую из понимания,которое

каждая личность имеет о своей безопасности.Для того,чтобы

иметь эту свободу,требуется,чтобы правительство было

друга. Когда законодательные и исполнительные силы

объеденены в одном и том же человеке или органе

магистратуры,то свобода невозможна,так как могут

возникнуть опасения,что тот же самый монарх или сенат

сможет ввести тиранические законы,использовать их

тираническим образом. опять же,свободы не может быть,если

судебная власть не разделена с законодательной и

исполнительной.Если она объединена с законодательной

властью,то свобода субъекта подвергается произвольному

контролю;судья превращается в законодателя. Если она

объеденина с исполнительной властью,судья может поступать

со всей ожесточенностью угнетателя." Принцип разделения

властей Конституцией США был заимствован у Конституции

штата Массачусетс 1780 года,который звучал так: "В

правительстве этого штата Законодательный комитет никогда

не должен иметь прово применять исполнительную и судебную

власть или одну из них; Исполнительный комитет никогда не

должен иметь право применять судебную и законодательную

власть или одну из них; Судебный комитет никогда не

должен иметь право применять исполнительную и

законодательную власть или одну из них;в конечном

результате это может стать правительство права, а не

правительство людей." В Конституции США принцип

разделения властей дополнен системой "сдержек и

противовесов"-Исполнительный комитет имеет право наложить

вето на решение Законодательного органа,Сенат имеет право

также то,что именно Конгресс "объявлял войну","набирал и

также и внутри законодательных органов в виде

двухпалатной системы, избираемой различными избирателей и

на различные сроки. Следует,однако,заметить,что в случае

установления контроля партии над государством все

принципы разделения властей аннулируются и все выгоды,

даваемые этим принципом верховенства права будут утеряны.

Представительная демократия.

Каждая демократическая система встает перед проблемой

того,каким образом защищать права и достоинство граждан

от действий правительства - произвольных или одобренных

большинством. Наилучшим решением является предоставление

Конституцией гарантий личных прав и свобод граждан,часто

называемых Биллем о правах. Другие пути решения включают

в себя создание барьера против фракционности и

опрометчивых законов посредством представительной

демократии,двухпалатной системы и осторожного подхода к

законодательным обсуждениям и действиям,как и

предоставление ограниченной власти,которая не в состоянии

скомпрометировать эти основные свободы. Посмотрев в текст

Конституции США мы сразу увидим,что защита прав и

достоинства в ней осуществлена обоими способами: это и

"Билль о Правах", существующий уже более 200 лет,это и

провозглашение представительной демократии, и создание

двухпалатной системы, и предоставление ограниченной

Ограниченное правительство и федерализм.

Ограниченное центральное правительство необходимо для

того, чтобы максимизировать региональный и местный

контроль над правительственными функциями, принципиально

правительство и федерализм разделяют власть между

центральным правительством, которое должно иметь власть в

вопросах обороны,внешней политики, внутреннего рынка и

других вопросах управления, влияющих на граждан в

общегосударственном масштабе, а региональные и местные

власти -возможность управления в таких областях, как

муниципальные услуги, образование,в основном влияющих на

граждан на местном уровне. Этот принцип одновременно

позволяет правительству легче реагировать на запросы

населения и быть более открытым гражанскому контролю, а

также поощряет разнообразие в общественных политиках,

принимаемых регионами в соответствии с региональными

особенностями,что несет в себе принцип соучаствоющей

демократии,при которой люди наиболее подверженные влиянию

какого-либо решения,имеют право участвовать в его

выработке. В Конституции США прямо указаны вопросы

компетенции органов центральной власти, а также сказано,

что все остальные вопросы, не входящие в компетенцию

федеральных органов, находятся во власти властей штатов

Судебная система.

Независимая судебная система -наиважнейший компонент в

принципе разделения властей, так же как и в эффективном

принципе конституционализма; она включает в себя и

реализует основные условия, на которые согласен народ.

Исходя из огромной важности судебного разбирательства как

основного механизма осуществления Конституциии и

проведения в жизнь верховенства права, считаю, что оно

само по себе как фундаментальный принцип. Конечно,

никакой другой принцип в истории США не был настолько

важен для проведения в жизнь целостности основных

конституционных обеспечений верховенства права, как

принцип независимого судебного разбирательства. И

возможно, его основной задачей является защита

фундаментальных прав и свобод индивида от посягательств

на них со стороны федеральных властей и властей штатов.

Судебное разбирательство независимым судебным органом

является единственным путем к эффективному утверждунию

приоритета Конституции.

Несомненно, обязанность суда- определить, что является

законом. Если два закона конфликтуют один с другим, суд

должен решить когда и какой из законов может быть

применен. Если закон разнится с конституцией то суд

должен решить,какое из конфликтующих правил будет

управлять данным случаем. Это является сутью правовых

обязанностей.

Заключение.

Только что мы рассмотели Конституцию США в контексте

соответствия ее принципу "Верховенства Права". И во время

этого стало очевидно, что каждый из принципов

"Верховенства Права":

1.Правительство народа,управляемое народом,существующее

для народа.

2.Разделение властей на исполнительную,судебную и

законодательную,а также принципы их взаимодействия.

3.Представительная демократия,процедурные и существенные

ограничения в отношении действий правительства,

направленных против частных лиц.

4.Ограниченное правительство и федерализм.

5.Судебное разбирательство независимой системой судебных

органов как основной механизм проиудения законов в

положен в основу Конституции США и в ней созданы все

необходимые механизмы претворения этих принципов в жизнь.

Основываясь на этом со всей ответственностью можно

заявить, что США- светское демократическое государство,

основу конституционного устройства которого составляет

Верховенство Права.

Теперь- лично мое мнение:

Я считаю, что демократия не есть высшая форма устройства

государства, я считаю, что с дальнейшим развитием

общественных отношений надобность в государстве отпадет.

А США одним из лучших способов адаптировало

демократическую идею к своим потребностям.

В этой работе была использована следующая литература:

1. Хрестоматия по политологии Ч.2 .

2. Д.Н. Мур "Верховенство Права: Обзор".

3. А.Е. Дик Ховард "Конституализм".

4. А.Е. Дик Ховард "Федерализм".

Понятие верховенства права

Определение 1

Верховенство права (верховенство закона, англ. «ruleoflaw») – правовая доктрина, согласно которой никто не может становится превыше закона, все являются равными перед законом, никто не может наказываться иначе, как в учрежденном законом порядке и лишь за его нарушение.

Верховенство закона также подразумевает, что все подзаконные акты и акты правоприменительного типа подчинены основному закону и не входят в противоречие с ним.

В соответствии с естественно-правовой теорией для верховенства права является необходимым, чтобы все нормативно-правовые акты, в их числе, законодательство и конституция, и вся деятельность власти государства были подчинены цели защиты достоинства, прав и свобод каждого человека.

Определение 2

Государство, всецело реализовавшее принцип верховенства права, именуют правовым государством.

Концепт верховенства права известен ещё с давнейших времён, недаром философ древнегреческого происхождения Аристотель писал: «Управлять должен закон».

Основные положения принципа

Замечание 1

В философии права настоящего времени, верховенство права противопоставляется идее, что конкретные должностные лица или властные органы могут стоять выше закона или иметь чрезмерно широкие полномочия и таким образом творить произвол.

Доктрина верховенства права требует, чтобы его нормы публиковались, являлись стабильными и предсказуемыми в собственном применении.

Она так же требует доступности системы правосудия и её независимости от законодательной и исполнительной властных ветвей с тем, чтобы судьи вершили приговоры лишь на основании законодательства и непреложных фактов.

В современных вариациях доктрины также утверждено, что члены общества должны обладать возможностью участия в образовании и внесении изменений в законы, регулирующие их поведение.

Традиционно выделяют следующие основные концепты верховенства закона:

1. Формальный;
2. Содержательный.

Формальное понимание верховенства закона не производит суждений о справедливости норм, а выделяет процедурные атрибуты, которыми должна обладать система права. Этот подход призван изолировать предсказуемость и эффективность работы системы от вопросов этики об её ответственности за результаты.

Такие интерпретации верховенства права значительным образом усилили свое влияние после Нюрнбергского процесса, признавшего руководителей нацистской Германии преступниками без соблюдения некоторых формальностей, а также после правозащитной деятельности Махатмы Ганди и Мартина Лютера Кинга.

Замечание 2

Чтобы не смешивать формальную трактовку означенного принципа с содержательной, Парламентская ассамблея Совета Европы советует для первой применять терминологию «верховенство закона», а для последней использовать понятие «верховенство права».

Согласно определению, озвученному в 2004 году в докладе Генерального секретаря ООН «Господство права и правосудие переходного периода в конфликтных и постконфликтных обществах», господство права представляется понятием, которое составляет саму сущность миссии ООН.

Речь в данном случае идет о таком принципе управления, согласно которому все лица, структуры, учреждения государственные и частные, в том числе и само государство, осуществляют жизнедеятельность под воздействием законов, публично принятых, которые в равной степени выполняются и независимым образом реализуются судебными органами, и которые являются совместимыми с международными нормативами и стандартами в сфере человеческих прав».

Ученый-юрист украинского происхождения А.Н.Костенко, отталкиваясь оттеории социального натурализма, выдвинул предложение интерпретировать принцип верховенства права как "принцип верховенства законов естественного права".

История верховенства права

Данный термин применяется с начала 17 века (петиция Якову Первому со стороны Палаты общин в 1610 г. Несколько ранее данная идея была озвучена в решении Суда общих тяжб под председательством Эдварда Кока, хоть сам король оценивал подобный взгляд на собственную власть в форме «измены»).

Важно заметить, что концепт значительно старше и далеко не всегда связан с представлениями о демократии в современном ее понимании. К примеру, Аристотель настаивал, что «управлять должен закон». Похожих взглядов придерживался Цицерон, говоривший: «Все мы являемся рабами законов».

Закон абсолютизировали древнекитайские «легисты», которые представлялись приверженцами школы «фацзя», в период нахождения у власти учреждающие в государстве, как правило, слишком суровые наказания за множественные проступки. Но, с точки зрения легистов, закон должен являться не средством народа по обузданию властителей, а больше средством для властителей по управлению народом. Противоположно, в 13 веке Фома Аквинский утверждал, что конкретно верховенство закона представляет собой учрежденный Богом «естественный порядок».

Идеология, утверждающая, что свобода действий обладающих властью лиц должна находить правовые ограничения, является характерной прежде всего для англосаксонской традиции права. В 18 веке ее представляли:

• Дж. Локк;
• С. Джонсон;
• Т. Пейн;
• Дж. Адамс.

Во множестве, невзирая на некие разногласия в акцентировании, верховенство права приближается к развивавшемуся в романо-германской философии правового типа термину «правовое государство» (нем. Rechtsstaat, фр. Étatdedroit). Применение какой-либо терминологии связывается основным образом с различиями в обычаях правового характера и их исторических аспектов.

Наиболее древний источник, в котором учреждается идеология подчиненности власти закону, - из Торы (часть Святого Писания) Моисея.

А. Дайси и его современные последователи

Среди проблем теории и прак-тики отечественного и ми-рового конституционализма приоритет принадлежит тематике верховенства права. Объясняется это, прежде всего, значимостью идеи «верховенства права», которая наряду с понятиями «демократия» и «права человека» составляет триаду европей-ских и общечеловеческих ценностей, фундамент Совета Европы и осно-ву конституционного строя многих стран, в том числе и Украины. К этому следует добавить, что по сравнению с двумя другими составляющими упо-мянутой триады понятие «верховен-ство права» менее разработано. Ак-тивную работу по ликвидации этого отставания ведут ученые различных стран, структуры ООН, Евросоюза, Совета Европы, международные ассо-циации юристов, опираясь при этом на взгляды основоположника идеи верховенства права.

Своим появлением и обретением доктринального характера идея вер-ховенства права обязана профессо-ру Оксфордского университета Аль-берту Дайси и его работе «Основы государственного права Англии: Вве-дение в изучение английской кон-ституции», вышедшей в свет в 1885 году 1 . Вводную часть своей работы ученый посвятил характеристике конституционного права Англии. Порой вместо этого термина он ис-пользует в качестве тождественного ему понятие «государственное пра-во». Сам Дайси объяснял это тем, что «термин "конституционное право"... сравнительно недавнего происхож-дения» (С. 7—8).

А. Дайси об английском конституционализме

Согласно определению видного английского правоведа конститу-ционное право Англии составляют два вида норм. К первому относятся законы писаные (статуты парламен-та — статутарное право) и неписаные (решения судов — общее право). Эти нормы составляют конституционное право в собственном смысле слова и могут быть названы для отличия «за-конами конституции» (С. 28). Другой вид норм составляют соглашения, обычаи, привычки, регулирующие деятельность многих представите-лей верховной власти, но не являю-щиеся законами, так как, в отличие от последних, они не имеют судебной защиты. «Эта часть конституционно-го права может быть для отличия на-звана "соглашениями" (conventions) конституции или конституционной моралью» (Там же).

Предупреждая изучающих консти-туционное право о трудностях, с ко-торыми им предстоит столкнуться, Дайси сравнивает его с «лабиринтом запутанных вопросов». Для выхода из него он предлагает использовать в качестве руководящей нити три основополагающих принципа анг-лийской конституции: верховенство законодательной власти парламента; господство общего права во всем го-сударственном устройстве; зависи-мость конституционных соглашений от законов конституции (С. 43).

Принцип верховенства парламен-та, которому Дайси посвятил первую часть своей работы, в его понимании означает, во-первых, право парламен-та «издавать и уничтожать всевозмож-ные законы» и, во-вторых, то, что ни одно лицо и ни одно учреждение не имеют «права преступать или не ис-полнять законодательные акты пар-ламента» (С. 45).

В подтверждение положения о вер-ховной и неограниченной законода-тельной власти парламента А. Дайси апеллирует к авторитету У. Блэксто-на , приводя отрывок из его сочине-ния «Комментарии». В этом отрывке обращают на себя внимание слова, актуальность которых более чем оче-видна и сегодня, в свете положения дел в украинском парламенте. Полно-мочия английского парламента столь велики, отмечал Блэкстон, что позво-ляют говорить о его всемогуществе, «поэтому для свободы королевства весьма существенно, чтобы эти важ-ные полномочия вверялись лицам, выдающимся по своей честности, стойкости и знаниям» (С. 48).

Вторая часть работы Дайси посвя-щена принципу верховенства (гос-подства) права, в котором заключены три значения.

Суть первого ученый видит в том, что никто не может быть наказан «иначе как за определенное наруше-ние закона, доказанное обычным за-конным способом перед обыкновен-ными судами страны». Иначе говоря, господство права в этом значении «представляет контраст со всякой правительственной системой, осно-ванной на применении правитель-ственными лицами широкой и про-извольной принудительной власти» (С. 210).

Вторым значением «господства права мы, — поясняет А. Дайси, — выражаем не только то, что у нас нет никого, кто был бы выше закона, но и нечто совершенно иное — имен-но, что у нас всякий человек, каково бы ни было его звание и положе-ние, подчиняется обыкновенным законам государства и подлежит юрисдикции обыкновенных судов» (С. 9—10).

Раскрывая третье значение «гос-подства права», Дайси указывает на то, что конституция Англии являет-ся не источником прав и свобод че-ловека, а их следствием (см. С. 227—228).

В отличие от зарубежных кон-ституций, являющихся результатом законодательного акта, «английская конституция не была создана сразу и является результатом не законо-дательства в обыкновенном смыс-ле слова, а тех состязаний, которые велись в судах из-за прав отдельных лиц» (С. 220). Отсюда следует, что конституция Англии основана на господстве права потому, что ее об-щие принципы, под которыми Дай-си понимает права и свободы человека, являются обобщен-ным результатом судебных решений, определяющих пра-ва частных лиц, в то время как в иных странах обеспече-ние прав частных лиц зависит от об-щих принципов кон-ституции (см. С. 219). Для большей ясности Дайси использует ло-гическую формулу, согласно которой в зарубежных странах «права частных лиц являются дедукцией из принципов конституции, тогда как в Англии так называемые принципы конституции представляют индукции или обоб-щения, основанные на отдельных решениях, произнесенных судами относительно прав данных лиц»(С. 221).

Указанное различие приводит Дайси к выводу, что там, где права и свободы являются следствием прин-ципов конституции, их можно либо приостановить, либо отнять вооб-ще. В Англии же, где права и свободы составляют часть конституции, это невозможно без уничтожения самой конституции (см. С. 226). Таким об-разом, конституция Англии не про-возглашает и не устанавливает права и свободы человека, а констатирует факт их объективного существова-ния в качестве своей собственной основы.

В третьей части книги Дайси зада-ется целью «определить и выяснить отношения или связь между строго юридическим и условным элементами конституции» (С. 403). Ее реализацию он связывает с определением харак-тера конституционных соглашений и с выявлением силы, заставляющей по-виноваться им. При этом ученый со-лидарен со своим другом и коллегой Фримэном, который характеризовал конституционные соглашения как «условный кодекс» конституционной морали, как «целую систему полити-ческой нравственности», как «целый свод правил для политических деяте-лей», составляющий дух конституции (С.404—405).

Во множестве разнообразных правил, обычаев, привычек, состав-ляющих конституционную мораль, большая их часть, по мнению Дай-си, представляет правила, опреде-ляющие, как должна применяться произвольная власть короны (см. С. 408). Речь идет о дискреционной власти правительства, не выходящей «из сферы законного произвола ко-роны» (С. 409). Другая часть консти-туционных соглашений относится к осуществлению привилегий пар-ламента или, иначе говоря, к дис-креционной власти каждой из палат парламента.

Главное назначение тех и других Дайси видел в обеспечении парла-ментом и правительством «воли той власти, которая в современной Ан-глии является настоящим верхов-ным правителем государства. воли нации» (С. 415). Такой подход к оп-ределению характера конституци-онных соглашений позволил Дайси найти ответ на вопрос: почему они, не являясь законом, имеют силу за-кона, и какая санкция гарантирует повиновение им? Отвечая на по-ставленный вопрос, он приходит к выводу, «что сила, принуждающая повиноваться конституционной мо-рали, есть не что иное, как сила зако-на» (С. 440).

Используя конкретные примеры, Дайси показывает, как всякий, пося-гающий на то или иное конституци-онное соглашение, неизбежно про-воцирует нарушение закона и должен подвергнуться за это ответственно-сти как нарушитель закона. При этом он не только определил три руково-дящих принципа, «проходящих че-рез всю современную английскую конституцию», но и наполнил их концептуальным содержанием, зало-жив основы трех доктрин: суверени-тета парламента, верховенства права и конституционной морали. Из них особой значимостью, актуальностью и востребованностью как в отдельных странах, так и в международном мас-штабе, поныне отличается доктрина верховенства права.

Ее основы, заложенные Дайси, уг-лубляются и обогащаются новым содержанием соответственно тем изменениям, которые произошли и происходят в социальной и поли-тико-правовой жизни человечества. В результате были созданы теорети-ческие предпосылки для закрепле-ния принципа верховенства права в конституциях многих стран и ут-верждения его в качестве одного из основных принципов международ-ного права.

Верховенство права: интепретация С. Головатого

Краткий аналитический обзор уси-лий международных организаций, общественных образований, поли-тиков и ученых различных стран по развитию идеи верховенства права содержится в докладе Венецианской комиссии «О верховенстве права», принятом на 86-м ее пленарном за-седании, проходившем 25—26 марта 2011 года . Необходимость доклада была вызвана разночтением поня-тия «верховенство права» в контексте концепций «Rule of law», «Rechtsstaat» и «Etat de Droit», а также его общим, лишенным конкретности характе-ром. Это и обусловило цель докла-да — минимизировать упомянутое разночтение, выявить консенсусное определение понятия «верховенство права» и его основных элементов.

В порядке реализации этой цели Венецианская комиссия сочла нуж-ным выделить в своем докладе следу-ющие положения:

— понятие «верховенство права» наряду с понятиями «права челове-ка» и «демократия» составляют фун-даментальную основу общеевропей-ского дома — Совета Европы;

— предметом верховенства пра-ва является осуществление власти и отношения между личностью и госу-дарством;

— понятие «верховенство права» несет в себе не только процессуаль-ное (формальное), но и материальное (субстантивное) содержание;

— необходимыми универсаль-ными элементами понятия «верхо-венство права», носящими не толь-ко формальный, но и материальный характер, являются законность, пра-вовая определенность, запрещение произвола, доступ к правосудию в не-зависимых и беспристрастных судах, соблюдение прав человека, запрет дискриминации и равенство перед законом .

Знакомству с докладом Венециан-ской комиссии украинская научная общественность обязана С. Голо-ватому, который не только перевел его на украинский язык, но и со-проводил публикацию своими ком-ментариями в специальной статье . Солидаризируясь с основными по-ложениями доклада, ученый отме-тил исключительную важность для отечественной юридической науки и практики тех его тезисов, кото-рые посвящены историческим исто-кам понятия «верховенство права». В связи с этим он обращает внима-ние на особую значимость тезиса о том, что современное понятие «вер-ховенство права» выдвинул профес-сор Дайси в своей упоминавшейся выше работе. По мнению Головато-го, глубокое изучение классического произведения Дайси, овладение его творческим наследием являются не-пременным условием современного понимания верховенства права. Бо-лее того, «без всего этого, — считает он, — развитие украинской право-вой науки и практическое утвержде-ние верховенства права в Украине — обречены» .

В связи с отсутствием издания ра-боты Дайси на украинском языке, Головатый рекомендует тем, кто не владеет языком оригинала, свое под-робное изложение ее содержания на украинском языке, которое дано им в монографии «Верховенство права» . При этом автор монографии счел нужным предупредить своих коллег о полной непригодности для потребностей юридической науки и практики изданий работы А. Дайси в переводе на русский язык О. Пол-торацкой и под редакцией П. Виноградова .

В связи с этим предупреждением невольно вспомнилось то время, ко-гда Головатый со своими единомыш-ленниками ссылкой на неточность русского перевода Европейской хартии региональных языков или языков меньшинств пытались под-менить ее политико-правовое содер-жание филологическим. Усомниться в справедливости негативной оценки Головатым русского перевода работы Дайси заставляют и некоторые объ-ективные факторы, характеризую-щие и Полторацкую, и его самого как переводчиков.

Будучи современницей А. Дайси, О. Полторацкая в совершенстве вла-дела именно тем английским язы-ком, на котором говорил и писал английский ученый. К плюсам сле-дует отнести и то, что она ограни-чилась исключительно ролью пере-водчика, призванного осуществить точную передачу текста автора без корректировки его мыслей. В отли-чие от Полторацкой, Головатый вла-деет современным английским язы-ком, который более чем за сто лет, прошедших с момента написания работы Дайси, претерпел определен-ные изменения . Кроме того, Голо-ватый совместил роль переводчика с ролью ученого, который порой не прочь подменить аутентичный пере-вод оригинального текста осовреме-ненным его вариантом, сообразуясь с собственными мыслями.

Оправдывая вольности своего пе-ревода, связанные с корректировкой взглядов Дайси, Головатый пишет: «...с момента написания работы Дай-си и издания ее русских переводов произошли исторические события такого масштаба, которые не могли предвидеть ни англичанин Дайси, ни русский Виноградов. Сегодня никто и нигде в западном мире уже никогда не скажет, что принцип верховенства права означает гос-подство общего права» . Однако это вовсе не значит, что этот вопрос не поднимался Дайси, о чем будет ска-зано ниже.

Головатый исходит из того, что ан-глийский ученый якобы изначально лишил принцип верховенства права его конкретного позитивно-право-вого содержания. В связи с этим он предлагает заменить двухчленный термин Дайси «господство права» (rule of law), в котором указывает-ся как действие, так и субъект этого действия, одночленным термином «правовластие».

В свое время Гегель, говоря о ха-рактере связи между философским и позитивным правом, сравнивал их с душой и телом. «Душа без тела, — писал он, — не была бы чем-то жи-вым, так же и наоборот. Таким об-разом, наличное бытие понятия есть его тело послушное, подоб-но последнему, душе, которая его создала» . Гегелевское сравнение позволяет точно определить попыт-ку Головатого подкорректировать взгляды Дайси путем лишения при-нципа «верховенство права» его «те-лесного» содержания.

Однако анализ работы Дайси, став-шей колыбелью доктрины и прин-ципа верховенства права, свиде-тельствует о том, что ее автору этот принцип виделся иным. Поскольку работа Дайси являет собой сборник лекций, прочитанных им в Оксфорд-ском университете, постольку пред-ставляются важными для понимания правовых идей лектора некоторые его педагогические установки. «Про-фессор, читающий государственное право, — указывает Дайси, — должен сознавать, что он призван быть не критиком, не защитником, не панеги-ристом, а просто истолкователем: его долг — не нападать на конституцию и не защищать ее, а только объяснять ее положения» (С. 4—5).

Ориентируя на объективное ис-толкование конституции и государ-ственного права, Дайси исходит из того, что «опытный юрист не обя-зан знать, какие законы были вчера, еще менее — каковы они были сто лет тому назад или каковы они могут быть завтра; он только должен уметь установить и разъяснить принципы права, действующего в Англии в на-стоящее время» (С. 17). Эти установки свидетельствуют о том, что объектом исследования Дайси являлось право, дей-ствующее в Англии, а предметом — ряд «ру-ководящих принци-пов, проходящих че-рез всю современную английскую конс-титуцию» (С. XIX). Право, действующее в Англии, Дайси рас-сматривал как слож-ное образование, не небесного, а в основ-ном земного про-исхождения. В этом сложном феномене он выделял следу-ющие виды права: обыкновенное, ста-тутарное, общее, кон-ституционное и др.

Первоосновой системы права Ан-глии А. Дайси считал обыкновенное право. Речь идет о совокупности прав и свобод частных лиц и принципов правового статуса личности, которые «были настолько развиты судами и парламентом, что ими определяет-ся даже положение короны и ее слуг. Так что конституция является резуль-татом обыкновенного права страны» (С. 228).

Вопреки утверждению Головато-го о «бестелесном» характере прин-ципа верховенства права, Дайси наделял его «телом», под которым понимал как совокупность всех ви-дов права, действующих в Англии в целости, так и каждый из этих видов в отдельности. Например, в перечне руководящих принципов англий-ской конституции он называет принцип «господство общего права» (см. С. 43). В другом случае, резюми-руя свое положение о трех значени-ях термина «господство права», Дайси перечисляет, что, во-первых, «оно означает. абсолютное верховенст-во или преобладание обыкновенно-го права» и, во-вторых, «одинаковую подчиненность всех классов общему праву страны, применяемому обык-новенными судами» (С. 227). При-меров подобного рода, в которых речь идет о верховенстве, господ-стве, преобладании и силе различ-ных видов права Англии, в том числе и закона, в работе Дайси более чем достаточно.

Центральное место в критической оценке русского перевода работы Дайси Головатый отвел «закону». Дело в том, что английское слово «law» имеет два значения: «право» и «закон». В русском издании используются оба значения. В нем встречаются и по-нятие «господство права», и понятие «господство закона». По мнению же Головатого, закон как правовой акт не вписывается в конструкцию «rule of law», и Дайси якобы никогда не го-ворил о господстве закона. Отсюда следует вывод, что русское издание искажает взгляды Дайси, препят-ствует правильному пониманию его концепции и сущности конституци-онного права Англии . В подтверж-дение сказанному Головатый приво-дит целый ряд примеров перевода в русском издании слова «law» то как «право», то как «закон», относя это к разряду бессмысленной путаницы, мешающей правильному пониманию работы Дайси.

Прежде чем проанализировать не-которые из этих примеров, следует отметить, что работу Дайси Голова-тый интерпретирует с позиций край-не негативного отношения к юриди-ческому позитивизму и присущему ему понятию «верховенство закона». Однако у Дайси было иное отноше-ние к юридическому позитивизму, о чем свидетельствуют и его педаго-гические установки, и его понимание волеустановленности английского права, и определение места и роли закона в действующем праве страны. В иерархии источников права Англии исследователь отводит высшее место закону как акту, осененному верхо-венством парламента. В господстве закона он видит важнейший способ реализации принципа верховенства парламента. Логика Дайси такова: без господства закона не может быть верховенства парламента, а без вер-ховенства парламента — господства закона.

Парламентское верховенство обеспечивает закону не только осо-бое место среди источников права, но и придает ему высшую юриди-ческую силу как акту, выражающему волю юридического суверена, согла-сованную с волей политического су-верена, то есть народа. Отмечая эту особенность природы закона, Дайси пишет, что судьи Англии «не знают воли народа, кроме той, которая вы-ражается парламентскими актами» (С. 85).

Высшая юридическая сила закона находит свое проявление не только в отношении отдельных лиц и учреж-дений, не имеющих права престу-пать законодательные акты парла-мента либо издавать постановления, противоречащие им. Свою высшую юридическую силу закон проявляет и в отношении общего права. «Ан-глийские судьи, — пишет Дайси, — не имеют. права отвергать статуты, между тем как парламентские акты могут отменять или обходить право-вые нормы, установленные судьями» (С. 45-46, 70).

Более того, парламентские акты Дайси ставит выше принципов нрав-ственности и доктрин международ-ного права, о чем свидетельствуют его слова «особенностью Англии была не столько гуманность, сколько закон-ность правительственной системы» (С. 212). Показательно также в этом плане его несогласие с Блэкстоном, по мнению которого человеческие законы, противоречащие естествен-ному праву, данному самим Богом, яв-ляются недействительными. Ни один судья Англии, замечает Дайси, нико-гда не признает парламентский акт недействительным на том основании, что он противоречит общественной или личной нравственности, так как «наши суды неизменно действуют на основании принципа, что закон, называемый дурным законом, есть все-таки закон; следовательно суды должны требовать его исполнения» (С. 72-73).

В отличие от некоторых своих нынешних последователей, Дайси не «витал в эмпиреях» и не прино-сил право, действующее в стране сегодня, в жертву даже идеальному праву завтрашнего дня. Свой праг-матизм он обусловливал понима-нием того, что любое покушение на парламентский акт неизбежно обернется покушением на руково-дящие принципы конституции Ан-глии, а следовательно, и на право-вой порядок, который англичане выстраивали на протяжении не-скольких столетий.

Сказанное выше позволяет утверж-дать, что правопонимание Головато-го, основанное на крайне негативном отношении к юридическому позити-визму и к его порождению, именуе-мому «верховенство закона», мягко говоря, не соответствует правопони-манию Дайси, в контексте которого «господство закона» рассматривает-ся как один из способов объективи-зации конституционных принципов верховенства парламента и господ-ства права.

Короче говоря, использование в русском издании работы Дайси раз-личных значений слова «law» — это не путаница, как утверждает Головатый, а высокий уровень перевода, который характеризует точное изложение не только мыслей Дайси, но даже их нюансов. Кстати, это подтверждают и многие из тех примеров, которые Головатый приводит для дискреди-тации русского издания работы анг-лийского ученого. Проанализируем некоторые из них.

Один из таких примеров Головатый обнаружил на странице 211 русского издания работы Дайси 1907 года . Здесь его внимание привлекло вы-ражение: «Господство, преобладания или верховенства закона», которое, считает он, при правильном пере-воде должно выглядеть так: «Господ-ство, преобладание или верховенства права» .

Чтобы установить, чей перевод яв-ляется точным, рассмотрим это выра-жение в контексте, из которого оно было вырвано. Речь идет о коммен-тировании Дайси процитированного им отрывка из сочинения А. Токвиля , в котором тот сравнивал Швейцарию и Англию относительно духа, гос-подствовавшего в их законах. В ре-зультате сравнения Токвиль приходит к выводу, что «швейцарцы, в сущно-сти, не проявляют уважения к право-судию, любви к закону и ненависти к насилию», то есть свойств, «которые так сильно бросаются в глаза иност-ранцу в Англии» .

Для Дайси является очевидным, что сравнение Токвиля — это сравне-ние человека, прибывшего в Англию из страны, которой, как и Швейца-рии, присуще «царственное презре-ние к законам» и в которой нет ниче-го похожего на «господство закона». Поскольку Токвиля прежде всего по-разило совершенно иное отношение англичан к законам, постольку «он особенно ясно указывает, — пишет Дайси, — на господство, преоблада-ние или верховенство закона (кур-сив мой. — А. Ф.)» (С. 208). Вместе с тем, отмечает Дайси, Токвиль увидел в Англии нечто большее, чем господ-ство закона, однако определить, что это такое, не смог. Он «затруднился определить одну из самых замеча-тельных особенностей английской жизни», речь идет «о любви англичан к господству права» и «о том, что гос-подство права есть характерная осо-бенность английской конституции» (С. 209).

Отсутствие понимания идеи, за-ключенной в термине «господство права», не только у Токвиля, но и у большинства использующих его людей, побудило Дайси провести соответствующее исследование. В связи с этим он пишет: «Поэтому, если мы желаем оценить все значе-ние идеи, выражающейся в терми-не "господство, верховенство или преобладание права (курсив мой. — А. Ф.)", то мы должны, прежде всего, определить точно, что мы должны понимать под этим выражением» (70м же).

Итак, если О. Полторацкая, осу-ществляя перевод работы А. Дайси, стремилась к точному воспроизведе-нию мыслей автора текста, то С. Го-ловатый в данном случае попытался подогнать их под свои собственные. Вот почему первая сумела отразить различие взглядов Токвиля и Дай-си на особенности правовой жизни Англии, а второй — фактически их отождествил.

Для того чтобы показать несо-стоятельность следующего примера С. Головатого, воспользуемся поня-тием «верховенство права в узком смысле». Судя по всему, это понятие Дайси ввел в свою концепцию в свя-зи с оценкой взглядов Токвиля. Им он воспользовался, раскрывая три значения термина «господство пра-ва», о чем речь шла выше. Содержа-ние, вкладываемое Дайси в каждое из этих трех значений, позволяет ут-верждать: применительно к первому значению понятие «в узком смысле» означает «господство закона», орга-нически связанного с общим пра-вом; применительно ко второму — господство принципа равенства всех перед законом и подсудность всех обыкновенным судам; применитель-но к третьему — господство прав и свобод человека, гарантированное судами (см. С. 209—226).

С помощью понятия «господ-ство права в узком смысле» Дайси подходит к определению особен-ностей правовой жизни на конти-ненте дифференцировано, с учетом каждого из его значений в отдель-ности.

Анализируя положение дел в кон-тинентальных государствах с реа-лизацией верховенства права в пер-вом его значении, Дайси отмечает ошибочность мнения своих сооте-чественников о том, что господство закона якобы «составляет принад-лежность не какой-нибудь одной нации, но черту, общую всем циви-лизованным и благоустроенным го-сударствам». Реалии правовой жизни Европы приводят его к выводу, «что "господство права", даже в этом узком смысле, свойственно исключитель-но только Англии или тем странам, которые... унаследовали английские традиции» (С. 210).

Однако вскоре после выхода в свет своей работы Дайси, в связи с изме-нением ситуации в Европе, вынужден был внести коррективы в сделанный им ранее вывод. «Но если мы, — пи-шет он, — ограничим круг наших на-блюдений Европой 1889 года, то мы можем действительно сказать, что в большинстве европейских госу-дарств господство закона почти так же прочно установлено, как и в Ан-глии» (С. 211).

Критически оценив русский пере-вод этого места работы Дайси, Голо-ватый предлагает свой, с его точки зрения правильный, перевод: «Одна-ко, как считает Дайси, взгляд на "со-временную Европу" дает возможность утверждать, что "в большинстве евро-пейских стран rule of law [верховен-ство права] уже почти так же прочно установлено, как и в Англии"» . При этом Головатый сделал сноску, в кото-рой подчеркнул, что в русском изда-нии вновь использована фраза «гос-подство закона».

Однако и в этом, как и в предыду-щем, примере русский перевод, в от-личие от перевода Головатого, харак-теризует полная адекватность мыслям Дайси. Ведь в данном случае он вел речь о «rule of law» не в широком смысле, то есть в совокупности всех трех его значений, а в узком смысле, то есть только в одном, первом его значении.

Есть еще один момент, который свидетельствует о несостоятельно-сти попытки Головатого приписать А. Дайси собственный вывод об ут-верждении в Европе верховенства права так же прочно, как и в Англии. Для этого у ученого не было осно-ваний, так как если с первым значе-нием верховенства права в смысле господства закона на континенте он проблем не видел, то положение дел с реализацией других значений вер-ховенства права оставляло желать лучшего. Говоря, например, о реа-лизации в Европе второго значения верховенства права, то есть принци-па равенства всех перед законом, Дайси констатирует: «Но даже и те-перь далеко не во всех континен-тальных государствах все граждане подчинены одним и тем же законам, и не везде суды пользуются неогра-ниченной (судебной. — А. Ф.) вла-стью в стране» (С. 218).

Рассмотренные примеры, пере-чень которых можно было бы про-должить, позволяют утверждать, что русское издание работы Дайси дает подлинное представление об исто-рических истоках доктрины и прин-ципа верховенства права, в отличие от попытки Головатого подменить их осовремененным вариантом. В свете этих подлинных историче-ских истоков становится очевид-ным, что Дайси видел в господстве закона одно из важнейших прояв-лений верховенства права, основу правопорядка в стране. В отличие от него, Головатый противопоставляет одно другому, ведет борьбу с поня-тием «верховенство закона», считая его порождением столь ненавист-ного ему советского юридического позитивизма .

Между тем сведение счетов с про-шлым льет воду на мельницу утверж-дающихся сейчас в стране правово-го нигилизма и беззакония. То, что сегодня на Украине исполнение за-конов является скорее всего исклю-чением, нежели правилом, что ор-ганы публичной власти отдельных регионов отказываются признавать и исполнять не нравящиеся им за-коны, в известной мере может быть отнесено на счет борцов с понятием «верховенство закона». Это тот самый случай, когда данное понятие менее ущербно, чем борьба с ним, которая по своей своевременности и «целе-сообразности» сродни крику «Таскать вам не перетаскать!» при виде похо-ронной процессии. ♦

Закон играет важнейшую роль в любом цивилизованном государстве. В Российской Федерации устанавливается принцип верховенства права, согласно которому все сферы общественный жизни строго регламентируются законом. Об этом принципе будет подробно рассказано в статье.

О формировании законов

Верховенство права является основополагающим принципом законности. В государстве не может существовать чего-то, что имело бы силу большую, чем закон. Но что представляют собой законы, и как именно они формируются? Для начала стоит обратить внимание на Конституцию. Это основной государственный закон, положениям которого должны соответствовать все остальные нормативные акты страны.

Вторым по значимости законом является свод кодексов. Кодексы регулируют различные общественные отношения. В России существует гражданский, административный, уголовный, семейный, земельный и прочие виды кодексов. В каждом нормативном акте содержится ряд разделов и статей, конкретизирующих те или иные социальные сферы.

В третью группу входят Федеральные законы и различные локальные акты. Подобного рода сборники норм издаются для регулирования отдельных сфер общественных отношений.

Сами законы формируются в ходе законотворческого процесса. Процесс будет иметь разные формы в зависимости от того, где и для чего принимается нормативный акт.

Концепция верховенства права

Представленная концепция не может иметь множества вариаций, так как имеет конкретный смысл. Это своеобразная доктрина, которая закрепляет равенство всех людей перед правом. Так, человек не может быть подвержен наказанию, если он не сделал ничего противоречащего закону. Никто не вправе обвинять кого-то без имеющихся на то причин. При этом совершенно неважно, какой социальный статус имеет человек, сколько он зарабатывает, какое у него мировоззрение и т. д. Принцип верховенства права позволяет защитить гражданина, помочь ему обрести уверенность в законности и справедливости.

Имеет рассматриваемый принцип и вторую трактовку. Так, все нормативные акты должны подчиняться какому-то закону, который считается основным. В России таким законом является Конституция.

История концепции

Рассматриваемый принцип был разработан много веков назад. Одним из первооткрывателей концепции верховенства закона был древнегреческий философ Аристотель, который заявлял о том, что "править должен закон". Того же мнения придерживался Цицерон. Знаменитым стало его изречение "Мы все - рабы закона".

Рассматриваемая концепция была распространена и на востоке. "Легисты" Древнего Китая в период нахождения у власти устанавливали суровые наказания за самые разные проступки. При этом китайцы считали закон скорее средством властителей, чем народным инструментом влияния на государственные верхи.

Концепции верховенства права придерживались и богословы. Фома Аквинский, например, считал верховенство права "инструментом бога", а также "установленным порядком естества".

Сам термин "законность" начал использоваться только в начале 17 века. В 1610 году Палата общин подала петицию Якову I, в которой признавала закон выше монарха. Тем не менее, сам король посчитал подобную концепцию "изменой".

Признаки верховенства права

Соблюдение принципа приоритета законности необходимо в любом правовом государстве. Такое государство обладает множеством самых различных признаков, среди которых основными являются:

• приоритетность права над законом (речь идет о недопустимости противоречия законов основному правовому акту в стране);
• тесная связь правовой системы и государственного устройства (все государственные органы базируются на российском праве);
• приоритетность прав и свобод человека над государственными интересами.

В чем должен проявляться конституционный принцип "Россия - правовое государство"? Стоит обратить внимание на следующие моменты:

• принимаемые законы, указы и постановления не должны противоречить праву, а именно российской Конституции;
• деятельность государственных органов и должностных лиц должна подчиняться праву;
• правоприменительная практика судебных инстанций должна обеспечивать защиту нарушенных прав.

Все представленные условия характеризуют принцип верховенства права.

О роли принципа

Рассматриваемый принцип действует далеко не во всех государственных образованиях. Верховенство права возможно обеспечить лишь в тех странах, где господствует либеральный или демократический правовой режим.

Какую роль играет приоритетность законности в любом государстве? Самое важное, что представленный принцип не допустит развала страны и произвола. Если законодатели получат возможность принимать абсолютно любые нормативные акты, то в государстве попросту начнется хаос. На данный же момент представители законотворческой деятельности ограничены в своих правах положениями Конституции.

Не стоит путать верховенство закона с приоритетностью права. В первом случае речь идет про общеобязательность исполнения нормативных актов, а во втором - про необходимость соответствия законов нормам Конституции.

Законность принципа

Принцип верховенства права также должен иметь законный характер. Речь в данном случае идет про соответствие международным правовым нормам. Так, в статье 15 российской Конституции говорится о приоритете всемирных норм перед национальными.

Большую роль в реализации рассматриваемого принципа играет правоприменительная практика. Постановления Пленума Верховного Суда РФ, Конституционного права, а также судов общей юрисдикции должны выноситься строго в соответствии с положениями основного закона страны. Не должны допускаться коллизии между федеральными законами или договорами международного характера.

Принцип верховенства и приоритетности права порождает множество других принципов, в частности: конституционности, независимости судей, гуманности, приоритета международного права, а также разделения властей.

Верховенство права: проблемы с концепцией

Несложно догадаться, что одного принципа верховенства правовых основ для эффективной работы государственной и судебной системы будет недостаточно. Принцип будет обеспечиваться лишь в том случае, если у российского гражданина сформировано особое сознание. Высокий уровень правовой культуры среди населения - вот что действительно поможет государственной системе.

С самой концепцией, по мнению различных специалистов в области юриспруденции, существует немало трудностей. Основной проблемой является наличие большого количества правовых коллизий и юридических дыр. Многие положения различных федеральных законов до сих пор не соответствуют основному закону страны. При этом сами законодатели не обращают на подобную проблему никакого внимания.

Реализация концепции на практике

Принцип верховенства права и закона в правовом государстве должен применяться постоянно. Какие именно существуют частные случаи, связанные с рассматриваемой юридической концепцией?

Во-первых, абсолютно каждый российский гражданин имеет возможность совершать какие-либо действия, опираясь на законодательную базу страны. Во-вторых, все нормативные акты - в том числе локальные, региональные, правительственные и прочие, должны соответствовать положениям федеральных законов.
Получается некая иерархия, при которой нижестоящие законы подчиняются вышестоящим. Основным законом здесь является российская Конституция. При этом заявить о несоответствии какого-то закона установленным нормам может абсолютно любой гражданин. Достаточно будет обратиться в суд и указать на возможные нарушения.

Далеко не все юридические принципы осуществляются на практике. Однако верховенство права и законность являются здесь исключениями. Граждане постоянно сталкиваются с законами и их соотношением.

Обеспечение принципа сегодня

World Justice Project - международная неправительственная организация, ежегодно публикует интересные статистические данные. В 2012 году была представлена информация о том, какие именно страны наиболее привержены принципу верховенства права. Статистика была выстроена на основе самых различных показателей. Здесь стоит обратить внимание на следующие факторы:

• уровень порядка и безопасности;
• фундаментальные права;
• государственная открытость;
• уровень коррупционных преступлений;
• справедливость правосудия (в частности, уголовного и гражданского);
• открытость правительства и т. д.

Верхние строчки рейтинга заняли страны Скандинавии: Нидерланды, Финляндия, Новая Зеландия, Швеция и др. С Российской Федерацией все обстоит не лучшим образом. Из 97 стран, указанных в рейтинге, наше государство не выходит за рамки 65 места. Несколько лет назад даже заняло 92 строчку. Соседствовать в рейтинге России приходится со странами Малой и Центральной Азии, Африки и Восточной Европы.

В.М. Жуйков, заместитель Председателя Верховного Суда РФ в отставке, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской

Федерации, главный эксперт Центра правовых и экономических исследований

«Верховенство права», «правовое государство», «правовые стандар­ты (выделено мной.

В.Ж.) - эти понятия (с обязательным ак­центом на «право») имеют большую историю, однако у нас до не­давнего времени они были известны лишь узким специалистам.

О построении правового государства в СССР было впервые официально заявлено в конце 1980-х годов. Очень значимыми для того времени шагами в создании правовых основ такого го­сударства были:

Принятие Верховным Советом СССР 6 марта 1990 года и введение в действие с 1 июля 1990 года «Закона о собствен­ности в СССР»;

Принятие Съездом народных депутатов СССР 5 сентября 1991 года и введение в действие с 17 сентября 1991 года Де­кларации прав и свобод человека (в качестве акта, имеющего обязательную силу для всех государственных органов, долж­ностных лиц, граждан и организаций).

Названная Декларация впервые предоставила каждому челове­ку не подлежащее никаким ограничениям право на судебную за­щиту прав, свобод и законных интересов, в том числе и в случа­ях их нарушения государством (его органами, должностными ли­цами и др.). Соответственно, с введением в действие Декларации кардинальным образом повысилась роль суда.

Закон о собственности также впервые в СССР, по сути, при­знал частную собственность, установил, что всем собственни­кам обеспечиваются равные условия защиты права собственно­сти (позднее этот принцип был воспринят в ст. 8 Конституции РФ, предусматривающей, что все формы собственности - частная, го­сударственная, муниципальная и иные - защищаются равным образом) и предоставил им (более, чем за год до принятия назван­ной Декларации) право оспаривать в суде акты государственных органов, нарушающие право собственности (ст.ст. 3, 31, 34).

После распада СССР и провозглашения России в качестве су­веренного государства интерес к указанным понятиям и потреб­ность в их исследовании - в юридическом плане - связаны с дву­мя событиями, имеющими как для самой Российской Федерации в целом, так и для ее граждан (а также и для находящихся на ее территории иностранных граждан и лиц без гражданства), огром­ное правовое значение:

1) принятие 12 декабря 1993 года новой Конституции РФ (всту­пила в силу 25 декабря 1993 года), в которой Россия впервые была провозглашена правовым социальным государством. Также впер­вые для нашей Конституции было установлено, что общеприз­нанные принципы и нормы международного права и междуна­родные договоры Российской Федерации являются составной ча­стью ее правовой системы и имеют приоритет над федеральными законами; а также закреплено право каждого человека обращать­ся в межгосударственные органы по защите прав и свобод чело­века (ст. ст. 1,7, 15, 46);

2) вступление Российской Федерации в Совет Европы и ра­тификация Конвенции о защите прав человека и основных сво­бод (стала для России обязательной с 5 мая 1998 года), что озна­чало признание положений названной Конвенции действующи­ми на территории Российской Федерации и имеющими большую юридическую силу, чем федеральные законы, а также признание юрисдикции Европейского Суда по правам человека (который в своей деятельности последовательно «исповедует» принцип вер­ховенства права), осуществляющего свои полномочия на основе Конвенции, имеющего право давать ее толкования и являющего­ся для граждан России межгосударственным органом по защите их прав и свобод, указанным в ст. 46 Конституции РФ (в связи с этим Пленум Верховного Суда РФ в п. 4 постановления от 19 декабря 2003 г. № 23 «О судебном решении» разъяснил, что судам при вы­несении решения следует учитывать постановления Европейско­го Суда по правам человека, в которых дано толкование положе­ний Конвенции о защите прав человека и основных свобод, под­лежащих применению в данном деле).

Таким образом, понятия «правовое государство» и «верхо­венство права» (они теснейшим образом связаны друг с другом) легально заняли место не только в теории, как это было раньше, но и в правовой системе России. Между тем эти понятия и вы­текающие из них правовые стандарты осуществления правосу­дия, а также правила поведения судей (если судьи призваны осу­ществлять именно правосудие, а не творить произвол) вызывают много вопросов.

Начну с главного, как представляется, вопроса: «правовое го­сударство», «верховенство» права - это красивые слова, мечты многих поколений оторванных от жизни теоретиков, не имеющие никаких реальных перспектив либо - основы, на которых долж­ны создаваться конституционный строй государства и его право­вая система, определяться статус личности в государстве (права и свободы человека и гражданина), а также осуществляться дея­тельность всех ветвей государственной власти? Короче говоря: эти понятия остаются в мечтах, в теории или должны воплощать­ся в реальность?

На эту тему имеется немало серьезных научных исследований. Например, Концепция правового государства («в аспекте иллюзий и реальностей») с изучением опыта зарубежных государств, про­возгласивших себя правовыми (ФРГ и др.), обстоятельно (с прио­ритетом на иллюзии) рассмотрена в коллективной монографии «Российское государство и правовая система: современное разви­тие, проблемы и перспективы».

Считаю, что, отвечая на указанный вопрос, надо исходить из следующего. Признаки правового государства очень многообраз­ны. В качестве самых важных, определяющих все остальные, сле­довало бы выделить три:

1) приоритет прав и интересов личности над правами и ин­тересами государства (естественно, в разумном балансе);

2) связанность государства правом;

3) приоритет права над законом.

Первый признак достаточно четко выражен в Конституции РФ, в положениях о том, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства (ст. 2), что в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией (ч. 1 ст. 17), что права и свободы человека и гра­жданина являются непосредственно действующими, они опреде­ляют смысл, содержание и применение законов, деятельность за­конодательной и исполнительной власти, местного самоуправле­ния и обеспечиваются правосудием (ст. 18).

Что касается двух других признаков правового государства, основанных на разграничении закона и права, то они так прямо, как первый, в Конституции РФ не обозначены. Однако это во­все не означает, что Конституция РФ не признает необходимости разграничивать закон и право. Это признание логически вытека­ет из положений ее статей 2, 15, 18, 55. Ясно, что не любой закон может быть признан правовым, то есть отвечающим интересам людей. Законы могут и противоречить им, быть крайне жестоки­ми, несправедливыми, неоправданно ограничивать, а то и отме­нять права и свободы человека и гражданина. В государстве, про­возгласившим себя правовым, такие законы не должны издавать­ся. Запрет на издание законов, отменяющих, умаляющих права и свободы человека и гражданина или неоправданно их ограничи­вающих, установлен в Конституции РФ (ч.ч. 2 и 3 ст. 55).

Таким образом, толкование приведенных положений Консти­туции РФ позволяет сделать вывод о том, что она обязывает зако­нодателя издавать, а суды - применять только правовые законы. Правовым законом может признаваться только такой закон, кото­рый отвечает целям и задачам, определенным Конституцией РФ. Правовой закон - это закон, возведенный в степень нравствен­ности, разумности и справедливости. Законы (равно как и другие нормативные акты), не отвечающие целям и задачам Конститу­ции РФ, не могут признаваться источниками права.

Конечно, указание в Конституции РФ на то, что Россия - пра­вовое государство, скорее - цель, к которой надо стремиться («де­кларация о намерениях»), чем констатация факта. Правовое госу­дарство не может быть создано одним лишь голосованием по пово­ду принятия Конституции РФ, поскольку для этого недостаточно самых хороших и справедливых законов, а необходимо обеспечить соответствующий уровень правопорядка, жизни людей и реальное соблюдение их прав и свобод. Однако это обстоятельство вовсе не лишает указанное положение практического значения и необхо­димости основывать на нем, соизмерять с ним законодательные и правоприменительные акты.

Конституционное положение «Россия - правовое государст­во» при всей его декларативности не только может, но и должно реально действовать, как должны действовать и применяться все другие положения Конституции РФ. Его практическое значение должно проявляться в том, чтобы:

1) деятельность всех органов государственной власти и их должностных лиц была подчинена праву;

2) принимаемые в Российской Федерации законы, указы и другие нормативные акты не противоречили праву;

3) правоприменительная практика судов обеспечивала защи­ту нарушенных прав, пресечение неправомерных дейст­вий и решений государственных органов и должностных лиц, юридических и физических лиц, а также исключала возможность применения противоречащих праву законов, указов и других нормативных актов.

Принципы и критерии, на основе которых суды в необходимых случаях могут и должны разграничивать право и закон, обеспечи­вать действие права и его верховенство над законом, создавать пра­вовую основу для разрешения тех или иных дел, содержатся в ст. ст. 1, 2, 7, 17, 18, 55 и некоторых других статьях Конституции РФ, а также - в общепризнанных принципах и нормах международ­ного права.

Таким образом, указание в Конституции РФ на то, что Россия - правовое государство, не следует рассматривать только как цель; оно, во-первых, определяет границы поля, на котором могут дей­ствовать органы государственной власти, их должностные лица и которые они не вправе переходить, это - границы правового по­ля, во-вторых, создает критерии, по которым должна оцениваться деятельность органов государственной власти, качество и содержа­ние законов, правоприменительная практика (особенно судебная).

На формирование такой практики в судах общей юрисдикции Российской Федерации были направлены разъяснения Плену­ма Верховного Суда РФ (они, как известно, даются на основании ст. 126 Конституции РФ), содержащиеся в постановлениях «О не­которых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» (от 31 октября 1995 г. № 8) и «О применении судами общей юрисдикции общепризнан­ных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» (от 19 октября 2003 г. № 5).

Важнейшее из этих разъяснений содержится в п. 2 постановле­ния от 31 октября 1995 г. № 8. Согласно высказанной в нем пра­вовой позиции Верховного Суда РФ, суд общей юрисдикции при разрешении дела, придя к выводу о том, что федеральный закон (принятый как до, так и после вступления в силу Конституции) на­ходится в противоречии с положениями Конституции, применяет непосредственно Конституцию как имеющую на территории Рос­сийской Федерации высшую юридическую силу и прямое дейст­вие, то есть отказывает в применении в конкретном деле данного федерального закона, обеспечивая таким способом защиту прав человека от законодательной власти, которая, приняв такой за­кон, нарушила его конституционные права.

Таким же образом, согласно указанным постановлениям Пле­нума Верховного Суда РФ, суды общей юрисдикции должны раз­решать коллизии между федеральными законами (естественно, и подзаконными актами), с одной стороны, и общепризнанными принципами и нормами международного права, международны­ми договорами Российской Федерации - с другой.

В судебной практике имеется немало примеров разрешения су­дами дел на основе прямого применения положений Конституции РФ, общепризнанных принципов и норм международного права, международных договоров Российской Федерации, то есть поло­жительного подхода судов к реализации принципа верховенства права при осуществлении правосудия.

Таким образом, берусь утверждать, что в Российской Федерации на конституционном уровне созданы юридические основы для дея­тельности судов на основе принципа верховенства права. Согласно ч. 1 ст. 120 Конституции РФ суды независимы и подчиняются толь­ко Конституции и федеральному закону. Это положение, с уче­том изложенного выше, требует уточнения: судьи подчиняются не любому федеральному закону, а только тому, который не противо­речит Конституции РФ, общепризнанным принципам и нормам международного права, международным договорам Российской Федерации. Суд не может слепо, бездумно и бездушно применять любой закон; его важнейшая задача, вытекающая из Конститу­ции РФ (ст.ст. 1, 2, 7, 10, 11, 15, 17, 18, 46, 55 и др.), защитить чело­века от произвола, от ошибок, глупостей, злонамерений законода­теля (не говоря уже о защите от других властей).

В связи с этим требуется серьезная корректировка в понимании принципа законности в судопроизводстве (ст. 6 АПК, ст. 195 ГПК, ст. 7 УПК, ст. 1.6 КоАП РФ). «Законность» бывает очень разная.

Одновременно с приведенным выше оптимистическим выво­дом должен, основываясь на реалиях нашего времени, признать, что с реализацией принципа верховенства права проблем у нас очень много. Как показывает жизнь, одних только самых совер­шенных юридических основ (даже на конституционном уровне) явно недостаточно для того, чтобы суды действительно стали но­сителями судебной власти, способными осуществлять подлинное правосудие, а не оставались второстепенными государственными органами, какими они были в прежние времена; чтобы судьи ста­ли подлинно независимыми и подчиненными только Конститу­ции РФ и законам (при указанном выше условии), то есть чтобы суды и судьи повсеместно и реально могли основывать свою дея­тельность на принципе верховенства права.

Основные проблемы с реализацией принципа верховенства права проявляются в двух сферах: которые для подавляющего большинства граждан невозможно вы­платить. Но ведь совершенно очевидно, что любое наказание, даже самое строгое, должно быть разумным (в соотношении с содеян­ным) и исполнимым. У нас же получилось, что отбыть самое стро­гое уголовное наказание (пожизненное заключение) - возможно, а самое мягкое (штраф) - нет.

Другой пример. УК РФ предусматривал уголовную ответст­венность за клевету (ст. 129). Федеральным законом от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ она была исключена из УК в связи с декрими­нализацией и переводом этого деяния в разряд административных правонарушений. Однако, спустя всего лишь несколько месяцев, Федеральным законом от 28 июля 2012 г. № 141-ФЗ - она была восстановлена в УК (в новой статье 128.1) без каких-либо объек­тивных причин. Как показывала практика, ст. 129 УК РФ приме­нялась (естественно, до исключения из УК) в последние годы до­вольно часто, в том числе и к журналистам за публикации своих материалов (это становится вполне возможным и после ее восста­новления в УК).

Такое явление вызывает по меньшей мере недоумение. Уго­ловная ответственность за клевету была установлена и в СССР - в ст. 130 УК РСФСР 1960 г., которая считалась мертворожденной (практически не применялась) по следующей причине. Диспо­зиции ст. 130 УК РСФСР и ст. 129 (128.1) УК РФ по сути одина­ковы: клеветой признается распространение заведомо (выделено мной. - В.Ж.) ложных сведений, порочащих честь и достоинст­во другого лица или его репутацию. Следовательно, лицо, распро­странившее сведения, порочащие честь, достоинство или деловую репутацию другого лица, может нести уголовную ответственность за клевету только в том случае, если будет доказано, что оно зна­ло или сознательно допускало, что распространяемые им сведе­ния являются ложными. Доказать же это практически невозмож­но, как и опровергнуть утверждение обвиняемого в том, что он был убежден в достоверности указанных сведений либо добросо­вестно заблуждался в этом.

В таких случаях была и остается только гражданская ответствен­ность: ранее - ст. 7 ГК РСФСР, в настоящее время - ст. 152 ГК РФ (опровержение сведений, порочащих честь, достоинство или де­ловую репутацию, возмещение убытков и морального вреда, при­чиненных их распространением). Таким образом, «возвращение» ст. 129 в УК РФ - если строго соблюдать ее диспозицию - просто бессмысленно, однако какую-то цель (какую?) преследовало.

Многие законы содержат очень неопределенные формули­ровки, что порождает большие сложности в их толковании и применении, а также создает почву для злоупотреблений. Осо­бенно опасно это - с учетом значимости последствий приме­нения таких законов в отношении граждан - в уголовном зако­нодательстве. Так, например, в УК РФ установлена уголовная ответственность за «экстремистскую деятельность», за преступ­ления «экстремистской направленности»: публичные призы­вы к осуществлению такой деятельности (ст. 280), организацию «экстремистского сообщества» (ст. 282). Из-за крайней неопре­деленности указанных понятий к уголовной ответственности за экстремизм можно - при желании - привлечь любого, кто кри­тикует власть, общественные и религиозные организации, опре­деленные социальные группы людей и т.д.

Перечень проблем в законодательной сфере и примеров крайне неудачного законодательного регулирования можно долго продолжать, однако, учитывая объем данного исследо­вания, необходимо перейти к проблемам другого рода.

Представляется, что еще больше проблем с реализацией принципа верховенства права имеется в сфере правопримене­ния. Именно в этой сфере выявляются и недостатки в деятель­ности законодателя, и недостатки в деятельности правоприме­нителей. Среди них можно выделить два вида:

1) ошибки в толковании и применении законодательства, вызванные его недостатками (в определенной мере это положение является естественным и присуще любому го­сударству, поскольку создать идеальные законы, не вы­зывающие никаких вопросов, невозможно);

2) злоупотребления со стороны правоприменителей (ис­пользование законодательства в противоречии с его на­значением, в личных интересах или в интересах других лиц).

Последнее, естественно, представляет особую опасность.

В принципе, правоприменитель (особенно суд, поскольку он является носителем государственной власти) может как «уг­робить» самый совершенный закон, так и не допустить или хо­тя бы минимизировать негативные последствия самого несо­вершенного закона.

Остановимся на указанных проблемах в сфере правоприме­нительной деятельности судов (судебной практики). Главное в деятельности судов, как отмечалось выше, - осуществление правосудия, в ходе которого каждому заинтересованному ли­цу должно быть обеспечено право на судебную защиту (на до­ступ к правосудию). Это право обеспечивается комплексом за­конодательных, правоприменительных, экономических, орга­низационных, кадровых и других мер в основном в трех сферах:

1) в сфере, относящейся к самому суду и судьям (их статусу, роли в обществе и государстве, полномочиям, устройст­ву судебной системы, гарантиям независимого и эффек­тивного функционирования);

2) в сфере осуществления правосудия, то есть деятельнос­ти суда по рассмотрению находящихся в его производ­стве дел (установление надлежащей процедуры рассмот­рения дел, обеспечивающей доступность суда для всех заинтересованных лиц, возможность равноправного участия сторон в состязательном процессе, вынесение законных и обоснованных решений, их обжалование и исполнение);

3) в сфере обеспечения каждому нуждающемуся в этом ли­цу получения квалифицированной юридической помо­щи при ведении дела в суде.

Из указанных проблем наиболее близкими к теме данного исследования являются:

власть ощущает себя вечной, она не заинтересована в незави­симом суде) и др.1

Итак: суд и судьи. С положением суда в Российской Федерации (с юридической стороны) все обстоит хорошо, просто и ясно: он провозглашен в качестве органа, осуществляющего судебную власть и действующего самостоятельно в системе разделения государст­венной власти на законодательную, исполнительную и судебную (ст.ст. 10 и 11 Конституции РФ). Что может быть лучше? Конститу­ционные основы осуществления судебной власти определены в гла­ве 7 Конституции РФ («Судебная власть»), что тоже великолепно.

Эти положения Конституции РФ создают прочный фундамент для эффективной деятельности судов и реализации ими принципа вер­ховенства права, в связи с чем ни в каких изменениях не нуждаются.

Более важным является положение судей, поскольку именно оно определяет характер деятельности судов (какие судьи - такие и су­ды!). Юридическое положение судей, на первый взгляд, также пред­ставляется высоким (с позиций юридических гарантий их незави­симости, включающих в себя и их неприкосновенность - особый порядок привлечения к уголовной, административной и дисципли­нарной ответственности), однако в нем наблюдается очень тревож­ная тенденция - снижение уровня этих гарантий, что свидетель­ствует о незаинтересованности государства в независимости судей. Фактическое же положение судей (именно оно определяет характер судебной деятельности) разительно (в худшую сторону) отличает­ся от юридического, что и является главным препятствием реализа­ции принципа верховенства права при осуществлении правосудия.

Здесь необходимо остановиться на выработанных мировым со­обществом правовых основах осуществления правосудия и прин­ципах поведения судей, которые должны учитываться в России, если она стремится стать правовым государством и признает прин­цип верховенства права.

Основами осуществления правосудия при разбирательстве су­дами гражданских, уголовных и иных дел являются:

Справедливость разбирательства;

Публичность (гласность) разбирательства;

Беспристрастность, независимость, компетентность и закон­ность создания суда, осуществляющего разбирательство;

Разумные сроки разбирательства (ст. 14 Международного пакта ООН о гражданских и политических правах, ратифициро­ванного СССР, ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основ­ных свобод, ратифицированной Российской Федерацией).

Относительно судей выработаны так называемые «Бангалор­ские принципы поведения судей», утвержденные 25-26 ноября 2002 года Комиссией ООН по правам человека. Эти принци­пы разработаны на основе Всеобщей декларации прав человека и Международного пакта о гражданских и политических правах в качестве этических стандартов поведения судей; руководства для судей; норм, которые судебная власть может применять для регу­лирования поведения судей. В Преамбуле документа отмечается, что компетентная, независимая и беспристрастная судебная власть необходима для «поддержания судами верховенства конституции и правления права». В нем определены шесть принципов («цен­ностей»), которыми должны руководствоваться судьи:

1) независимость;

2) беспристрастность;

3) честность;

4) соответствие;

5) равенство;

6) компетентность и добросовестность.

Наибольшее значение для темы данного исследования имеет первая ценность - независимость судей, поэтому остановимся только на ней. Ее содержание состоит в следующем.

1. Судья - в общем плане - должен осуществлять судейскую функцию независимо, на основе собственной оценки фак­тов и в соответствии со своей совестью, без каких-либо ог­раничений, ненадлежащего влияния, воздействия, давле­ния, угроз либо вмешательства, прямого или косвенного, от кого бы и по каким причинам они ни исходили.

2. Судья - более конкретно - должен быть независим от:

1) общества в целом (это очень важно, поскольку, как из­вестно, «общество» нередко требует казни невиновных людей);

2) отдельных сторон, участвующих в деле, которое находит­ся на его рассмотрении;

3) влияния со стороны исполнительной и законодательной ветвей власти;

4) других судей.

По поводу первой составляющей этого принципа уместно вспомнить высказывание одного из видных деятелей английской правовой системы, лорда Деннинга, относительно ответственно­сти судей (она связана с их независимостью): «Ни один судья не должен перелистывать страницы своих книг дрожащими пальца­ми, спрашивая себя: “Если я поступлю таким вот образом, то бу­ду ли я нести ответственность за убытки?” До тех пор, пока он выполняет свою работу искренне уверенный, что она находит­ся в пределах его юрисдикции, он не отвечает по иску. Он может ошибаться в отношении фактов. Он может недостаточно знать за­кон. То, что он делает, может быть вне его юрисдикции, фактиче­ски или по праву, но до тех пор, пока он честно верит в то, что он действует в пределах своей юрисдикции, он не должен нести от­ветственности... Ничто не может заставить его нести ответствен­ность, если только не будет доказано, что он действовал незакон­но, заранее зная, что не имеет полномочий».

Это высказывание имеет очень важное значение и в полной ме­ре согласуется с Бангалорскими принципами поведения судей, по­скольку страх очень сильно мешает судьям осуществлять правосу­дие (как и дрожащие от страха пальцы хирурга мешают ему делать операцию). Вместе с этим необходимо иметь в виду, что незави­симость судей не может вести к судебному произволу.

Независимость судей является не самоцелью, а одной из важ­нейших гарантий эффективности правосудия. Она должна слу­жить не столько судьям (судам), сколько обществу, когда речь идет о правосудии в целом, и участникам судебного разбирательства, когда речь о конкретном деле; она должна создавать условия для объективного рассмотрения судом каждого дела, а не для произ­вола суда, действующего по принципу абсолютной независимо­сти - «что хочу, то и ворочу».

Поэтому независимость судей (судов) не может быть абсолют­ной и пониматься в отрыве от другого конституционного положе­ния - подчинения судей Конституции РФ и федеральному закону (с соблюдением приведенного выше условия относительно зако­на), которое не только не препятствует, но во многом способству­ет реализации в судебной практике принципа верховенства пра­ва. Не случайно положения о независимости судей и подчине­нии их Конституции РФ сформулированы в одном предложении (ч. 1 ст. 120) и требуют их восприятия в неразрывной связи.

В определенной мере судьи - самые зависимые от права люди: они не могут, руководствуясь личными воззрениями, симпатиями или антипатиями, игнорировать подлежащие применению в рас­сматриваемом ими деле положения Конституции РФ, общеприз­нанных принципов и норм международного права и международ­ных договоров Российской Федерации и принимать, сознавая это, противоречащие им решения. Если же судья не согласен с этими положениями, имеющими высшую юридическую силу, он впра­ве использовать одну из гарантий своей независимости, установ­ленной ст. 9 Закона «О статусе судей в Российской Федерации», - уйти в отставку. В результате обеспечиваются и право судьи на его убеждения, и конституционные права других лиц, которые мог­ли бы пострадать от таких убеждений судьи.

Имел место случай, когда уже в период запрета применения в России смертной казни областной суд - в угоду общественно­му мнению, требовавшему «растерзать убийцу», и, очевидно, соб­ственным убеждениям судьи, в противоречие с Конституцией РФ назначил такое наказание одному из подсудимых (оно, естествен­но, было изменено Верховным Судом РФ). В такой ситуации су­дья, если он считал для себя необязательным соблюдение Консти­туции РФ, должен был, «не подчиняясь» ей и сохраняя свою «не­зависимость» от нее, подать в отставку.

Возвращаясь к Бангалорским принципам поведения судей и приведенному выше высказыванию лорда Деннинга, полагаю не­обходимым акцентировать внимание на следующем: судья имеет право на принятие решения по своему собственному, независимо­му от кого-либо убеждению, не опасаясь привлечения к ответст­венности за это решение (будучи свободным от всякого страха), но при условии, что он честно и добросовестно исполняет свой долг.

Представляется, в настоящее время «свобода от всяких стра­хов» стала важнейшим фактором обеспечения независимости, как каждого судьи в отдельности, так и формирования судебной власти в целом. Это вызвано тем, что в последние годы созда­ется обстановка тотального недоверия, подозрительности к су­дьям, вызывающая у них естественный страх быть обвиненными в коррупции, при понимании того, что их никто, в том числе и са­ма судебная система, защищать не будет, более того, эта система постарается от них избавиться. На это неоднократно указывалось в юридической литературе и в средствах массовой информации.

Известный юрист, один из разработчиков Концепции судеб­ной реформы в Российской Федерации, судья в отставке С.А. Па­шин по этому поводу писал: «Судебная власть как самостоятельная влиятельная сила, выступающая одной из ветвей системы сдержек и противовесов в государстве, устроенном по канонам теории раз­деления властей, в России отсутствует... Суды продолжают оста­ваться придатками правоохранительных органов, с которыми дей­ствуют согласованно, как близкие звенья одной технологической цепочки. Судьи боятся оправдывать, чтобы не прослыть взяточни­ками и не быть исторгнутыми из системы с формулировкой “стран­ная мягкость принимаемых решений” (в кавычках приведена фраза из одного решения квалификационной коллегии судей г. Москвы, которым были прекращены полномочия судьи районного суда)».

К сожалению, с этим мнением нельзя не согласиться. У нас очень много честных, добросовестных, порядочных судей (утверж­даю это на основе собственного многолетнего опыта общения с су­дьями), но все вместе они при сложившемся положении не в со­стоянии образовать самостоятельную, независимую ветвь госу­дарственной власти.

Мне уже приходилось обращать внимание на парадоксальность судебной власти. Очень коротко напомню. С одной стороны, су­дебная власть очень сильная, поскольку обладает огромными пол­номочиями. Еще в древние времена говорили: «Судья, да убоись могущества своей власти». С другой стороны, она - очень слабая, поскольку судья (при всем его «могуществе»), по сути, не имеет никаких средств для защиты самого себя от незаконных, неспра­ведливых обвинений, не говоря о реальных угрозах, и сам нуж­дается в защите (к сожалению, органы судейского сообщества, призванные защищать судей от необоснованных обвинений, эту функцию не выполняют).

Юридические гарантии независимости судей работают очень слабо (указанный выше фактор безоговорочно преобладает над ними), поэтому судьи и судебная власть в целом могут рассчиты­вать на защиту лишь со стороны гражданского общества (его ин­ститутов, включая средства массовой информации, которые, по большому счету, заинтересованы в существовании в государст­ве независимого суда, поскольку они сами и отдельные граждане в любое время могут оказаться нуждающимися в нем).

Для развития таких отношений суды должны быть максималь­но открытыми перед обществом, обеспечивая всем интересую­щимся деятельностью судов лицам свободный доступ к инфор­мации о ней. Речь идет о неукоснительном соблюдении принципа гласности при осуществлении правосудия, закрепленного в Кон­ституции РФ (ч. 1 ст. 123), нормах международного права (ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод) и процес­суальном законодательстве, а также - Федерального закона «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Рос­сийской Федерации» от 22 декабря 2008 г. № 263-ФЗ.

Важную роль в создании подлинно независимой судебной власти играет заинтересованность в ней у других ветвей государ­ственной власти. Эта заинтересованность может появиться толь­ко в том случае, когда они («эти ветви») станут сменяемыми и под­контрольными обществу.

В настоящее время подлинное отношение «других ветвей го­сударственной власти» к судам можно проследить по тенденции развития российского законодательства, которая, естественно, по­влияла на реальное положение суда и судей в России.

Начало было замечательным. 26 июня 1992 года был принят, без всяких преувеличений, великолепный Закон «О статусе су­дей в Российской Федерации», положивший начало второй (по­сле 1864 года) судебной реформы в России (в 2000-е годы в него будет внесено много ухудшающих его изменений). Федеральным законом от 10 января 1996 г. № 6-ФЗ были установлены дополни­тельные гарантии социальной защиты судей и работников аппа­ратов судов. В целях привлечения на судебные должности опыт­ных специалистов им также было установлено, что в стаж работы судьи, дающий право на серьезные социальные льготы, включает­ся время работы по некоторым другим юридическим специально­стям (в том числе - время работы адвокатом). Затем аналогичные основы статуса судей были закреплены на более высоком уров­не - в Федеральном конституционном законе «О судебной систе­ме Российской Федерации». На этом позитив в данной сфере пра­воотношений закончился.

В 2001 году началась судебная контрреформа (в этом обнару­живается сходство с судебной реформой в России 1864 года - че­рез некоторое время после ее блестящего начала была проведена контрреформа. Как показывает история, независимая судебная власть для других ветвей власти зачастую - «кость в горле», от ко­торой необходимо избавиться). В декабре 2001 года была введена дисциплинарная ответственность судей (ее отсутствие ранее во­все не делало их безнаказанными, так как за совершение судьей проступка, порочащего честь и достоинство судьи, его полномо­чия подлежали прекращению), а также изменен порядок наделе­ния полномочиями председателей и заместителей председателей судов: ранее они назначались на свои должности, как и другие су­дьи, пожизненно, теперь - на шесть лет и не более двух раз под­ряд, что значительно ослабило их независимость (для того чтобы быть переназначенным на второй срок председатель, заместитель председателя суда должен «хорошо» себя вести).

Федеральным законом от 25 декабря 2008 г. № 274-ФЗ внесены изменения в упомянутый выше ФЗ № 6 от 10 января 1996 г. Пре­доставленные последним законом в интересах судебной системы и людей, которым приходится с ней общаться, социальные льго­ты для адвокатов (и некоторых других профессий) при их назначе­нии на судебные должности были отменены: время работы адво­катом перестало включаться в стаж работы судьи, дающий право на социальные льготы. Естественно, после этого многие опытные адвокаты (а их переход на судебные должности представляется очень полезным для правосудия) утратили интерес к работе в суде.

Также в 2008 году внесены изменения в УПК РФ, сократив­шие перечень категорий уголовных дел, рассматриваемых с уча­стием присяжных заседателей (введение суда присяжных было серьезным вкладом в судебную реформу и положительно себя зарекомендовало).

В 2009 году изменен Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации» и установле­но, что Председатель Конституционного Суда и его заместители назначаются на свои должности Советом Федерации по представ­лению Президента РФ. Ранее они избирались судьями Конститу­ционного Суда РФ. Таким образом, судей лишили права решать, кто в суде, который они образуют, будет председателем, замести­телем председателя; отныне за них это решат Президент РФ и Со­вет Федерации. Как себя должны вести судьи, которые хотят за­нять эти должности? Риторический вопрос.

В 2010 году в названный Федеральный конституционный за­кон внесены новые изменения: для Председателя Конституцион­ного Суда РФ отменен предельный возраст пребывания в должно­сти (70 лет); для остальных судей этот предел сохранен. В 2012 году это же ограничение отменено для Председателя Верховного Суда РФ. Кроме того, для Председателя Верховного Суда РФ и его за­местителей отменен запрет на занятие этих должностей более двух раз (для всех остальных председателей и заместителей председа­телей судов он сохранен). Высший Арбитражный Суд РФ эти из­менения не затронули. Чем же он их не заслужил?

Все это не может не вызывать недоумения и вопроса: зачем были произведены эти новации? Совершенно очевидно, что изменения, касающиеся председателей Конституционного Суда РФ и Верхов­ного Суда РФ, а также заместителей Председателя Верховного Су­да РФ, противоречат основам статуса судей в Российской Феде­рации, установленным Федеральным конституционным законом «О судебной системе Российской Федерации». Согласно его ст. 12 все судьи в Российской Федерации обладают единым статусом и различаются между собой только полномочиями и компетенцией.

Для любого юриста ясно, что норма должна соответствовать принципам (основам) права. Здесь - все наоборот. Норма по во­ле законодателя проигнорировала основы: для нескольких судей (и то - в неравной степени) сделаны существеннейшие отступле­ния от этих основ, поставившие всех других судей Российской Фе­дерации в неравное с ними положение.

Во всем этом имеется определенный смысл и просматриваются определенные цели. Указанные изменения совершенно ясно ха­рактеризуют тенденцию развития законодательства о статусе су­дей: она направлена на подчинение судебной системы, в том числе через подбор угодных и освобождение от неугодных руководите­лей судов, которые обладают большими полномочиями по отно­шению к судьям и по формированию судебной практики, от ко­торой зависит, будет ли соблюдаться при осуществлении право­судия принцип верховенства права или нет.

Важнейшим фактором, влияющим на реализацию принципа верховенства права при осуществлении правосудия, является лич­ность судьи: его мировоззрение, интеллектуальные, нравственные, психологические и другие качества, его отношение к людям, уме­ние их услышать и понять. Если судья, в силу своего мировоззре­ния, не воспринимает принцип верховенства права или по дру­гим своим качествам (зависимость от настроения, вспыльчивость и т.п.) при рассмотрении конкретного дела забывает либо вооб­ще не помнит о нем, то жизни этого принципа угрожает серьезная опасность (смогут ли этот принцип в рассмотренном таким судьей деле возродить вышестоящие судебные инстанции? есть ли другие судьи, свободные от таких недостатков? - серьезнейшие вопросы).

Для формирования правового мировоззрения у судей требует­ся много времени - долгая жизнь в правовом пространстве, в ко­тором с уважением относятся к человеку (эта жизнь начинается с детства, а пространство - с отношения государства к челове­ку). Двадцати лет нашей судебной «реформы» явно недостаточно для возникновения у власти (в том числе - у судей) и большин­ства нашего общества такого мировоззрения. И это естественно. В других государствах этот процесс длился веками («через тер­нии к звездам»), продолжается до настоящего времени и никог­да не будет завершен (по правилу выращивания английского га­зона, которое кажется очень простым: «двести лет газон стричь и поливать»). Однако нельзя ждать «двести лет», когда такое миро­воззрение сформируется; надо каждый день «стричь и поливать».

Тяжелейшее бремя в этом деле несет Российская академия пра­восудия, которая занимается не только обучением студентов, но и подготовкой кандидатов в судьи и повышением квалификации действующих судей.

Кроме мировоззрения судей большое значение для их право­мерной деятельности имеет умение судей противостоять так на­зываемой профессиональной деформации, которая представляет опасность для людей, чьи дела рассматривают судьи. Это явление, по наблюдению специалистов (психологов и др.), присуще мно­гим профессиям.

Представляется интересным привести наблюдение выдающе­гося писателя (к тому же врача по образованию): «Люди, имею­щие служебное, деловое отношение к чужому страданию, напри­мер судьи, полицейские, врачи, с течением времени, в силу при­вычки (выделено мной. - В.Ж.), закаляются до такой степени, что хотели бы, да не могут относиться к своим подопечным иначе как формально».

Судья, сколько бы лет он ни проработал в этой должности, дол­жен помнить об этом негативном явлении и всеми силами про­тивостоять ему, иначе профессиональная деформация перера­стет в профессиональную деградацию, и человек для такого «су­дьи-профессионала» просто перестанет существовать. Тогда о правосудии можно забыть, ибо правосудие «без души» (без раз­умности, нравственности, душевности) не существует.

В завершение данной работы полагаю сделать следующие вы­воды.

Главными условиями реализации в российском правосудии принципа верховенства права (они же - проблемы его реализа­ции) являются:

1) независимость суда;

2) мировоззрение судей;

3) соблюдение судьями общепризнанных принципов пове­дения судей;

4) замещение освобождающихся судебных должностей дос­тойными профессионалами (особенно полезно привлече­ние адвокатов, для чего необходимо вернуть им прежние, указанные выше преимущества);

5) реформирование системы судов общей юрисдикции (пре­образование ее в четырехзвенную систему);

6) изменения в сфере судопроизводства (унификация граж­данского и арбитражного процессов и реформирование порядка проверки судебных постановлений судов общей юрисдикции).