Уголовно-правовое воздействие: понятие, объект, механизм, классификация Текст. Понятие уголовно-правового воздействия, его сущность, механизми значение

Медведев Евгений Валентинович, кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовного права и криминологии Ульяновского государственного университета.

Статья посвящена проблеме определения целей мер уголовно-правового принуждения, рассматриваемых отдельно от целей уголовного закона. В ней определяется круг таких целей, раскрывается их содержание, устанавливаются средства их достижения.

Ключевые слова: цель, уголовно-правовое воздействие, охрана общественных отношений, предупреждение преступлений.

The article is devoted to purposes of criminal law influence. It takes conception, contain any types of the main functions of criminal law compulsory measures. In addition it describes the implementers of this purposes.

Key words: purposes; criminal law influence; guarding of social relations; prevention of crime.

Вопросу о целях уголовно-правового воздействия в последние годы уделяется довольно скудное внимание в литературе. Крупные теоретические изыскания по этой теме проводились еще в советское время. В настоящее же время о них, как правило, упоминается лишь вскользь. Определяя круг целей уголовного принуждения, ученые в основном называют четыре их вида, а именно: карательную, охранительную, предупредительную и воспитательную . Они рассматриваются в неразрывной связи с соответствующими этим категориям общими целями уголовного права и законодательства.

По поводу кары, которой в теории уголовного права всегда отводилось особое место, среди специалистов сложилось вполне устойчивое мнение. Большинство ученых предлагают понимать под ней возмездие, причинение страданий и лишений виновному за совершенное деяние с целью удовлетворения чувства справедливости общества, против которого оно совершено . Ее чаще всего рассматривают как видоизмененный принцип талиона.

Приведенная точка зрения, как нам кажется, достаточно точно передает истинное значение и социальную сущность кары, характеризует ее правовое выражение, а также соответствует современному научному пониманию уголовно-правовой материи. Поэтому на феномене кары нет смысла останавливаться подробно.

Зато в отношении охранительной цели средств уголовно-правового принуждения позиция ученых не так однозначна. Если исходить из толкования слов "охранять", "охранение" в русском языке и рассматривать их в широком смысле, то под охраной общественных отношений следует понимать не только систему средств, обеспечивающих их неприкосновенность, направленных на предотвращение их нарушения в результате совершения преступных посягательств, о чем говорят большинство авторов , но и восстановление их нормального функционирования, если такое нарушение было допущено.

В уголовном праве данный подход редко поддерживается учеными, но понятию "охрана общественных отношений" вообще уделяется недостаточно внимания. Как правило, оно не раскрывается развернуто и рассматривается как некая данность. Говоря о ней, авторы в основном ограничиваются выражением "охрана общественных отношений обеспечивается запретами, установленными уголовным законом" . Тем не менее в других отраслях знаний, в том числе и юридической направленности, это понятие подразумевает целую систему средств обеспечения сохранности того или иного объекта, предмета и представляет собой многофункциональный механизм, предусматривающий не только предупреждающие меры, меры противодействия, но и меры по восстановлению причиненного ущерба. Все вместе это и называется охраной, например, в сфере экологии, обеспечения сохранности культурного наследия страны и т.д. Думается, такой подход следует признать более верным, поскольку никакая система охраны, какого бы ни было объекта не может быть эффективной и не сможет осуществлять эту функцию в полном объеме, если она не в силах вернуть нарушенный порядок функционирования социально-правовых связей в свое обычное состояние, нормализовать его.

Сам указанный вред может выражаться по-разному. Затрагивая различные элементы структуры общественных отношений, он может иметь материальные последствия, заключаться в ущербе, нанесенном здоровью потерпевшего, его благосостоянию и т.д., а также представлять собой нарушение прав и обязанностей субъектов отношений. Стало быть, и восстановление нормального функционирования общественных отношений может иметь несколько направлений и проявляться по-разному.

Прежде всего, его нельзя путать с понятием "восстановление социальной справедливости". Вопрос о признании данной цели, несмотря на то, что она прямо указывается в УК, до сих пор остается спорным. Многие авторы возражают против этого по ряду причин методологического и содержательного характера , а те, кто высказывается "за", раскрывают ее содержание по-разному. Одни считают восстановление социальной справедливости проявлением кары, ее структурным элементом , другие связывают ее с восстановлением общественного порядка, что предполагает в том числе и возмещение причиненного преступлением ущерба . Мы полагаем, что если названная цель и присуща наказанию, то она все же имеет своим содержанием "справедливое" воздаяние преступнику за содеянное. Данный вывод следует из содержания категории "справедливость", и ее интерпретации в теории социальных ценностей и в праве <1>. Поэтому ее следует рассматривать все-таки как проявление кары.

<1> Понятие справедливости возникло как этическая категория, характеризующая соотношение определенных явлений с точки зрения распределения добра и зла между людьми: соотношение между деянием и воздаянием (частный случай соотношения между преступлением и наказанием). Соответствие между характеристиками первого и второго порядка оценивается в этике как справедливость, несоответствие - как несправедливость.

Однако вернемся к предыдущему вопросу. На наш взгляд, реальное возмещение ущерба, причиненного преступлением, возможно не всегда. Говорить о нем допустимо только в двух случаях: 1) возмещения экономического ущерба, а также вреда здоровью и морального ущерба в материальном, денежном эквиваленте; 2) принуждения нарушителя выполнить возложенную на него в рамках тех или иных отношений обязанность.

Восстановление вреда, причиненного преступлением, государство должно обеспечивать прежде всего через воздействие на преступника. Для этого оно может заставить его загладить материальный и моральный вред, а также выполнить то или иное обязательное для восстановления нарушенных общественных отношений действие. В противном случае, когда преступник отказывается возместить нанесенный ущерб, выполнить возложенную на него обязанность или это невозможно по объективным причинам, данную функцию осуществляет само государство и в первую очередь за счет лица, совершившего преступление (если это возможно), что, думается, вполне соответствует принципу справедливости.

Что касается цели предупреждения совершения преступлений, то при рассмотрении ее в проекции на разные меры уголовно-правового характера необходимо учитывать некоторые нюансы. Во-первых, превенция в уголовном праве раскрывается в нескольких значениях, рассматривается в широком и узком смысле. Цель общей превенции имеет в качестве своих адресатов неопределенный круг лиц, на которых факт реального применения средств уголовного права к нарушителям закона оказывает воспитательно-информативное воздействие. В узком понимании предупреждение преступлений представляет собой удержание конкретного лица от нежелательного поведения с помощью применения к нему специфических средств .

Во-вторых, она, как считает большинство ученых, может достигаться путем устрашения, применения карательных мер воздействия к лицу, совершившему преступление (прежде всего посредством изоляции его от общества), либо путем его исправления и перевоспитания. Но признание исправления и перевоспитания целями мер уголовно-правового характера также довольно широко критикуется в литературе. Многие ученые полагают, что уголовное право по своей природе не располагает необходимыми средствами ее достижения. Как пишет, например, С. Будзинский, "государство как внешнее учреждение, не может врываться в чисто духовную область, в сферу мыслей, убеждений и мотивов" . Поэтому исправление находится вне сферы досягаемости уголовного права.

По мнению других авторов, если даже предположить, что исправление осужденного выступает такой целью, то возникает вопрос, на основании каких показателей и критериев в уголовном праве можно проверить степень ее достижения? До сих пор не установлено и не может быть установлено таких признаков, по которым можно было бы судить об исправлении как о результате принудительного воздействия . В данной связи исправление осужденного, как правило, относят лишь к целям уголовно-исполнительного права .

В какой-то мере данная позиция справедлива. Действительно достижение цели исправления преступника вызывает некоторые сомнения, а порой это просто невозможно, например, когда речь идет о рецидивистах. Однако сама идея реализации цели предупреждения преступлений методами, отличными от покарания, не связанными с жесткими ограничениями прав и свобод лиц, их совершивших, думается, не лишена права на существование, а в отдельных ситуациях более чем оправданна. Только термин "исправление" в данном случае не совсем точно отражает сущность и назначение такого воздействия. В некоторых случаях лицо, совершившее преступление, не требуется исправлять, скажем, если это - лицо, отличающееся положительной социальной направленностью и впервые оступившиеся в силу неблагоприятного стечения обстоятельств, к примеру, превысившее пределы необходимой обороны и причинившее необоснованно большой вред здоровью посягающего. Думается, для предотвращения повторного подобного поступка достаточно лишь дать ему возможность критического переосмысления своих действий и осознания своей ошибки путем применения к нему мер социально-психологического воздействия, общественного порицания, но в пределах действия уголовного права.

Для обозначения этой частной цели, по нашему мнению, больше всего подходит понятие "ресоциализация преступника", которое включает все, что связано с его исправлением и перевоспитанием, и в какой-то мере подразумевает оценку степени достижения названной цели. Надо заметить, опыт использования указанного определения, в том числе и на законодательном уровне, уже имеется, прежде всего за рубежом . Данный термин используется, например, в УК Франции, Швеции, Польши, США и ряда других стран . Так в уголовном законодательстве Швеции эта специфическая цель применения средств уголовно-правового воздействия должна "гарантировать, чтобы лицо, совершившее преступление, не укоренилось в преступных привычках, а также содействовать его включению в общество", то есть принять принятый в нем порядок взаимоотношений и следовать его устоям . Думается, использование подобной терминологии в нормативных правовых актах не лишено смысла, хотя и непривычно для отечественного права. Во всяком случае, многолетний опыт ресоциализации за рубежом, приносящий, как отмечают иностранные криминалисты , довольно ощутимые положительные плоды, нельзя сбрасывать со счетов, несмотря даже на совершенно иной уровень социально-экономического развития этих стран.

Тем не менее конечной целью мер уголовно-правового воздействия в рамках предупреждения преступлений является все же обеспечение надлежащего, правомерного с точки зрения уголовного закона поведения преступника в дальнейшем и именно ее, на наш взгляд, наиболее правильно рассматривать как основную цель иных мер уголовно-правового характера.

Отдельное значение в рамках превенции имеет предупреждение совершения общественно опасных деяний лицами, признанными невменяемыми в установленном законом порядке. Здесь не может идти речь о каком-либо информативно-воспитательном воздействии средств уголовного права на них, поскольку такие лица являются психически больными. Следовательно, для них не подходит использование терминов "воспитание" и "исправление". Профилактика совершения преступлений такими лицами может быть связана прежде всего с их изоляцией и излечением.

В заключение хочется отметить одно весьма важное обстоятельство. На наш взгляд, цели уголовно-правового воздействия необходимо рассматривать дифференцированно в зависимости от того, о каких конкретно мерах уголовно-правового характера идет речь в том или ином случае. Если имеется в виду наказание, то его целями выступают возмездие как проявление охранительной функции уголовного закона и предупреждение преступлений. Когда же речь идет о целях, не связанных с воздаянием преступнику за содеянное, то они в большей мере присущи таким мерам уголовно-правового характера, как условное осуждение, принудительное лечение, принудительные меры воспитательного воздействия и конфискация имущества. Что касается иных мер уголовного принуждения, то их целями следует прежде всего считать восстановление нарушенных преступлением общественных отношений - в рамках их охраны, и предотвращение нежелательного с точки зрения уголовного закона поведения лиц, совершивших преступление, - в рамках превенции.

Литература

1. Максимов С.В. Цель в уголовном праве: Дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2002. С. 37; Тарбагаев А.Н. Понятие и цели уголовной ответственности: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Л., 1983. С. 17.
2. Смирнов В.Г. Функции советского уголовного права. Л.: Изд-во ЛГУ, 1965. С. 116; Карпец И.И. Наказание: социальные, правовые и криминологические проблемы. М.: Юрид. лит., 1973. С. 113; Беляев Н.А. Цели наказания и средства их достижения в исправительно-трудовых учреждениях. Л.: Из-во Ленингр. Университета, 1963.
3. Козлов А.П. Механизмы построения уголовно-правовых санкций. Красноярск, 1998.
4. Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой. 16-е изд., испр. М., 1984.
5. Тарбагаев А.Н. Понятие и цели уголовной ответственности. Красноярск, 1986. С. 99; Дуюнов В.К. Проблемы уголовного наказания в теории законодательства и судебной практики. Курск: Изд-во РОСИ, 2000. С. 59; Уголовное право. Общ. часть: Учебник для вузов / Отв. ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамовой. М.: Изд-во Норма, 2000.
6. Уголовное право России. Учебник для вузов. Т. 1. Общая часть / Отв. ред. А.Н. Игнатов, Ю.А. Красиков. М.: Изд-во "Норма", 2000; Уголовное право. Часть Общая / Под ред. Н.И. Загородникова. М., 1966.
7. Жевлаков Э.Н. Уголовно-правовая охрана окружающей природной среды в Российской Федерации. М.: Научно-исследовательский институт проблем укрепления законности и правопорядка, 2004. С. 34; Медведев Е.В. Культурные ценности как предмет уголовно-правовой охраны. М., 2004.
8. Чучаев А.И. Цели наказания в советском уголовном праве. С. 75 - 83; Уголовное право России. Часть Общая: Учебник для вузов / Под ред. Л.Л. Кругликова. М., 1999.
9. Яковлев А.М. Об изучении личности преступника // Сов. государство и право. 1962. N 11; Беляев Н.А. Цели наказания и средства их достижения. Л., 1963. Такие взгляды разделяли и некоторые другие авторы.
10. Уголовное право. Общая часть. М., 1997; Уголовное право России. Т. 1. Общая часть. 1998.
11. См., напр.: Тарбагаев А.Н. Понятие и цели уголовной ответственности: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Л., 1983; Марцев А.И. Диалектика и вопросы теории уголовного права. Красноярск, 1990.
12. Будзинский С. Начала уголовного права. Варшава, 1970.
13. Полубинская С.В. Цели уголовного наказания. М., 1990; Плохова В.И. Соотношение критериев и показателей эффективности уголовно-правовых норм. Свердловск, 1981; Шмаров И.В. Критерии и показатели эффективности наказаний.
14. Марцев А.И. Указ. соч.; Максимов С.В. Цели в уголовном праве.
15. Курс уголовного права. Т. 2. Общая часть. Учение о наказании / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. М.: ИКД "Зерцало-М", 2002.; Нерсесян А.А. Вопросы наказуемости в уголовном праве ФРГ и США. М., 1992.
16. См.: Уголовное законодательство зарубежных стран (Англии, США, Франции, Германии, Японии): Сб. законод. материалов / Под ред. И.Д. Козочкина. М.: Зерцало, 1998; Крылова Н.Е., Серебренникова А.В. Уголовное право зарубежных стран (Англии, США, Франции, Германии): Учебное пособие. 2-е изд. М., 1998.
17. Уголовный кодекс Швеции. СПб., 2002.
18. Гросс К.-Г. Перевоспитание и ресоциализация преступников - уголовное законодательство и судебная практика ФРГ // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 4. Государство и право: Реф. журнал / ИНИОН РАН. М., 1992. N 4.

А. И. Чучаев, А. П. Фирсова

Уголовно-правовое воздействие:

понятие, объект, механизм, классификация

Монография

ВВЕДЕНИЕ

Сознавая высокую значимость уголовно-правовых средств в обеспечении законности и правопорядка, каждое государство стремится к созданию адекватного механизма предупреждения девиантного поведения и максимальной эффективности его реализации.

В 2006 г. УК РФ был дополнен разделом VI «Иные меры уголовно-правового характера», который закрепил в новом статусе конфискацию имущества. Это обозначило легальную тенденцию к дифференцированному реагированию на общественно опасное деяние и обусловило большой научно-практический интерес к проблеме уголовно-правового воздействия.

Все чаще в юридической литературе можно встретить термины «уголовно-правовое воздействие», «система мер уголовно-правового воздействия», что свидетельствует о стремлении к комплексному познанию и отражению правовых явлений. Ученые-юристы задаются вопросами о факторах, объединяющих наказание и иные меры, об их природе, различии, правовом регулировании и правоприменении. Основаниями научного анализа выступают направленность и пределы непосредственного влияния мер уголовно-правового характера, механизм их реализации и классификация.

В современной доктрине уголовного права не сложилось общепринятого подхода к пониманию обозначенных проблем. Более того, в ряде случаев оспаривается обоснованность самого использования системного исследования применительно к уголовно-правовому воздействию в целом.

Теории воздействия зачастую строятся при игнорировании философского обоснования и не отражают природы правового ограничения. Статусом уголовно-правовых мер наделяются феномены, сущностно и содержательно разобщенные, не отвечающие качеству единого целого. В связи с этим нарушается последовательность и стройность предлагаемых научных моделей и нивелируется прикладное значение имеющихся работ. Однако в той или иной степени авторы обращают внимание на то, что реализация уголовно-правовых норм приводит к изменению прав и свобод личности, ее правового статуса.

Все это свидетельствует о необходимости углубленного теоретического анализа проблем, связанных с понятием уголовно-правового воздействия, сферой его целенаправленного влияния, определением пределов, механизма и классификации мер принуждения для разработки соответствующих научно обоснованных рекомендаций по совершенствованию регламентации и практики применения наказания и иных мер уголовно-правового характера.

Проблема уголовно-правового воздействия неоднократно становилась объектом научных исследований. В дореволюционный период весьма активно рассматривались содержание, пределы и механизм реализации наказания. Оригинальные теории созданы И. Я. Фойницким и А. А. Жижиленко. Большой интерес представляют работы Л. С. Белогриц-Котляревского, С. В. Будзинского, Д. А. Дриля, В. В. Есипова, П. Д. Калмыкова, Ф. Листа, А. В. Лохвицкого, С. В. Познышева, Н. Д. Сергеевского, Н. С. Таганцева, М. П. Чубинского и др.

Отдельным аспектам понимания и правового закрепления уголовно-правового воздействия посвящены труды советского периода З. А. Астемирова, М. И. Бажанова, Б. Т. Базылева, Н. А. Беляева, Я. М. Брайнина, И. М. Гальперина, А. С. Емелина, Н. И. Загородникова, И. А. Исаева, И. И. Карпеца, М. П. Карпушина, Н. М. Кропачева, В. И. Курляндского, Н. С. Лейкиной, В. А. Ломако, И. С. Ноя, А. П. Овчинниковой, Б. А. Протченко, В. С. Прохорова, А. И. Санталова, Н. А. Стручкова, А. Н. Тарбагаева, Ю. П. Титова, В. М. Хомича, М. Д. Шаргородского и др.

В современный период содержание и направленность мер уголовно-правового характера рассматриваются в работах Е. Р. Абдрахмановой, Ю. М. Антоняна, А. Н. Батанова, С. А. Велиева, Д. И. Вороненкова, Ф. Б. Гребенкина, В. Н. Дерендяева, В. К. Дуюнова, В. С. Егорова, А. В. Ендольцевой, А. Э. Жалинского, И. Э. Звечаровского, В. И. Зубковой, С. Г. Келиной, С. Э. Коваленко, А. Н. Кондалова, А. И. Коробеева, П. В. Коробова, Т. О. Кошаевой, Н. Ф. Кузнецовой, С. И. Курганова, Е. В. Курочки, Д. А. Липинского, Н. А. Лопашенко, В. В. Мальцева, В. Г. Павлова, О. Г. Перминова, Е. В. Поводовой, А. Ж. Рамазанова, А. И. Рарога, Ф. Р. Сундурова, К. А. Сыча, И. А. Тарханова, Ю. М. Ткачевского, А. А. Чистякова, В. Ф. Ширяева и др.

Несмотря на значительный интерес, проявляемый в последнее время отечественными учеными к рассматриваемой теме, проблемы уголовно-правового воздействия до сих пор не получили должного освещения и однозначной оценки. Настоящая работа является первой попыткой системного изучения комплекса проблем, связанных с уголовно-правовым ограничением (лишением) прав, а также вопросов его закрепления в действующем законодательстве.

ПОНЯТИЕ УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ

§ 1. СУЩНОСТЬ УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ

Человек – существо общественное; лишь в обществе, совместном проживании с себе подобными, возможно его развитие и совершенствование. Социум, являясь хранилищем научных и культурных ценностей, формирует наше сознание, язык, мышление. Только через призму общества и ролевой функции конкретного индивида можно говорить о нем как о личности – самодостаточном, самоценном, реализовавшем себя человеке1. При этом совместное проживание «дарует» не только права и возможности, но и накладывает определенные обременения: свобода одной личности заканчивается там, где начинается свобода другой.

Поведение человека урегулировано множеством норм различного характера, среди которых не последняя роль принадлежит праву. Посредством этих норм общество и государство ограничивают свободу индивидов, определяя ее меру с учетом разнообразных факторов: социально-экономических, политических, религиозных, духовных, уровня развития правосознания и правовой культуры2. Однако нередки случаи, когда человек в силу тех или иных причин нарушает установленные запреты, вызывая тем самым негативную реакцию со стороны общества и государства. И если социум может ограничиться молчаливым осуждением деяния и его деятеля, то государственная реакция должна быть совершенно иной.

Самые строгие способы реагирования на противоправное поведение (вплоть до лишения преступника жизни) применяются в рамках уголовного права и служат ответом государства на наиболее грубое и опасное нарушение установленного правопорядка – преступное деяние. Соответственно разнообразию возникающих уголовно-правовых конфликтов столь же вариативны должны быть и ответные действия государства, получившие легальное наименование принудительных мер уголовно-правового характера.

Согласно ст. 2 УК РФ для осуществления охраны прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя РФ, обеспечения мира и безопасности человечества, а также предупреждения преступлений устанавливаются виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера. Однако ни общей дефиниции, раскрывающей сущностные и другие отличительные признаки, ни конкретного перечня таких мер законодателем не приводится.

В науке уголовного права вопрос о понятии, признаках и видах мер уголовно-правового характера относится к числу дискуссионных. Возрастающий к нему интерес объясняется современной уголовно-правовой политикой, имеющей тенденцию к дифференциации и комплексности государственного принуждения. В последнее время в специальной литературе в таком контексте все чаще используются словосочетания «уголовно-правовое воздействие»3, «меры уголовно-правового воздействия»4, «система мер уголовно-правового воздействия»5. Они являются относительно новыми терминами доктрины уголовного права, их содержание еще не устоялось, а проблематика точно не определена.

В ряде норм отечественного уголовного и уголовно-исполнительного законодательств говорится об оказании исправительного (ст. 68 УК РФ, ст. 8 УИК РФ), общественного (ст. 9 УИК РФ) и воспитательного (глава 15 УИК РФ) воздействия на осужденных. Более того, одни из принудительных мер уголовно-правового характера легально именуются принудительными мерами воспитательного воздействия.

Показательным в этом отношении является и зарубежный опыт юридической техники. Уголовное законодательство многих государств предоставляет правоприменителю возможность выбора не только из множества традиционных для уголовного права наказаний, но и из числа иных мер принуждения. Так, в Общей части Уголовного закона Латвии предусматриваются иные принудительные меры воздействия, о мерах исправления и безопасности говорится в специальной главе УК ФРГ, средствам уголовного воздействия посвящена одна из глав УК Литовской Республики6.

Думается, что потребность и целесообразность «обогащения» понятийного аппарата науки уголовного права вызваны «ограниченными» гносеологическими возможностями словосочетания «меры уголовно-правового характера».

1. Реакция государства на акт совершения преступления, как было установлено выше, осуществляется как уголовно-правовое воздействие в форме уголовно-правового отношения, связанного с привлечением к уголовной ответственности или оϲʙᴏбождением от нее. В связи с недостаточной исследованностью ϶ᴛᴏго феномена в праве, представляется важным рассмотреть механизм осуществления уголовно-правового воздействия: его основания и пределы, цели и функции, объект и субъекты, содержание и формы реализации.

В уголовном праве понятие механизма уголовно-правового воздействия не раскрывается. Но ряд работ посвящен исследованию близких ему понятий механизма правового (уголовно-правового) регулирования и механизма уголовно-правовой охраны. (См., напр.: 219, с. 4-5; 9, т. 1, с. 153) Механизм правового регулирования в теории права рассматривается как взятая в единстве система правовых средств (юридических норм, правоотношений, актов), при помощи кᴏᴛᴏᴩых осуществляется правовое воздействие на общественные отношения (9, т. 1, с. 153; 7, т. 2., с. 24; 219, с. 4-5) Механизм уголовно-правового регулирования признается «естественной составной частью общего механизма правового регулирования», включающего в качестве основных звеньев нормы уголовного права, акты их реализации и уголовно-правовые отношения, кᴏᴛᴏᴩые образуют единую систему, «функционирование кᴏᴛᴏᴩой подчинено достижению единой цели - обеспечению и поддержанию порядка в общественной жизни». (364, с. 77) В уголовном праве употребляется также понятие механизм реализации уголовной ответственности, кᴏᴛᴏᴩое раскрывается как «сложный, динамичный процесс, протекающий не сам по себе; в ϶ᴛᴏм процессе «работают» особые уголовно-правовые средства, кᴏᴛᴏᴩые и образуют основные элементы механизма реализации уголовной ответственности: 1) уголовно-правовые нормы; 2) уголовно-правовые отношения; 3) акты применения норм уголовного права». (461, с. 293)

В.И. Даль в ϲʙᴏем «Словаре…» не дает определение механизма, но однокоренным с ним термином «механика» определяет «науку о силе и сопротивлении ей; искусство применять силу к делу и строить машины; науку выгодного приспособления сил». (121, т. 2, с. 324) По мнению С.И. Ожегова, термин «механизм» в переносном смысле означает «систему, устройство, определяющие порядок какого-нибудь вида деятельности». (329., с. 300) В «Этимологическом словаре русского языка» М. Фасмера термин «механик» рассматривается как производный от латинского и греческого понятий «умелый» или «орудие». (См.: 481, с. 612) Исходя из всего выше сказанного, мы приходим к выводу, что исключительно через данные понятия, близкие понятию «механизм», можно составить представление о содержании рассматриваемого понятия.

Так, механизм уголовно-правового воздействия можно, по нашему мнению, представить как определенный процесс - внутренне упорядоченное и функционирующее устройство, определенную систему способов, средств, технологий в действии. Чтобы быть достаточно эффективным, ϶ᴛᴏт процесс должен быть обеспечен ресурсно, опираться на научные знания и осуществляться профессионалами («умельцами», «умело»)

Понятие «механизм уголовно-правового регулирования», по нашему мнению, носит нейтральный характер, что более ϲʙᴏйственно «цивильным» отраслям права. В уголовном праве не менее важной функцией, чем регулирование, будет охрана общественных отношений от преступных посягательств, по϶ᴛᴏму здесь недостаточны понятия «механизм уголовно-правового регулирования» и «механизм уголовно-правовой охраны». Понятие «механизм уголовно-правового воздействия» как бы восполняет недостаточность указанных понятий и при ϶ᴛᴏм, что немаловажно, подчеркивает, с одной стороны, вынужденный характер указанного воздействия (как реакции государства на нарушение установленной им уголовно-правовой нормы), с другой стороны, его наступательный характер, что также весьма важно в противодействии такому серьезному противнику, как преступность.

Механизм уголовно-правового воздействия - ϶ᴛᴏ функционирующий комплекс (процесс применения) предусмотренных уголовным законом и используемых в правоприменительной практике в отношении лиц, виновных в совершении преступлений, а также в превентивном плане в отношении т. н. неустойчивых лиц средств, приемов и технологий. Это объективно необходимый сложный динамичный процесс практической реализации негативной, справедливой и неотвратимой реакции государства на совершение преступлений при помощи системы предусмотренных законом уголовно-правовых средств (уголовно-правовых норм, уголовно-правовых отношений и актов применения норм уголовного права) в целях обеспечения и поддержания порядка в общественной жизни.

Это понятие следует отличать и от понятия «механизм реализации уголовной ответственности», кᴏᴛᴏᴩое уже по содержанию и меньше по объему, будет составной частью механизма уголовно-правового воздействия, содержит в себе исключительно воздействие на лицо, осужденное обвинительным приговором суда.

2. Уголовно-правовое воздействие будет весьма острым орудием, по϶ᴛᴏму для его применения должны быть веские предусмотренные законом основания. Мы полагаем, что такие основания крайне важно рассматривать в двух аспектах: как основания криминализации общественно опасных деяний, и как основания практической реализации кары в отношении конкретных лиц, виновных в их совершении.

Механизм уголовно-правового воздействия начинается с установления уголовно-правовых норм. В связи с перманентно возникающей потребностью реагировать на общественно опасные посягательства того или иного вида, в целях предупреждения такого рода посягательств, регулирования возникающих «нестандартных» ситуаций и охраны общества от все новых их повторений, а также в целях восстановления нарушаемой справедливости, государство устанавливает систему уголовно-правовых норм. «Уголовно-правовые нормы представляют собой законодательную основу регулирования общественных отношений, поведения их участников, определяют их права и обязанности, а также юридические средства, обеспечивающие должное поведение». (461, с. 293)

Издавая конкретную норму уголовного права (и, в частности, устанавливая запрет на совершение определенного вида общественно опасных деяний), государство тем самым реагирует на их ставшую опасной распространенность, дает им негативную оценку, осуждает, запрещает и предупреждает о недопустимости их совершения под угрозой уголовно-правового воздействия. Издание уголовно-правовой нормы будет первой реакцией государства (и в его лице всего общества) на общественную опасность ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующих видов деяний и, ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙенно, в целом на преступность.

Здесь еще нет кары как осуждения конкретного лица, виновного в совершении преступления, предусмотренное уголовным законом уголовно-правовое воздействие носит еще абстрактный характер. Норма закона пока исключительно предупреждает всех и каждого о недопустимости нарушения содержащегося в ней предписания. При этом в ней имеется кара как осуждение общественно опасных деяний ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующего вида, начинает реализоваться ее превентивный потенциал и создаются необходимые предпосылки для возможного в последующем карательного уголовно-правового воздействия на конкретных лиц, виновных в совершении преступлений.

Оценка определенного деяния как преступного первоначально дается в Уголовном кодексе. Законодатель дает юридическую оценку деяниям ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующего вида, основываясь на их нравственной и социально-политической оценке в обществе. И такая оценка законодателя – необходимый и очень важный ориентир для суда. В ст. 60 УК говорится, что суд должен назначить виновному справедливое наказание, для ϶ᴛᴏго он, в частности, должен исходить из параметров, указанных в статье Особенной части УК, содержащих предварительную оценку характера и степени общественной опасности деяний данного вида. Суд должен также учитывать положения Общей части УК, кᴏᴛᴏᴩые помогают скорректировать законодательную оценку применительно к особенностям конкретного случая (неоконченное преступление, соучастие, наличие оснований для оϲʙᴏбождения от уголовной ответственности или наказания, и т. п.) Впоследствии, если лицо совершит запрещенное законом деяние, наличие такой предусмотренной законом предпосылки явится основанием для уголовно-правового воздействия на виновного. Без такой законодательной оценки, без нормативно установленных ориентиров у суда не будет возможности покарать виновного, по справедливости воздав ему за содеянное.

3. В отечественной правовой науке, и в науке уголовного права в частности, существует концепция, согласно кᴏᴛᴏᴩой факт принятия и вступления в силу уголовно-правовой нормы будет основанием возникновения уголовно-правового отношения общерегулятивного типа. (См., напр.: 6, с. 142-144; 19, с. 63; 304, с. 15; 432, с. 88; 74, с. 24; 281, с. 143; 504, с. 205 и сл.; 331, с. 27) Авторы данной концепции исходят из убеждения, что «нет и не может быть ничего не регулирующих правовых норм», (280, с. 30) и что «всякая правовая связь есть правовое отношение». (364, с. 87)

С точки зрения А.Н. Тарбагаева, механизм возникновения общерегулятивных уголовно-правовых отношений выглядит следующим образом: «в момент вступления нормативного акта в законную силу возникает общее (т. н. общерегулятивное) уголовно-правовое отношение – «особая юридическая связь между взаимными правами и обязанностями сторон» (433, с. 30) На определенной стадии его развития возникает т. н. «позитивная» ответственность или «уголовная ответственность в позитивном смысле», определяемая автором как «постоянно реализующийся комплекс существующих в обществе правоотношений по соблюдению уголовно-правовых запретов». (433, с. 23-24) «Позитивно ответственным» признается поведение граждан, ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующее нормам уголовного закона. (433, с.22)

Нарушение лицом уголовно-правового запрета означает, по мысли автора, расторжение им уголовно-правовой связи, соединяющей его с государством, прекращение существования «позитивной ответственности индивида перед обществом по поводу конкретного деяния», разрыв индивидуально-определен­ного уголовного правоотношения, влекущее за собой «нарушение порядка во внутренней структуре всего урегулированного уголовным правом общественного отношения». В связи с чем возникает необходимость восстановления нарушенного порядка отношений и реставрации разорванной общей правовой связи преступника с государством, и именно в связи с данным возникают основания для привлечения человека к ретроспективной ответственности. (433, с. 30-31) Только с таких позиций, по мнению сторонников данной точки зрения, и возможно определить основания привлечения виновного к уголовной ответственности.

При этом эту концепцию разделяют далеко не все ученые-юристы. Многие авторы полагают, что сам факт принятия правовой нормы и вступления ее в законную силу не влечет возникновение правовых отношений, к числу правовых можно отнести исключительно реальные конкретные отношения, урегулированные нормами права, а отношения по соблюдению запретов уголовного права будут нормальными общественными отношениями и потому не приобретают качества правовых. (См.: 387, с. 24; 248, с. 7-9; 371, с. 24-30; 516, с. 223) Соблюдение возложенных на граждан обязанностей осуществляется за рамками отношений, регулируемых правом. (387, с.17-20) Эти авторы выступают против признания правовых отношений общерегулятивного характера, считают, что нормы права не реализуются непосредственно в правовых отношениях, а создают исключительно предпосылки для возникновения правовых отношений. В теории уголовного права эту точку зрения поддерживают Н.Ф. Кузнецова, И.Н. Даньшин, 3.Д. Иванова, А.В. Барков, А.И. Санталов и другие. (239, с. 64; 122, с. 236; 387, с. 44.)

Н.Ф. Кузнецова, например, отмечает, что «тот, кто не совершает преступлений – для уголовного права безразличен. Лицо, кᴏᴛᴏᴩое спасает утопающего, с точки зрения уголовно-правовой нормы (ст. 127 УК РСФСР) будет исключительно человеком, выполняющим ϲʙᴏй гражданский долг». (239, с. 64) А.И. Санталов, признавая, что вследствие принятия уголовно-правовой нормы возникают правовые связи, вместе с тем, отрицает, что данные связи будут правоотношениями. По мнению автора, к числу правовых можно отнести не каждое общественное отношение, регулируемое нормой права, а «исключительно реальные конкретные (относительные) отношения, урегулированные нормой права. Отношения же по соблюдению запретов уголовного права будут нормальными общественными отношениями, реализацией позитивной ответственности людей, но не приобретают качества правовых». (387, с. 38, 42)

4. По нашему мнению, эта точка зрения будет более обоснованной и правильной. Принятие уголовно-правовой нормы и вступление её в законную силу не будет безрезультатным, оно, безусловно, производит определенные изменения в общественных отношениях, прежде всего во взаимных отношениях государства и граждан, демонстрируется на поведении отдельных граждан и «самочувствии» общества и государства. И ϶ᴛᴏ крайне важно рационально использовать в целях обеспечения неотвратимого и справедливого уголовно-правового воздействия. При этом сам по себе факт принятия уголовно-правовой нормы и вступление ее в юридическую силу «автоматически» не приводит к возникновению правовых отношений и позитивной уголовной ответственности. Отношения сторон – государства, установившего запрет и адресатов такого запрета - граждан строятся вне правовых отношений - на базе иных социальных норм.

Признание указанного факта практически означало бы, что каждый (или почти каждый - дееспособный, деликтоспособный) человек с момента вступления в силу правовой нормы становится участником правовых отношений – приобретает права, должен нести обязанности, соблюдать запреты, даже независимо от того, что он не знает о ϲʙᴏих новых правах и обязанностях и независимо от его воли и согласия, только на том основании, что государство приняло ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующее решение. Государство приняло решение – и все (или практически все его граждане, а также и иные лица, в т.ч. и иностранцы – см., напр., ст.ст. 11, 12 УК РФ) автоматически «повязаны» правовыми связями, стали участниками правовых отношений (о кᴏᴛᴏᴩых нередко они «ни сном, ни духом») Хорошо еще, если указанное решение разумно и отвечает интересам граждан, кᴏᴛᴏᴩых оно касается, но ϶ᴛᴏ бывает отнюдь не всегда.

И таких правовых норм принимается десятки и сотни тысяч, поскольку правовое опосредование получают практически все важнейшие общественные отношения. Исходя из всего выше сказанного, мы приходим к выводу, что если следовать критикуемой точке зрения, получается, что каждый человек в каждый миг ϲʙᴏей жизни, независимо от его желания и воли, «опутан» многочисленнейшими и разнообразнейшими правовыми связями, находится в различных, зачастую невероятных с его позиции правовых отношениях, предполагающих его права, обязанности, запрещающих то или иное его поведение.

По нашему мнению, принятие уголовно-правовой нормы не приводит к возникновению у граждан правовой обязанности «не совершать преступления». Не совершать преступлений – естественное, само собой разумеющееся правило человеческого общежития, кᴏᴛᴏᴩое не требуется на кого-то возлагать в качестве обязанности. Поведение, не нарушающее уголовно-правовой запрет, не имеет прямого отношения к уголовному праву - ϶ᴛᴏ нормальное, естественное поведение человека в человеческом обществе. Никаких уголовно-правовых отношений и никакой позитивной уголовной ответственности при ϶ᴛᴏм не возникает. До той поры, пока человек не нарушает нормативное предписание, конкретно, применительно к уголовному праву – не совершает общественно опасного деяния, запрещенного нормами уголовного права, последние его не касаются, уголовно-правовых обязанностей и уголовной ответственности ϶ᴛᴏ лицо не несет.

Важно заметить, что одна из ошибок наших оппонентов утверждающих, будто уголовно-пра­вовой запрет «налагает на граждан обязанность не совершать преступления и потому регулирует поведение граждан в обществе», (см., напр.: 461, с. 295) заключается в непроизвольной подмене одного способа правового регулирования – установления запрета, другим - возложением обязанности. Соответственно, охранительная функция правовой нормы, связанная прежде всего с запретом, подменяется регулятивной функцией, связанной прежде всего с управомочиванием и обязыванием. Между тем, как известно, ϶ᴛᴏ различные самостоятельные способы правового регулирования и различные правовые функции, имеющие самостоятельное содержание и значение.

Обязанность как способ правового регулирования предполагает, что лицо, на кᴏᴛᴏᴩое она возложена, должен делать то, что ему предписано. Запрет же состоит в требовании воздержаться от совершения определенных действий. Нормы уголовного права, устанавливающие санкции за совершение различных преступлений, запрещают совершать указанные в законе деяния, но не «обязывают не совершать» их. По϶ᴛᴏму поведение человека, не нару­шающего уголовно-правовой запрет, не находится в уголовно-правовом поле, не регулируется уголовным правом, не происходит в рамках уголовно-правового отношения и не может быть охарактеризовано как «позитивная уголовная ответственность». Это естественное поведение человека, норма человеческого общежития. Люди не совершают преступления не в силу наличия правовых норм, правовой урегулированности их отношений, а потому что ϶ᴛᴏ естественно, ϶ᴛᴏ норма. Ненормальным будет как раз обратное - совершение преступлений, происходящее даже вопреки правовым запретам.

При этом основная методологическая ошибка сторонников критикуемой концепции состоит в преувеличении значения правового (в т. ч. уголовно-правового) регулирования, когда, например, категорически утверждается, что: «правовое регулирование охватывает все сферы общественной жизни»; (433) в правовой норме происходит «установление программы действий субъектов права (конкретных людей), наделение их правами и обязанностями», (364, с. 74-75) «моделирование» порядка общественных отношений, а нормальное, правомерное поведение граждан рассматривается исключительно как «результат правового регулирования». (364, с. 74-75, 121-122)

Представляется, что в современных условиях, когда стоит задача формирования в России гражданского общества и построения демократического правового государства, такие подходы особенно неприемлемы. В условиях гражданского общества государство и право призваны выполнять служебную роль, их проникновение в различные сферы жизни личности и общества не может быть всеобъемлющим.

В нормальном, цивилизованном гражданском обществе отношения людей регулируются различными социальными нормами – обычаями, традициями, нравственными, данныеческими, правовыми нормами. Последние играют важную роль в жизни общества, но существуют большие пласты человеческих отношений, «неподвластные» правовому регулированию. Для вмешательства права в общественную жизнь нужны веские основания. В особенности ϶ᴛᴏ актуально применительно к уголовному праву. К уголовно-правовому регулированию (в особенности к запретам) крайне важно обращаться исключительно в случаях крайней – действительной в том необходимости. Приоритет должен быть отдан иным социальным нормам и правовым нормам с менее острым карательным содержанием.

Для возникновения правоотношения должны наличествовать как минимум две стороны, мнение и воля каждой из кᴏᴛᴏᴩых должны получить отражение в правоотношении. Стоит сказать, для наличия правоотношения каждая его сторона должна осознавать как факт и момент возникновения правоотношения, так и ϲʙᴏю роль в его существовании и реализации, а также составляющие его содержание взаимные права и обязанности. Воли только одной стороны – даже если эта сторона государство, для возникновения правоотношения недостаточно. Закон, в т.ч. и уголовный, хотя и принимается избранными народом его представителями, будет все же актом одностороннего волеизъявления законодателя, т. е. государства, воля каждого гражданина, к кᴏᴛᴏᴩому обращен ϶ᴛᴏт акт, в нем выражена исключительно косвенно и не всегда достаточно точно.

Конечно, ϶ᴛᴏ не означает, что граждане вправе игнорировать такие веления закона, кᴏᴛᴏᴩые не отвечают или не вполне отвечают их интересам, закон обязателен для всех независимо от отношения к нему. Речь идет о том, что правоотношение не возникает автоматически с принятием правовой нормы, для его возникновения необходим выраженный вовне акт поведения сторон, свидетельствующий об их стремлении реализовать правоотношение. По нашему мнению, говорить о реализации правовых норм в правоотношении можно исключительно в случаях, когда не только государство, но и его «визави» – например, гражданин, интересы кᴏᴛᴏᴩого затрагивает данный нормативный акт, прямо или косвенно выразили в том или ином акте ϲʙᴏего поведения ϲʙᴏе позитивное или негативное отношение к ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующей установленной государством норме поведения.

Еще одной методологической ошибкой сторонников критикуемой концепции будет неправильное, с нашей точки зрения, представление о понятии ответственности и, в частности, ее позитивного аспекта. По сути ведь нет каких-то особых понятий уголовной, дисциплинарной и т. п. видов ответственности, тем более – «позитивной и ретроспективной»… Существует единое общесоциологическое понятие «ответственность», сущность кᴏᴛᴏᴩой составляет кара - такое же широкое общесоциологическое понятие. В уголовном праве (также как и в административном, гражданском и других отраслях права) имеет место конкретизация данных понятий и их адаптация к ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующей реальности. Материал опубликован на http://сайт

Можно говорить о позитивном и ретроспективном аспектах общесоциологического понятия «ответственность». Понятно ведь, что следует различать понятия: «ответственность за совершение проступка» и «ответственность за порученное дело» или «он ответственный человек». Но не существует «отраслевых» понятий: «позитивная уголовная ответственность», «позитивная административная ответственность», «позитивная гражданская ответственность» и т. п. Позитивный аспект общесоциологического понятия «ответственность» в уголовном праве означает то же, что и во всех иных отраслях права, и вообще безотносительно к праву: человек поступает «с думой о последствиях ϲʙᴏих поступков». Независимо от того - о какой сфере жизни или отрасли права идет речь.

Следуя критикуемой концепции, пришлось бы признать, что поведение человека, не нарушающего никаких правовых норм, будет одновременно: позитивно уголовно-ответственным; позитивно административно-ответствен­ным; позитивно дисциплинарно-ответственным и т. д. Но ϶ᴛᴏ же нонсенс…

С другой стороны, пришлось бы признать, что лицо, нарушающее, например, нормы морали, или, к примеру, совершающее дисциплинарные, административные или иные правонарушения и показавшее ϲʙᴏю безответственность, будет «позитивно ответственным», потому что оно не совершило преступления. Нельзя быть «позитивно ответственным» в уголовном праве, нарушая какие-то иные нормы человеческого общежития, быть безответственным «в принципе» или «местами». Строго говоря, позитивно ответственно – «с думой о последствиях» ведет себя исключительно то лицо, кᴏᴛᴏᴩое не нарушает никаких социальных норм.

С позиций критикуемой концепции невозможно, на наш взгляд, дать правильную оценку поведению лица как позитивно ответственного или безответственного, если он по неосторожности совершает общественно опасное деяние, кᴏᴛᴏᴩое уголовным законом признается преступлением исключительно в случае его умышленного совершения. К примеру, ч. 2 ст. 122 УК предусматривает уголовную ответственность за заражение другого лица ВИЧ-инфекцией лицом, знавшим о наличии у него ϶ᴛᴏй болезни. Ответственность за ϶ᴛᴏ преступление несет лицо, умышленно заразившее другое лицо ВИЧ-инфекцией. Нужно помнить, такие же действия, совершенные по неосторожности, согласно ч. 2 ст. 24 УК РФ, преступлением не считаются и уголовной ответственности не влекут. Следовательно, субъект, совершивший указанное деяние умышленно – ведет себя безответственно, а тот, кто совершил то же самое и при наличии вины, но неосторожной – должен быть признан «позитивно ответственным». Логично ли ϶ᴛᴏ?

В такого рода случаях юридическая оценка поведения граждан как закон­ного или незаконного, ответственного или безответственного зависит от воли законодателя, т. е. она в значительной мере субъективна и в известной степени случайна. Важно заметить, что одно и то же поведение законодатель признает то преступным - «безответственным» (например, заражение ВИЧ-инфекцией по неосторожности по УК РСФСР 1960 г.), то правомерным «позитивно ответственным» (то же преступление по ст. 122 УК РФ 1996 г.) в зависимости от «случайных» факто­ров. Хотя суть поведения и его нравственная и социально-политическая оценка, а также его результаты – все те же. Не изменился и психологический «подтекст» поведения.

Безусловно, можно и нужно действовать в направлении обеспечения позитивного, социально полезного поведения личности, ее «ответственного» поведения, соблюдения установленных в обществе социальных, в т. ч. правовых норм. Это главная задача уголовного закона, но ϶ᴛᴏ задача не только уголовно-правовая, а более общая - общесоциальная (общечеловеческая), лежащая в основе всех усилий по противодействию преступности и всех иных эксцессов в обществе, независимо от наличия ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующих законодательных решений.

5. Необходимо отметить, что основание уголовно-правового воздействия в уголовном законодательстве не определено. Статья 8 УК РФ определяет исключительно основание уголовной ответственности: «совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом». При этом из смысла указанной статьи следует и другое важное положение: что уголовная ответственность должна возлагаться на каждого, в чьем поведении наличествуют предусмотренные УК признаки состава преступления. Иными словами, при наличии указанных в законе признаков состава преступления ответственность должна наступать с неизбежностью, неотвратимо. Этот аспект, по нашему мнению, естественно вытекает из смысла уголовного законодательства и понятия ответственности и имеет важное значение: когда в деянии лица наличествуют все предусмотренные УК признаки состава преступления, указанная норма означает императивное веление правоприменительным органам привлечь виновного к уголовной ответственности.

Следовательно, данные два понятия: «состав преступления» и «уголовная ответственность» существуют в неразрывной взаимосвязи, неизменно сопутствуют друг другу и будут условиями существования друг друга как две стороны одной медали. При этом и юридически, и фактически наличие всех признаков состава преступления еще не означает, что лицо неотвратимо будет привлечено к уголовной ответственности, поскольку существует институт оϲʙᴏбождения от уголовной ответственности. Этот институт, безусловно, важен и необходим, он будет проявлением принципа гуманизма. При этом, строго говоря, его наличие и формулировка ст. 8 УК не вполне согласуются друг с другом.

Стоит сказать - получается, что состав преступления не будет юридическим основанием уголовной ответственности, или, иначе, будет основанием не уголовной ответственности, а более широкого круга последствий совершения преступления, связанных не только с уголовной ответственностью лица, совершившего преступление, но и с уголовно-правовым воздействием на него при оϲʙᴏбождении его от уголовной ответственности. Состав преступлениятрадиционно влечет уголовную ответственность, но не всегда, во многих случаях при наличии признаков состава преступления виновный на законном основании может быть оϲʙᴏбожден от ответственности. При ϶ᴛᴏм он претерпевает уголовно-правовое воздействие в иной форме – без привлечения к уголовной ответственности, но в форме негативной оценки содеянного и порицания его поведения в постановлении о прекращении уголовного дела по нереабилитирующему основанию. Следовательно, наличие состава преступления всегда будет юридическим основанием для осуществления уголовно-правового воздействия на лицо, совершившее преступление. Но в одних случаях ϶ᴛᴏ предполагает уголовную ответственность, а в других - не предполагает ее.

С другой стороны, в указанных случаях для привлечения лица к уголовной ответственности недостаточно только состава преступления, а должно быть установлено отсутствие указанных в законе оснований для оϲʙᴏбождения его от уголовной ответственности.

Все становится на ϲʙᴏи места, если ст. 8 УК сформулировать более широко: «Стоит сказать, что каждое лицо, совершившее деяние, содержащее все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Уголовным кодексом, подлежит уголовно-правовому воздействию в ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии с положениями настоящего Уголовного кодекса». Это означает, что при совершении деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного Уголовным кодексом, с неизбежностью должно осуществляться уголовно-правовое воздействие в формах и видах, предусмотренных законом, с привлечением виновного к уголовной ответственности или с оϲʙᴏбождением от нее.

6. В основании процесса уголовно-правового воздействия лежит объективная социальная потребность эффективного противодействия преступлениям, проявляющаяся в необходимости гибко реагировать на каждый случай нарушения уголовно-правовой нормы.

В каждом случае нарушения уголовно-правовой нормы указанная потребность познается, осознается и признается подлежащей удовлетворению на базе всестороннего, полного и объективного исследования всех обстоятельств нарушения уголовно-правовой нормы в их совокупности. Указанная потребность будет внутренней движущей силой, мотивом, побуждающим проводить ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующее расследование, устанавливать истину по делу и неотвратимо и адекватно, по справедливости оценивать содеянное и личность виновного. Отметим, что каждый случай реализации уголовно-правового воздействия вызывается конкретными жизненными обстоятельствами (юридическими фактами), основной среди кᴏᴛᴏᴩых – факт совершения преступления, на кᴏᴛᴏᴩый необходимо отреагировать (негативно, справедливо и неотвратимо)

Основание для осуществления указанного воздействия возникает объективно – в ответ на нарушение уголовно-правовой нормы, но ɥᴛᴏбы применить его в отношении конкретного лица, крайне важно установить наличие оснований и отсутствие «противопоказаний» для его применения именно в данном конкретном случае.

Претворение в жизнь юридических норм, воплощение требований закона в поведении людей осуществляется при помощи правоотноше­ний . Состоявшаяся или последующая реализация норм УК удостове­ряется в рамках уголовно-процессуальной деятельности.

Следовательно, индивидуальными актами процессуального производства одновремен­но официально признаются и соответствующие соблюдению, использо­ванию или исполнению уголовно-правовые отношения. Таким образом, уголовный процесс и уголовно-процессуальные отношения всегда скла­дываются в связи суголовно-правовыми отношениями и по поводу этих отношений, а одной из задач имеют установление характера данных от­ношений.

В литературе высказана позиция о случаях возможного существо­вания уголовно-процессуальных отношений без наличия уголовно­правовых. Так, П. С. Элькинд указывала, что возникновение и развитие уголовно-процессуальных отношений вне отношений уголовно-правовых является не только беспредметным, но и незаконным и необоснован­ным, однако такие отношения все же возникают, и это свидетельствует о неправильном возбуждении, расследовании, рассмотрении и разреше­
нии уголовных дел . П. С. Дагель, В. Н. Шпилев и М. С. Строгович от­мечали, что уголовно-процессуальные отношения - это средство, спо­соб установления уголовно-правовых отношений, поэтому в результате уголовно-процессуального отношения может быть констатировано от­сутствие уголовного отношения . При этом окончание производства по делу его прекращением или вынесением оправдательного приговора не является исключением из общего правила, срывом процесса и неудачей, а представляет результат правильного, объективного и непредвзятого ис­следования обстоятельств дела . В. Г. Даев и Д. Ю. Гончаров отмечают, что в ряде случаев уголовный процесс возникает при явном отсутствии уголовно-правовых отношений, например, при возбуждении производ­ства о применении принудительных мер медицинского характера .

Приведенные суждения ученых заслуживают уважения, однако со­гласиться с ними не можем. Полагаем, что указания на возможность установления в ходе процессуальной деятельности отсутствия уголовно­правовых отношений обусловлены тем, что их авторы являются сторон­никами узких подходов к содержанию уголовно-правовых отношений и их видов. Вместе с тем вопрос о содержании правоотношения разреша­ется неоднозначно, причем как в отраслевых науках, так и в общей теории.

В соответствии с одной из позиций (Р. О. Халфина, Л. С. Явич и др.) правоотношением является фактическое, реальное, жизненное отно­шение, урегулированное нормой права . Согласно другому убеждению (С. С. Алексеев, Ю. К. Толстой и др.), правоотношение - это связь субъ­ектов правами и обязанностями, т. е. оно выступает в качестве юри­дической формы лежащего в его основе общественного отношения .

Данные концепции по-разному отражают взаимосвязи нормы права и правоотношения. В первом случае правовое отношение представляет­ся как результат регулирующего воздействия нормы на общественное отношение, во втором оно является средством регулирования обще­ственных отношений .

Существует и третья позиция, которая объединяет оба названных подхода. Так, Ю. Г. Ткаченко предлагает различать правоотношения - индивидуальные модели возможного и должного поведения субъектов права, выступающие как образцы-мерки для этого поведения (но не само фактическое поведение), и правоотношения - фактические от­ношения, урегулированные нормами права . Схожей позиции придер­живается В. Г. Даев. Он отмечает, что превращение правоотношения- модели в фактическое правоотношение происходит при посредстве правоприменительного процесса, в ходе которого устанавливаются (определяются) наличие соответствующих отношений и их характер . Развивая данную точку зрения и преломляя ее на область уголовного права, А. А. Васильченко классифицирует уголовно-правовые отноше­ния на два вида: правоотношения - средства регулирования (играю­щие роль одного из средств механизма уголовно-правового регули­рования) и правоотношения - результат такого регулирования (т. е. реализованные в деятельности субъектов правовые модели) . Пози­ция Ю. Г. Ткаченко, В. Г. Даева и А. А. Васильченко поддерживается и другими авторами . Она позволяет в определенной степени «сгла­дить острые углы» в споре о видах уголовно-правовых отношений и начале их возникновения и в целом разрешить более крупную про­блему о взаимосвязи уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений.

Так, распространенной является точка зрения, что в содержание предмета уголовно-правового регулирования входят охранительные отношения, возникающие вследствие совершения преступления. Они состоят в праве государства на порицание и наказание правонару­
шителя и в его обязанности понести ответственность перед государ­ством . Вместе с тем ряд авторов считают, что эти отношения воз­никают между государством и допустившим противоправное деяние субъектом в момент совершения этого деяния и существуют объек­тивно, независимо от того, раскрыто ли преступление, установлен ли правонарушитель и знает ли сам адресат уголовно-правовой нормы о состоявшемся нарушении запрета . Другие исследователи полага­ют, что такие отношения возникают лишь в момент возбуждения уго­ловного дела либо при привлечении лица в качестве обвиняемого , с момента вынесения обвинительного приговора суда или момен­та его вступления в силу . Причина несовпадения позиций, в числе
прочего, объясняется различным подходом к содержанию уголовно­правового отношения. Если рассматривать охранительное правоотно­шение как некую индивидуальную модель (средство регулирования), то для его возникновения достаточно наличия юридического факта в виде самого уголовно-правового деяния. Если же признавать правоотноше­нием только фактическое отношение, то оно является результатом уста­новления уголовно-правовой связи между гражданином (физическим лицом) и государством (в лице его уполномоченных органов).

Еще одним камнем преткновения при определении видов уголовно­правовых отношений является различное понимание функций уголов­ного права.

Так, ряд исследователей отрицают регулирующую функцию уголов­ного права, разграничивают категории «предмет правового регулиро­вания» и «предмет уголовно-правовой охраны» и включают в предмет регулирования только одну группу общественных отношений - охрани­тельных, складывающихся в связи с совершением преступления между содеявшим его лицом и государством в лице компетентных правоохра­нительных органов . В. Г. Смирнов отмечает, что совпадение объектов охранительного и регулятивного воздействия имеет место только тогда, когда уголовный закон охраняет собственно уголовно-правовые отно­шения (в частности, при побеге осужденного из места заключения) .

Другие авторы менее категоричны. Так, Б. В. Яцеленко указывает на особую регулирующую сущность уголовного законодательства, ко­торую можно охарактеризовать как опосредованную . Ю. С. Жариков допускает и прямое уголовно-правовое регулирование, которое имеет место в случаях, если в норме Особенной части УК присутствует опи­сательная диспозиция, содержащая совокупность признаков, отделяю­
щих общепринятый, допустимый в социуме стереотип поведения, но не упорядоченный нормами какой-либо регулятивной отрасли права, от преступного . По его мнению, устанавливая сферу преступного, уголовный закон тем самым определяет и границы дозволенного. В та­ких случаях вообще нельзя нормировать общественные отношения с помощью регулятивного права. Возможна лишь их охрана уголовно­правовыми средствами .

Ряд ученых отмечают, что в чистом виде регулятивного и охрани­тельного права не существует. Одни и те же нормы одновременно вы­полняют и регулятивные, и охранительные функции, поскольку любой вид запрета, характерного для «охранительных» норм, одновременно выступает в качестве способа регулирования «нормального», «не от­клоняющегося» поведения . По этой причине многие исследователи к предмету уголовно-правового регулирования помимо охранительных относят также общепредупредительные (позитивные, общерегулятив­ные) отношения, связанные с удержанием граждан от совершения пре­ступления посредством угрозы наказания, и регулятивные отношения, складывающиеся в связи с правомерным поведением граждан по причи­нению вреда при наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния . Отдельные авторы выделяют уголовно-правовые отноше­ния в широком смысле, которые возникают со вступлением уголовно­го закона в силу, когда начинают действовать его превентивные функ­ции, оказывающие воздействие на неустойчивых лиц, удерживающие их от совершения преступлений под угрозой применения наказания, и узком смысле, т. е. «традиционные» отношения между государством и преступником . Другие специалисты в предмет уголовно-правового регулирования помимо общественных отношений, возникающих вслед­ствие совершения преступления, включают наиболее важные и ценные
для личности, общества и государства стороны общественных отноше­ний, перечисленных в ч. 1 ст. 2 УК, в рамках которых осуществляется поведение лица, регламентированное уголовным законом .

Полагаем, что подход авторов, которые не ограничивают предмет уголовно-правового регулирования только лишь охранительными правоотношениями, является оправданным. Он соответствует и обще­му утверждению о том, что все нормы права реализуются только через правоотношения . Так, 3. А. Астемиров отмечает: «Правоотношения в уголовном праве нельзя рассматривать только в связи с совершением преступления конкретными лицами и реализацией санкций соответ­ствующих норм уголовного закона... эти нормы, еще не будучи приме­нены к конкретным правонарушителям, безотносительно к совершению преступления призваны регулировать поведение людей посредством запрещения исчерпывающе определенных общественно опасных по­ступков и предписания их дозволения (в случаях необходимой обороны и крайней необходимости) совершения действий, отвечающих интере­сам общественной и личной безопасности» lls .

Считаем, что реализация уголовно-правовых норм (в том числе и в форме соблюдения или использования) всегда происходит в рам­ках правоотношений. Причем если выделять правоотношения-средства регулирования, то модель правопослушного поведения появляется уже при введении в действие соответствующей нормы УК. Как результат ре­гулирования общие отношения могут существовать в виде правомерно­го поведения в связи с воздействием на интеллектуально-волевую сферу
адресата уголовно-правовой нормы. Государство через фиксирование в нормах уголовного права своей воли направляет поведение людей по каналам прямой связи. При позитивном обязывании уголовный закон побуждает граждан под угрозой применения наказания действовать правомерно, выполнять возложенные на них обязанности. Государство одобряет законопослушное поведение . С другой стороны, подпадаю­щие под действие уголовного закона лица вправе требовать от государ­ства должной системы правового регулирования, а государство обязано создать систему, которая обеспечит охрану перечисленных в ч. 1 ст. 2 УК благ от преступных посягательств, позволит предупредить совершение преступлений.

Позитивные уголовно-правовые отношения длятся до тех пор, пока государство законодательно не устранит преступность и наказуемость деяния . Если же гражданин нарушит свою обязанность воздержаться от совершения преступления, то дополнительно возникают охрани­тельные уголовно-правовые отношения.

Установление полной номенклатуры возможных видов уголовно­правовых отношений, а также поиск соответствующих им наименова­ний, наиболее адекватно отражающих их функциональное назначение, не входит в задачи нашего исследования. Обращение к данному вопросу вызвано необходимостью констатировать, что уголовно-процессуальная деятельность и уголовно-процессуальные отношения всегда обуслов­лены наличием уголовно-правовых отношений. Если в рамках судо­производства будет установлено, что преступление не совершалось, это не должно свидетельствовать о незаконности возбуждения и рас­следования уголовного дела в случаях, когда изначально обоснованно предполагались охранительные правоотношения. Подобное не означает и существования уголовно-процессуальных отношений без уголовно­правовых. Есть возможность говорить лишь об имеющей место ошибке
в определении вида последних . Следовательно, процессуальные акты основного характера, которые выражают завершающие правоохрани­тельные действия, всегда будут иметь уголовно-правовые последствия в виде констатации соответствующих правоотношений.

Общерегулятивные и регулятивные уголовно-правовые отношения не требуют вмешательства правоохранительных органов. После воз­действия норм права на сознание и волю адресатов происходит само­регулирование гражданами (субъектами этих отношений) собственного правомерного поведения. При необходимости в рамках уголовного про­цесса государственные органы лишь удостоверяют правомерность по­ведения и наличие соответствующего правоотношения. Иначе обстоит дело с охранительными отношениями. Они могут преобразовываться из правоотношения - индивидуальной модели в фактическое правоот­ношение посредством правоприменительного процесса. Деятельность органов предварительного расследования и суда начинается потому, что возникает потребность в правильном применении уголовных норм для возможной их реализации в форме исполнения. В ходе уголовно­процессуальной деятельности требуется не только удостоверение ле­жащего в их основе юридического факта (уголовно-правового деяния), но и конкретизация элементов данных отношений.

По вопросу о перечне и содержании элементов правоотношения- результата регулирования среди ученых также нет единства во мнени­ях. Однако в юридической литературе преобладает подход, что всякое общественное отношение предполагает: субъекты, между которыми оно возникает и развивается; объект, по поводу которого оно складывается; содержание - взаимодействие субъектов, проявляющееся через их пра­ва и обязанности.

Наиболее дискуссионным в теоретическом плане является вопрос об объекте правоотношения. Здесь также трудно найти положение, ко­торое единообразно признавалось бы, не вызывало споров . Анализ имеющихся в литературе по общей теории права позиций, объясняющих понятие объекта правоотношения, позволяет сузить различия до двух наиболее распространенных групп: монистической теории (единого объ­екта - действия, поведения обязанного лица) и плюралистической теории (множественности объектов), в которой объектами признаются различные социальные блага (вещи; предметы духовного творчества; личные неимущественные блага; поведение участников правоотноше­ний; результаты их поведения, т. е. последствия, к которым приводит то или иное действие или бездействие) . Последняя теория представляет­ся более практичной, позволяет реально отразить разнообразие суще­ствующих правоотношений и соответствующие им объекты.

На основе разработок общей теории права вопрос об объекте уголовно-правового отношения исследовался представителями науки криминального цикла . Из имеющегося разнообразия точек зрения наиболее верной представляется та, в соответствии с которой объ­ектом являются правовые последствия события (деяния), которое по­служило юридическим фактом возникновения правоотношения. При таком подходе объектом традиционного, охранительного уголовного правоотношения являются наказание , уголовная ответственность ,
меры государственного воздействия, которые могут быть реализованы в отношении лица, совершившего преступление. Следует учитывать, что объект - это явление, на которое направлены права и обязанно­сти субъектов правоотношений, определяющие их возможное и долж­ное поведение. Поэтому полагаем, что объектом отношения вряд ли можно признать точку приложения наказания или иных средств воз­действия - т. е. правовой статус адресата уголовно-правовых норм . Объектом являются средства государственного воздействия, применяе­мые в отношении лица, допустившего уголовно-правовое деяние, и пре­терпеваемые правонарушителем.

Предваряя дальнейшие рассуждения, отметим, что в задачи на­стоящего исследования не входит разрешение проблемы соотношения понятий «уголовная ответственность», «уголовно-правовое воздей­ствие», «наказание», «меры уголовно-правового характера», «уголовно­правовые последствия» и т. п. Полагаем, что любой из этих феноменов позволяет в той или иной степени охарактеризовать объект уголовно­правовых отношений. Однако должны признать, что в лучшей степени данную функцию может выполнять категория «уголовно-правовое воз­действие». Для обоснования своей позиции обратимся к анализу содер­жания соответствующих категорий.

Согласно ч. 1 ст. 43 УК наказанием является мера государственного принуждения, назначаемая по приговору суда, применяемая к лицу, при­знанному виновным в совершении преступления, и заключающаяся в ли­шении или ограничении прав и свобод этого лица. «Наказание» претендо­вало на исключительную роль объекта правоотношений в то время, когда выступало единственно возможной реакцией государства на обществен­но опасное поведение, а также являлось практически единственным сред­ством предупреждения совершения новых преступлений. Изначально и сущность уголовной ответственности сводилась авторами к примене­нию наказания либо к осуществлению правовых санкций (ответствен­ность рассматривалась в качестве формы, а санкция правовой нормы - в качестве содержания этой формы) . К. А. Сыч обращает внимание, что отождествление уголовной ответственности и наказания прослежи­вается и на уровне отечественного законодательного опыта (в частности, УК РСФСР 1960 г. содержал перечень обстоятельств, отягчающих и смяг­
чающих уголовную ответственность, а УК РФ - обстоятельства, отяг­чающие и смягчающие наказание). Вместе с тем УК РФ проводит раздел между основаниями освобождения от уголовной ответственности (гл. 11) и основаниями освобождения от уголовного наказания (гл. 12). Следова­тельно, уголовная ответственность и наказание хотя и родственные, но все же не тождественные категории . В целом согласимся с А. В. Наумо­вым в том, что после принятия действующего УК «уголовная ответствен­ность» стала использоваться в более объемном значении и включать все меры уголовно-правового воздействия, применяемые к лицу, совершив­шему преступление (как наказание, так и иные меры) .

Категория «уголовная ответственность» не имеет законодательно­го определения, а имеющиеся в уголовно-правовой доктрине позиции о сущности и содержании данного явления различаются, причем кар­динально. При этом любой из подходов вполне имеет право на суще­ствование, так как основывается на различном понимании учеными содержания уголовно-правовых отношений, их видов и начала возник­новения, о чем упоминалось ранее.

Так, согласно одному из распространенных подходов уголовная от­ветственность - это обязанность лица отвечать за совершенное пра­вонарушение, подвергнуться мерам негативного воздействия, понести личный или имущественный ущерб, указанный в санкции статьи уго­ловного закона .

Данное воззрение, на первый взгляд, представляется небезупреч­ным: любую юридическую обязанность, корреспондирующую субъек­тивному праву, следует относить к содержанию правоотношения, а не к ее объекту. В связи с этим уместными являются суждения авторов, указывающих, что «правовая обязанность не может отождествляться
с правовой ответственностью» , «ответственность - это не обязан­ность претерпевания последствий, проистекающих из правонарушения, а самое их претерпевание в состоянии принуждения» .

Вместе с тем в момент совершения преступления возникает лишь охранительное уголовно-правовое отношение-модель, а фактическое применение и реализация мер принуждения к лицу, допустившему уголовно-правовое деяние, еще невозможно. Элементами такого право­отношения выступают только субъективные права и юридические обя­занности . Таким образом, и уголовная ответственность существует в это время только лишь на уровне прав и обязанностей. Однако в ре­зультате правоприменительной деятельности, когда правоотношение- средство регулирования преобразуется в правоотношение-результат регулирования, ситуация меняется.

Подход ученых, связывающих ответственность с фактическим применением основанных на правовом и моральном осуждении право­нарушителя мер государственного принуждения, с наступлением в ре­зультате совершения преступления неблагоприятных для виновного последствий - ограничений личного и имущественного порядка со­ответствует уголовно-правовым отношениям - результатам регулиро­вания. В таком контексте уголовная ответственность всегда конкретна и неотделима от реального исполнения мер принуждения, предусмо­тренных в нарушенной уголовно-правовой норме .

В уголовно-правовой науке предприняты попытки представить категорию уголовной ответственности и в позитивном плане - как разновидность социальной ответственности. Так, В. Г. Смирнов пред­ложил понимать данный феномен как «осознание своего долга перед обществом и государством» . Подход, при котором ответственность
должна рассматриваться не только в негативном, но и в позитивном ка­честве, поддержан 3. А. Астемировым, В. А. Елеонским, Б. Т. Базылевым, М. С. Строговичем, В. Н. Кудрявцевым и другими исследователями . Сторонники позитивной ответственности считают, что основанием ее возникновения является принятие нормативного акта, запрещающего определенные действия под угрозой наказания , что она является от­ветственностью без нарушения и наказания (бесконфликтная), сопро­вождает личность постоянно и определяет ее поведение, прежде всего, с внутренней, а не внешней стороны . Такие суждения соответствуют
подходу исследователей, допускающих существование общих правоот­ношений в качестве самостоятельного вида. Если признавать наличие таковых, то последовательно нужно выделять в качестве объекта этих правоотношений и соответствующий им вид ответственности. Вместе с тем как общерегулятивные отношения признаются не всеми автора­ми, так и существование позитивной ответственности в теории права и уголовно-правовой теории воспринимается неоднозначно .

Анализ основных точек зрения относительно категории «уголовная ответственность» позволяет согласиться с тем, что хотя ей и отводится в современной уголовно-правовой доктрине важная роль, но на сегод­няшний день нет устоявшегося понятия и даже единой позиции отно­сительно ее статуса, форм реализации и т. п. Современная уголовно­правовая наука находится под тяжестью различных подходов, теорий и взглядов относительно составляющих рассматриваемого явления, и это самым негативным образом сказывается на всех уровнях, начи­ная от процесса обучения специалистов в области юриспруденции, за­канчивая практическими работниками «всех мастей» . По мнению от­дельных авторов, категорию «уголовная ответственность» необходимо в принципе устранить, а сконцентрироваться на разработке термина «уголовно-правовое воздействие» .

Такой вывод является чрезмерно категоричным. Дальнейшее использование категории «уголовная от­ветственность», в том числе и для характеристики объекта уголовно­правового отношения, вполне возможно, хотя это неизбежно будет приводить к коллизиям, связанным с различным пониманием данного феномена. Поэтому при определении правовых последствий деяния, со­держащего все признаки состава преступления, использование катего­рии «уголовно-правовое воздействие» является более целесообразным.

Отметим, что «уголовная ответственность» и «уголовно-правовое воздействие» являются близкими по содержанию, но не тождественны­
ми категориями. Термин «воздействие» происходит от слова «воздей­ствовать» - оказав влияние, добиваться результата ; «влияние» - это «действие, оказываемое кем-чем-нибудь на кого-нибудь, воздей­ствие» 14 s . Сравним с категорией «ответственность» - необходимость, обязанность отдавать кому-нибудь отчет в своих действиях, поступ­ках , и словосочетанием «привлечь к ответственности» - заставить отвечать за проступок .

Отталкиваясь от значений исследуемых терминов и словосочета­ний, можем констатировать, что они отражают единый феномен - объ­ект уголовно-правового отношения, однако воспроизводят его со сто­роны разных субъектов - т. е. государства и лица, которому адресуются нормы. Из такого понимания «уголовно-правового воздействия» исхо­дят и исследователи. Например, А. И. Чучаев предлагает рассматривать его в качестве способов уголовно-правового выражения государствен­ного принуждения, применяемого к лицу, совершившему общественно опасное деяние, запрещенное уголовным законом, путем наложения на осужденного правоограничений (лишения либо ограничения прав и свобод лица) . Обратим внимание, что результат этой деятельно­сти - состояние, в котором находится соответствующее лицо в связи с оказанием на него принудительных средств уголовно-правового воз­действия, является уголовной ответственностью.

Кроме того, ряд авторов считают, что понятие «уголовно-правовое воздействие» более широкое, чем «уголовно-правовое принуждение» . Например, по мнению М. В. Бавсуна, рассматриваемый феномен пред­ставляет собой основанную на официально-властном волеизъявле­нии и закрепленную в уголовном законе систему принудительных,
информационно-правовых, воспитательных и других мер, необходимых для обеспечения охраны интересов государства, общества и личности от общественно опасных посягательств . Можно констатировать, что такому объему «уголовно-правового воздействия» соответствует «уго­ловная ответственность» в широком смысле, охватывающем негативное и позитивное качество. Объектом охранительного отношения главным образом являются принудительные средства обеспечения задач УК (ка­рательного и некарательного характера). Хотя не исключаются и иные способы влияния.

После выяснения видов уголовно-правовых правоотношений и мо­ментов их возникновения, характеристики содержания наиболее «про­блемного» элемента их состава - объекта (уголовной ответственности, уголовно-правового воздействия) обратим внимание на значимость процессуальной деятельности в конкретизации данных отношений и индивидуализации уголовно-правового воздействия.

Ранее указывалось, что в момент совершения преступления воз­никает охранительное правоотношение - индивидуальная модель, в связи с чем у государства появляется право на оказание уголовно­правового воздействия в отношении лица, совершившего преступле­ние, а у данного лица - обязанность понести уголовную ответствен­ность. Вместе с тем фактическое государственное принуждение к лицу, совершившему запрещенное уголовным законом общественно опас­ное деяние, лишение либо ограничение его прав и свобод возможны только в рамках правоотношения-фактического отношения. Оче­видно, что для преобразования отношения-средства регулирования в правоотношение-результат регулирования нужен дополнительный юридический факт.

Гипотетически таким фактом может выступать вступление в закон­ную силу обвинительного приговора суда. Ранее отмечалось, что с этим событием некоторые ученые связывают возникновение уголовной от­ветственности, а другие - возможность ее реализации. В качестве нор­мативного обоснования для этого вывода авторы указывают ст. 49 Кон­ституции РФ, закрепляющую, что каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет до­казана в предусмотренном федеральным законом порядке и установле­на вступившим в законную силу приговором суда. Ряд исследователей
считают, что до этого момента и в целом уголовно-правовое отношение не возникает. Отдельные из них приходят к выводу, что совершение пре­ступления не только не представляет юридический факт (для уголовно­правового или уголовно-процессуального отношения), но даже что само преступление появляется только в результате уголовного процесса .

Полагаем, что констатация преступления, виновности определен­ного лица в обвинительном приговоре суда и само совершение опреде­ленным лицом преступления - это суть разные явления. Удостоверение состоявшегося уголовно-правового деяния, как и уголовно-правового отношения, делается постфактум, спустя время после действительного возникновения уголовно-правового отношения. Так же, как и в случаях с общерегулятивными и регулятивными отношениями, удостоверение охранительных уголовно-правовых отношений возможно по результа­там познавательной деятельности. Основания для постановления об­винительного приговора не возникают сразу, «вдруг», приговор суда должен быть подготовлен предшествующим доказыванием . Установ­ление (и исследование) фактических обстоятельств происшедшего яв­ляется необходимой предпосылкой (в ином прочтении - обязатель­ной стадией ) применения уголовного закона.

Таким образом, более точной представляется позиция ученых о том, что возникновение правоотношения следует отличать от его установления и фиксации. Так, В. Н. Кудрявцев отмечает: для того чтобы практически применить меру воздействия к преступнику, необходимо официально признать и зафиксировать уголовно-правовое отношение, т. е. установить юридический факт, его породивший, - событие престу­пления, и субъект уголовного правоотношения - лицо, виновное в со­
вершении преступления, а также определить конкретное содержание данного отношения, т. е. выяснить, какой уголовно-правовой нормой оно предусмотрено. Эти задачи выполняются органами предваритель­ного расследования, прокурором и судом, которые в ряде процессуаль­ных документов фиксируют выявленное уголовно-правовое отношение в виде определенной квалификации совершенного деяния .

Совершение преступления не выступает юридическим фактом для уголовно-процессуального отношения. Появление охранительно­го уголовно-правового отношения-индивидуальной модели не озна­чает автоматического возникновения уголовно-процессуального от­ношения. Более того, в условиях латентности преступности следует признать, что далеко не каждое уголовное правонарушение влечет осуществление процессуальной деятельности, а следовательно, нали­чие материального правоотношения не свидетельствует о неизбежном зарождении процессуального его «собрата». Начальным моментом уголовно-процессуальных отношений является получение уполномо­ченными государством органами сведений о совершенном или готовя­щемся общественно опасном посягательстве. Законодатель исходит из обязательности принятия мер по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в его совершении, в каждом слу­чае обнаружения признаков преступления (ч. 2 ст. 21 УПК).

Вместе с тем лицу, совершившему преступление, для реализации индивидуальных прав не следует ожидать возникновения уголовно­процессуальных отношений. Охранительные (как и общерегулятив­ные и регулятивные) правоотношения-индивидуальные модели пре­образуются в правоотношения-отношения при осознании адресатом уголовно-правовых норм того факта, что он является субъектом уголовно-правового деяния. Воспринимая свою обязанность претер­певать средства уголовно-правового воздействия, это лицо вправе рас­считывать, что оказываемое государством воздействие будет соответ­ствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам совершения и его личности.

Объективизация фактических охранительных отношений может происходить через правомерное поведение субъекта - физического лица, для которого не требуется предварительных актов, фиксирующих уголовно-правовое отношение. Он вправе оказать медицинскую и иную помощь пострадавшему непосредственно после совершения преступле­ния, добровольно возместить имущественный ущерб и моральный вред потерпевшему, явиться с повинной, активно способствовать раскры­тию и расследованию преступления, осуществить иные действия, ко­торые будут влиять на выбор средств уголовно-правового воздействия (пп. «и», «к» ч. 1 ст. 61 УПК и др.). Такое посткриминальное позитивное поведение реализуется именно в рамках уголовно-правового отноше­ния (отдельные права могут быть реализованы уже до, а другие - по­сле возникновения уголовно-процессуальных отношений). Появление индивидуально-волевого аспекта в ряде случаев совпадает по времени с совершением преступления, но может состояться и позднее, в том числе в связи с информированием государственными органами о нали­чии преступления, уведомлением конкретного лица о вовлечении его в уголовно-процессуальную деятельность.

Правоприменительная деятельность с вынесением индивидуаль­ных актов, в которых фиксируется установление элементов состава правоотношения, необходима именно государству. Акты применения уголовного закона являются необходимым условием для оказания при­нудительного уголовно-правового воздействия. Отдельные из них удо­стоверяют лишь факт совершения преступления . Другие отражают конкретизацию субъекта уголовно-правового деяния. В постановлении о возбуждении дела, уведомлении о подозрении в совершении престу­пления, в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого со­держится предварительная квалификация преступления, следователь­но, данными актами конкретизируется и содержание правоотношения (права и обязанности относительно уголовно-правового воздействия, определенного в той или иной норме УК). Само же принудительное уголовно-правовое воздействие требует индивидуализации примене­ния санкции уголовно-правовой нормы. Такими актами являются при­говоры и иные итоговые судебные решения. Но помимо актов основного характера, выражающих завершающие правоохранительные действия, индивидуализацию уголовно-правового воздействия могут отражать
и акты вспомогательного характера, которые выражают предваритель­ные правоохранительные действия. Ими являются решения о примене­нии мер пресечения (а также о применении некоторых иных мер про­цессуального принуждения).

Ряд ученых не относят меры процессуального принуждения к про­явлению уголовной ответственности, считая, что при таком подходе нарушался бы принцип презумпции невиновности . Их позиции со­ответствуют точке зрения исследователей, понимающих уголовную от­ветственность лишь как меру принуждения, связанную с осуждением лица, признанного виновным в совершении преступления по вступив­шему в законную силу приговору суда, к определенным правоограни- чениям карательного и некарательного характера . Однако уголовно­правовое воздействие посредством мер процессуального принуждения не следует отождествлять с осуждением и наказанием или испытанием (условным осуждением), которое может назначаться лицу, признанному виновным по приговору суда. Избрание меры процессуального принуж­дения, как и принятие любого иного решения, связанного с применени­ем уголовного закона в ходе процессуальной деятельности, основыва­ется на предварительных выводах уполномоченных органов о том, что имеет место деяние, содержащее признаки состава преступления, но не предрешает вопроса о виновности .

В большей степени нам импонирует позиция исследователей, ко­торые вкладывают в содержание уголовной ответственности более ши­рокий смысл , указывают, что уголовная ответственность реализует-
ся в различных формах, предполагает развитие и проходит в несколь­ко этапов , одним из которых является государственное принуждение в виде мер пресечения , рассматривают избрание меры пресечения в качестве составной части индивидуализации уголовной ответствен­ности . Обращая внимание на то, что отнесение мер процессуального принуждения к уголовной ответственности не противоречит презумп­ции невиновности, А. В. Наумов отмечает, что «суд не „создает" состав преступления, а регистрирует, устанавливает его». Если вынесением об­винительного приговора подтверждено установление в действиях лица состава преступления, «тогда заключение под стражу засчитывается в срок наказания в виде лишения свободы, назначенного судом, так как в соответствии с приговором эта мера государственного принуждения была применена к лицу, действительно совершившему преступление. Меры пресечения, следовательно, органически входят в уголовную от­ветственность, становятся ее частью. Взгляд на меры пресечения как на разновидность части уголовной ответственности влечет за собой повы­шенную ответственность и более повышенное отношение практических работников к применению мер пресечения» .

В ряде решений ЕСПЧ и судебных органов нашей страны отмеча­ется, что применение мер пресечения, иных мер процессуального при­нуждения к подозреваемым и обвиняемым при наличии оснований не может истолковываться как акт признания вины, а следовательно, соот­ветствует презумпции невиновности .

Таким образом, в рамках уголовного процесса осуществляется кон­кретизация уголовно-правового отношения. Устанавливаются об­стоятельства произошедшего деяния и субъектов его совершения, что проявляется в процессуальных документах в виде конкретной квали­фикации (применяется диспозиция нормы УК). Если при конкретиза­ции деяния, содержащего признаки состава преступления, будет вы­явлено, например, что наличествуют обстоятельства, исключающие его преступность (гл. 8 УК), то в таком случае произошедшее деяние так­же получает уголовно-правовую квалификацию, свидетельствующую о наличии «нетипичного» уголовно-правового отношения, не связан­ного с необходимостью привлечения к уголовной ответственности . Конкретизация уголовно-правового отношения продолжается по­сле уточнения предмета производства (юридического факта (деяния) и субъектов) через индивидуализацию объекта правоотношения. Каж­дой диспозиции уголовно-правовой нормы соответствует своя санкция, в которой определены средства принудительного уголовно-правового воздействия. С учетом тяжести совершенного деяния, а также обстоя­
тельств, характеризующих личность обвиняемого, смягчающих и отяг­чающих обстоятельств, компетентный орган выбирает и применяет изначально меру пресечения, а позднее - наказание или иную меру уголовно-правового характера либо отказывается от их применения в связи с нецелесообразностью.

Обратим внимание, что с появлением уголовно-процессуального отношения юридический факт, лежащий в основе уголовно-правового отношения (общественно опасное посягательство), и его субъекты (лицо, совершившее противоправное деяние, и государство) остаются неизменными . Вместе с тем в ходе предварительного расследования и судебного разбирательства уголовно-правовое отношение должно «развернуться», «конкретизироваться» . Для конкретизации уго­ловных правоотношений (их структурных элементов) необходимы уголовно-процессуальные отношения, в поступательном движении которых устанавливаются, раскрываются и удостоверяются уголовно­правовые отношения . Верными, на наш взгляд, являются следующие суждения авторов: «процессуальное отношение является вспомогатель­ным в отношении материального, но оно от последнего неотделимо и от него неотъемлемо» , «при своем возникновении уголовно-правовые отношения не всегда отличаются достаточной определенностью и уточняются с помощью уголовно-процессуальных отношений» , «уголовно-правовое отношение приобретает все более и более кон­кретный вид посредством процессуальных отношений» ; «уголовно­правовое отношение развивается, а каждый этап его развития требует новых уголовно-процессуальных отношений» .

С критикой указанных суждений выступает В. П. Божьев. Он отме­чает, что уголовно-правовое отношение к моменту расследования уже сложилось, его формирование происходит в момент возникновения. Оно существует объективно. Поэтому ни следователь, ни суд не могут ни «развернуть» его, ни «уточнить», ни «конкретизировать». У право­
применителя могут быть полные или отрывочные (частичные) пред­ставления об уголовном правоотношении; могут быть более или менее конкретные знания о нем, которые в процессе производства по делу уточняются. Но изменение представления (субъективного убеждения) об уголовно-правовом отношении не может его ни изменить, ни уточ­нить, ни развернуть, ни конкретизировать .

С точкой зрения В. П. Божьева о неизменности порожденных опре­деленным юридическим фактом уголовно-правовых отношений мы мо­жем согласиться лишь отчасти, а потому не склонны присоединяться к критике обозначенных выше позиций авторов.

Во-первых, считаем возможным интерпретировать ряд оспари­ваемых высказываний не как о возможности изменения уголовно­правовых отношений при производстве по делу, а именно об уточнении знаний, конкретизации представлений о них, поскольку уголовно­процессуальные отношения являются способом, средством выяснения и установления уголовно-правового отношения . Такую позицию, в частности, занимает В. 3. Лукашевич, отмечая, что необходимо разли­чать возникновение уголовно-правовых отношений от его установления и реализации: «Уголовно-правовое отношение является объективной категорией...», его «„развернутость", „конкретность" следует понимать в том смысле, что она только устанавливается в результате уголовно­процессуальной деятельности» .

Во-вторых, нельзя исключать и изменение самого уголовно­правового отношения. Например, в ходе предварительного расследо­вания, судебного разбирательства и даже при исполнении наказания может появиться дополнительный юридический факт, изменяющий ма­териальное правоотношение. Такую ситуацию характеризуют принятие уголовного закона, имеющего обратную силу, наступление новых обще­ственно опасных последствий деяния и т. п.

В-третьих, следует признать правильной позицию С. С. Алексее­ва, отмечающего своеобразие уголовных правоотношений. По мнению автора, оно состоит в том, что в момент совершения преступления эти отношения возникают в еще не полностью сформированном виде; не­
определенность устраняется при конкретизации в соответствии с ин­дивидуальными особенностями дела меры наказания и тем самым обе­спечивается определенность также содержания прав и обязанностей субъектов ιs 3 . На то, что после совершения преступления именно право государства на наказание находится в динамическом состоянии, указы­вал Н. Н. Полянский .

А. В. Наумов обращает внимание на возможную динамику охра­нительных уголовно-правовых отношений при возникновении новых юридических фактов, влекущих изменение отношений (состоящих в уклонении от исполнения наказания, а также являющихся основа­нием для применения наказания к лицу, излечившемуся от душевной болезни) или с которыми связывается их прекращение (факты, свиде­тельствующие об исполнении наказания; а также те, с которыми свя­зывается возможность освобождения от уголовной ответственности и безусловное освобождение виновного от наказания) . Таким об­разом, ряд ученых конкретизацию уголовного правоотношения видят не только и не столько в установлении сведений о юридическом факте, лежащем в основе правоотношения, и его субъектах, сколько в инди­видуализации объекта правоотношения - уголовной ответственности, уголовно-правового воздействия.

И. Звечаровский также отмечает, что уголовное правоотношение, возникающее в связи с фактом совершения преступления, имеет свою динамику развития, что в конечном итоге отражается на применении мер уголовно-правового характера. Он считает, что изменения могут быть следствием любого имеющего уголовно-правовое значение по­ведения (правомерное или противоправное) субъекта охранительного уголовного правоотношения. Поведение со знаком «минус» имеет место в случаях уклонения от отбывания назначенного судом наказания (на­пример, ч. 5 ст. 46, ч. 3 ст. 49, ч. 4 ст. 50, ч. 5 ст. 53 УК), при уклонении условно осужденного от исполнения возложенных на него судом обя­занностей (чч. 2 и 3 ст. 74 УК) и т. п. Правомерное поведение предпола­гает различные варианты деятельного раскаяния .

Обращаем внимание, что в современном законодательстве в каче­стве позитивного поведения рассматривается заключение подозревае­мым, обвиняемым соглашений, основанных на признании им вины, вы­полнение их условий (гл. гл. 32 1 , 40, 40" УПК). Такие посткриминальные действия лица, совершившего преступление, позволяют упростить про­цессуальную форму установления фактических обстоятельств, имею­щих уголовно-правовое значение, и предполагают снижение пределов оказания принудительного уголовно-правового воздействия (чч. 2-5 ст. 62 УК). Следовательно, уголовный процесс не только позволяет уста­новить уголовные правоотношения. В рамках процессуальных право­отношений могут сформироваться юридические факты, изменяющие течение материальных уголовно-правовых отношений. Учитывая дан­ное взаимодействие, согласимся с высказыванием Б. Т. Базылева, что «процессуальные правоотношения... носят вторичный, производный характер, поскольку возникают по поводу действительного или предпо­лагаемого отношения юридической ответственности. Развитие, измене­ние и прекращение процессуальных отношений зависит от отношения ответственности. В то же время процессуальные отношения активны, имеют властный характер и в силу этого обеспечивают динамику лежа­щего в их основе материального правоотношения» . К схожим выво­дам приходят М. Ю. Дворецкий и В. Ю. Стромов: «будучи изначально производным от первоначальной основы, „уголовно-процессуальное правоотношение" существует непосредственно после складывания материально-правового отношения в рамках уже существующих прав и обязанностей ее субъектов. В свою очередь, динамика материально­правового отношения возникает лишь в связи с развитием процессуаль­ных отношений, что отражает их двустороннюю связь» ιss .

Таким образом, уголовно-процессуальные отношения предназначе­ны для конкретизации содержания уголовных правоотношений посред­ством установления лежащих в их основе юридических фактов - дея­ний, субъектов уголовных правоотношений, а также индивидуализации их объектов - средств уголовно-правового воздействия. Достигнутая конкретизация содержания уголовного правоотношения отражается в процессуальных актах досудебного и судебного производства. Установ-
пение сведений о пежащем в основе юридическом факте и о субъектах правоотношения предполагает юридическую оценку содеянного (приме­нение диспозиции уголовно-правовой нормы), а индивидуализация объек­та правоотношения - выбор средств уголовно-правового воздействия (в пределах санкции нормы УК).

Уголовный закон не знает термина - уголовно-правовое воздействие.Этот термин появился в теории уголовного права относительно недавно.Издано ряд монографий, защищены диссертации, посвященные непосредственно данной проблеме , однако до сих пор не выработано единого подхода к пониманию этого явления.Между тем необходимость в этом вполне очевидна, ибо термин «уголовно-правовое воздействие» наиболее точно показывает свое предназначение - выражать позицию государства в отношении лиц, преступивших уголовный закон.

Существующие ныне в уголовном законе термины «наказание и иные меры уголовно-правового характера», конечно, тесно связаны с уголовно-правовым воздействием, являются важнейшими мерами уголовно-правового воздействия, однако не исчерпывают всего его содержания.Термин «уголовно-правовое воздействие» - это понятие более емкое.

Если обратитьсяк этимологии этого слова, то согласно словарю русского языка С.И. Ожегова, «воздействие - это действие, направленное на кого-либо с целью добиться чего-нибудь» ; «воздействовать - оказав влияние, добиться необходимого результата» .Не случайно синонимами слова «влияние» являются слова - «воздействие», «действие» .

Некоторые авторы рассматривают уголовный закон с позиции комплекса мер уголовно-правового воздействия в узком смысле, способного оказывать влияние непосредственно на лиц, совершивших преступление.В частности, такую позицию занимает М.В.Бавсун.С его точки зрения, уголовный закон с теми средствами, которые в нем содержатся, в большей мере ориентирован на частное предупреждение преступлений, совершаемых конкретными лицами.Общая превенция предполагает наличие средств и методов, далеко выходящих за пределы конкретных законодательных предписаний, что обусловлено именно объектом общепредупредительного воздействия .

Думается, что такой подход не раскрывает в полной мере всех возможностей воздействия уголовного закона.Во-первых, в юридической литературе справедливо подчеркивается, что уголовно-правовое воздействие касается не только лиц, совершивших общественно опасное деяние, содержащее все признаки конкретного состава преступления, но и лиц, которые хотя и совершили общественно опасное деяние, но по тем или иным причинам не могут быть признаны субъектами преступления.К ним, в частности, относятся малолетние, невменяемые.В этой части наиболее удачным нам представляется определение понятия уголовно-правового воздействия, данное А.И. Чучаевым, А.П. Фирсовой.По их мнению, уголовно-правовое воздействие можно определить как основанное на уголовном законе принуждающее влияние, применяемое государством в ответ на совершение запрещенных УК РФ общественно опасных деяний в целях их специального предупреждения .

Полагаем, что ч.2 ст.2 Уголовного кодекса РФ нуждается в корректировке, ибо согласно этой статье, УК РФ предусматривает виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера за совершение преступлений.Однако последние применяются не только за совершение преступлений, но и за совершение общественно опасных деяний, не являющихся преступлениями.Поэтому ч.2 ст.2 УК РФ предлагается дополнить следующим предложением: «Иные меры уголовно-правового характера могут применяться и к лицам, совершившим общественно опасные деяния, но не обладающим признаками субъекта преступления».

Во-вторых, уголовный закон воздействует не только на лиц, преступивших его нормы.Определенное влияние нормы уголовного закона оказывают и на обычных законопослушных граждан.В свое время по этому поводу М.И. Ковалев очень точно писал следующее: … «Применение правовых норм есть лишь одна из форм жизни права… Но, кроме этого, у права есть более сложная и скрытая форма воздействия на общественную жизнь, которая заключается в организующей, воспитательной и мобилизующей роли, присущей праву самим фактом своего существования.И уже оно порождает определенные правоотношения государства и граждан между собой» .Это в полной мере относится и к уголовному праву.

Действительно, само существование запретительной уголовно-правовой нормы является сдерживающим фактором для определенной части населения.Такие нормы, воздействуя на сознание людей, заставляют их сообразовывать свое поведение с требованиями нормы, воспитываяих в духе уважения к закону.Тем самым выполняется важнейшая задача уголовного права - задача общей превенции, то есть предупреждения совершения преступлений обычными гражданами, что является приоритетным направлением уголовной политики.

Кстати, этот факт не отрицает и М.В.Бавсун.Из приведенного им опроса 1100 граждан г.Омска, около 30 % (29,3 %) дали положительный ответ, указав на сдерживающую функцию уголовно-правовых предписаний .

С учетом сказанного, можно дать более полное определение понятия «уголовно-правовое воздействие», под которым понимается влияние государства, соответствующих государственных органов на лиц, совершивших преступление либо общественно опасное деяние, не являющееся преступлением, осуществляемое с помощью инструментов (мер), предусмотренных уголовным законом с целью их специального предупреждения, а также влияние основных положений, принципов, норм уголовного закона на поведение законопослушных граждан в целях общего предупреждения преступлений.

Таким образом, общепредупредительное воздействие уголовного закона возможно только в отношении лиц вменяемых, способных понимать общественно опасный характер совершаемых действий и правильно воспринимать уголовно-правовую норму, устанавливающую запрет на то или иное поведение граждан.

Естественно, возникает вопрос: с помощью каких мер (инструментов) осуществляется уголовно-правовое воздействие?

В юридической литературе нет разногласий в том, что центральное место в системе мер уголовно-правового воздействия принадлежит наказанию, которое назначается судом и применяется к лицам, совершившим преступление.

Кроме того, к мерам уголовно-правового воздействия, предусмотренным уголовным законом, относится применение принудительных мер воспитательного воздействия к несовершеннолетним при освобождении их от уголовной ответственности или наказания согласно ст.ст.

90, 92 УК РФ.

К мерам уголовно-правового воздействия относятся также принудительные меры медицинского характера, которые применяются к лицам, совершившим общественно опасные деяния в состоянии невменяемости (п.«а» ч.1 ст.97 УК); к лицам, заболевшим психической болезнью после совершения преступления, которые в связи с этим освобождаются от дальнейшего отбывания наказания (п.«б» ч.1 ст.97 УК, ч.1 ст.81 УК).Принудительные меры медицинского характера в виде принудительного наблюдения и лечения у врача-психиатра в амбулаторных условиях могут быть наряду с наказанием назначены лицам, совершившим преступление и страдающим психическими расстройствами, не исключающими вменяемости (п.п.«в» и «д» ч.1 ст.97, ч.2 ст.99 УК).

Самостоятельной мерой уголовно-правового воздействия, предусмотренной уголовным законом, является конфискация имущества, под которой понимается принудительное безвозмездное изъятие и обращение имущества в собственность государства на основании обвинительного приговора (ч.1 ст.104.1 УК).

Некоторые авторы не без оснований в качестве самостоятельной меры уголовно-правового воздействия рассматривают условное осуждение, которое с их точки зрения является особой формой выражения реакции государства на совершение преступления , либо особым порядком назначения наказания , либо иной мерой уголовно-правового характера .Представляется, что поскольку применение условного осуждения возможно лишь при назначении судом конкретных видов основных наказаний: исправительных работ, ограничения по военной службе, содержания в дисциплинарной воинской части и лишения свободы, то точнее было бы говорить об особом порядке реализации назначенного судом наказания .

Особенность перечисленных мер уголовно-правового воздействия состоит в том, что всем им присуще принуждение, обеспечиваемое принудительной силой государства.

Вместе с тем полагаем, что уголовно-правовое воздействие не исчерпывается только мерами принудительного характера, оно возможно и с помощью мер поощрительного, а точнее - стимулирующего характера.К таковым, в частности, относятся общие виды освобождения от уголовной ответственности (ст.ст.75-78 УК), специальные виды освобождения от уголовной ответственности (примеч.к ст.ст.122, 126, 127.1, 205 и др.), а также безусловные виды освобождения от уголовного наказания (ст.ст.80.1, 83 УК).

Однако в литературе существуют и другие мнения.Своеобразную позицию в этом вопросе занимает В.К Дуюнов.Он полагает, что в случаях освобождения лица от уголовной ответственности по нереабилитирующим основаниям (ст.ст.75-78 УК) уголовно-правовое воздействие присутствует, но лишь как своеобразная форма проявления кары, под которой он понимает негативную реакцию на нарушение субъектом той или иной социальной нормы - нормы морали, религии, корпоративной, правовой .

Думается, что такой широкий подход к пониманию кары вряд ли оправдан.

В этом случае границы применения кары будут необоснованно «размыты».

А между тем, согласно толковому словарю русского языка С.И. Ожегова, Н.Ю. Шведовой кара понимается как наказание, возмездие .Синонимом слова «карать» является слово - «наказывать» .Кара как причинение лицу, признанному виновным в совершении преступления, различного рода страданий, лишений, выразившихся в ограничении его личных, трудовых, имущественных и иных прав и свобод, является неотъемлемым свойством наказания, выражающим его сущность.Поэтому следует поддержать мнение тех, кто оспаривает наличие карательного воздействия в факте освобождения лица от уголовной ответственности по нереабилитирующим основаниям .Действительно, заложенный в мерах подобного рода объем воздействия имеет мало или не имеет вовсе карательного потенциала.Воздействие, получившее таким образом уголовно-правое происхождение, есть, а кары или репрессии, как таковых, нет.В то же время каждый из существующих сегодня элементов уголовно-правового воздействия является абсолютно необходимым для достижения максимально эффективного результата в противодействии совершению новых преступлений .

Таким образом, уголовный закон является основой уголовно-правового воздействия.Он содержит в себе систему мер уголовно-правового воздействия как принудительного, так и поощрительного (стимулирующего) характера, влияющих на правовое положение лица, совершившего преступление или общественно опасное деяние, не являющееся преступлением, и имеющих своей целью достижение частной превенции.

Список использованных источников:

1.Александрова З.Е.Словарь синонимов русского языка: Практический справочник.11-е изд., перераб.и доп.М.: Рус.яз., 2001.

2.Бавсун М.В.Методологические основы уголовно-правового воздействия: монография.М.: Юрлитинформ, 2012.

3.Дуюнов В.К.Механизм уголовно-правового воздействия: теоретические основы и практика реализации.Автореф.дис… доктора юрид.наук, М., 2001.

4.Ковалев М.И.Советское уголовное право: Курс лекций.Свердловск, 1971.Вып.1.

5.Кленова Т.В.Условное осуждение как средство разрешения задач уголовной политики в России//Уголовное право: стратегия развития в XXI веке.Материалы 3-й Международной научно-практической конференции 26-27 января 2006 г.М., 2006.

6.Лопашенко Н.А.Основы уголовно-правового воздействия: уголовное право, уголовный закон, уголовно-правовая политика.СПб., 2004.

7.Маликов Б.З., Малолеткина Н.С.Условное осуждение в России: проблемы теории, правового регулирования и практики применения.Изд.-2 с изм.и доп.Монография.Уфа, 2014.

8.Ожегов С.И.Словарь русского языка.М., 1970.

9.Ожегов С.И., Шведова Н.Ю.Толковый словарь русского языка.4-е изд., дополн.М.: Азбуковник, 1999.

10.Чучаев А.И., Фирсова А.Н.Уголовно-правовое воздействие: понятие, объект, механизм, классификация: монография.