Как совершить эвтаназию. Эвтаназия: что это и почему её запретили? В каких странах эвтаназия разрешена
В переводе с греческого эвтаназия - “благая смерть”, и во все времена возможность тяжелобольного человека уйти из жизни по собственной воле, не испытывая боли и мучений, поддерживалась или оспаривалась религиозной, светской и медицинской общественностью. Сегодня мы знаем, в каких странах разрешена эвтаназия. В них, кстати, получил развитие даже особый вид медицинского туризма - суицидальный туризм, то есть поездка за возможностью уйти из жизни без юридических проволочек.
История
Фактически умерщвление больных людей и даже детей практиковалось во все времена. Термин имеет греческие корни, так как именно греки первыми взяли за практику добивать раненых товарищей на поле боя, чтобы они не мучились от неизлечимых травм. Все мы помним и древних спартанцев, которые сбрасывали со скалы больных или увечных детей не только затем, чтобы избавить от забот себя, но и с тем, чтобы прекратить страдания ребенка. Кстати, такие практики, по исследованиям этнографов, были в ходу и у древних народов, например, Крайнего Севера или Океании вплоть до 19-го века.
В современном мире до Второй мировой войны в некоторых европейских странах не было запрета на эвтаназию, и это не противоречило моральным и этическим принципам общества. Однако фашистская программа Т4, в ходе которой немцы, борясь за чистоту умерщвляли умственно отсталых людей и даже детей, а также больных с психическими расстройствами, дискредитировала эти идеи на ближайшие 50 лет.
Теория и практика эвтаназии
В современном мире эвтаназия - это гуманное прекращение жизни неизлечимо больного человека с его согласия (или его родственников) с целью избавления его от страданий. Применяется в основном в случаях, когда качество жизни больного на самом низком уровне, и он испытывает боль, а шанса на выздоровление нет.
Также сегодня различают два типа эвтаназии:
- Пассивная - применяется в случаях, когда больной подключен к системе жизнеобеспечения. В этом случае врачи просто отключают человека от аппаратов, поддерживающих жизнь. Чаще всего это проводится для пациентов в глубокой коме с разрешения родственников.
- Активная - введение больному препаратов, гарантирующих быструю и безболезненную смерть. Это, как правило, инъекции или лекарства в жидкой форме, представляющие коктейль из седативных средств, барбитуратов и наркоза. Сюда же относят и случаи, когда врач может предоставить человеку необходимое количество медикаментов для его самостоятельного ухода из жизни.
Разные аспекты эвтаназии
Сложный и страшный выбор - продолжать жить с неизлечимой болезнью, испытывая боль и страдания, обрекая на них близких, или принять решение, пока человек еще в состоянии размышлять здраво, - вот главный вопрос эвтаназии. Основные камни преткновения в вопросах ее легализации - юридические, этические и религиозные.
Самый простой аспект - юридический. В странах, где эвтаназия запрещена, она расценивается как убийство. В некоторых других государствах как таковая эвтаназия не разрешена, однако она применяется, но завуалирована под другие процедуры. Это сделано для того, чтобы врач, проводящий процедуру, не испытывал проблем с законом в дальнейшем.
Сложнее с нравственными и религиозными аспектами. С одной стороны, это самоубийство и убийство, а в большинстве религий это смертный грех, и даже в советском государстве высоко давление на человека в этих вопросах. Государство зачастую не может взять на себя ответственность и разрешить распоряжаться чужой жизнью даже с разрешения самого больного. Да и многие врачи не решаются выполнять такие обязанности, так как они противоречат не только моральным принципам, но и клятве Гиппократа.
В России
Говоря о том, в каких странах разрешена эвтаназия, отдельно стоит отметить, что Российская Федерация не входит в этот список. В нашей стране это приравнивается к убийству по степени ответственности, и этот вопрос регулируется Уголовным кодексом и законодательством, а именно Федеральным законом № 323 «Об основах охраны здоровья граждан в РФ».
Учитывая, в каких странах разрешена эвтаназия для иностранцев, граждане России пока могут лишь отправиться в последнее путешествие в одну из них. Последний раз в 2007 году от лица депутатов было выдвинуто предложение о внесении поправок в Уголовный кодекс и разрешение эвтаназии в России, однако предложение было встречено бурным негодованием общественности и было отозвано.
В какой стране разрешена эвтаназия людей
После зверских убийств фашистами миллионов людей эвтаназия была запрещена во всем цивилизованном мире. Только спустя 50 лет этот вопрос стали поднимать в Европе. Благодаря этому сегодня мы знаем, в каких странах разрешена эвтаназия. Список выглядит следующим образом:
- Нидерланды.
- Бельгия.
- Люксембург.
- Албания.
- Швейцария (только в Цюрихе).
- США (только в Орегон, Вашингтон, Джорджия).
- Канада.
Уточнив, в каких странах разрешена эвтаназия, отметим, что есть страны, где официальной легализации нет, однако прецеденты там случаются. Это Япония и Колумбия. В этих странах по некоторым случаям даже происходят судебные разбирательства. Тем не менее в этих странах эвтаназия фактически возможна.
Современная практика
В 1984 году Нидерланды первые узаконили право на добровольный уход из жизни тяжело и мучительно болеющих людей. Вслед за Нидерландами к практике присоединились и другие а именно Бельгия и Люксембург. В Люксембурге, кстати, пациент, намеревающийся получить эвтаназию, должен заручиться согласием сразу двух врачей. Здесь доктора делают и хранят соответствующие записи, чтобы доказать, что решение уйти из жизни было принято больным или родственниками, а не стало ошибкой или преступной волей самого врача.
В 1999 году Албания разрешила пассивную эвтаназию для больных в коме при наличии согласия трех родственников. Несмотря на законодательное разрешение процедуры, католическая церковь, которая весьма сильна в стране, ведет пропаганду запрета эвтаназии.
С 2002 года в Голландии право на эвтаназию имеют дети старше 12 лет, а с 2014 в Бельгии сняты любые возрастные ограничения, то есть даже ребенок любого возраста может получить эвтаназию при наличии согласия его родителей или опекунов.
Так как Нидерланды и Бельгия - страны с одними из самых мягких условий эвтаназии, власти из опасений потока суицидальных туристов сделали ряд оговорок, ужесточающих условия процедуры. Например, подразумевается, что между пациентом и врачом должны сложиться доверительные отношения.
Еще с 1941 года эвтаназия разрешена в кантоне Цюрих в Швейцарии. И вот здесь суицидальный туризм процветает, преимущественно граждане Англии и Германии, зная, в каких странах разрешена эвтаназия, едут именно в Цюрих за смертельной инъекцией. Благодаря мягкости местных законов люди буквально встают в очередь за возможностью уйти из жизни. Причем до 2011 года на вопрос: “В каких странах разрешена эвтаназия для здоровых, то есть не для неизлечимо больных?” - у швейцарцев был ответ: "В Цюрихе". Взбунтовавшаяся общественность вынудила правительство принять соответствующие поправки, и теперь только тяжелобольные граждане всего мира могут встретить здесь смерть.
В 2016 году Канада сняла запрет на помощь врача в совершении самоубийства неизлечимым больным. Сейчас законопроект проходит формальные согласования. Однако по нему не все больные могут получить это право, а только дегенеративные, то есть те, у которых трагический конец близок и неоспорим. То есть, например, страдающим рассеянным склерозом помочь уйти из жизни по закону нельзя, как и тем, кто страдает сильными болями без конкретных прогнозов на то, сколько человек проживет.
Аргументы за и против
Во всем мире противники и сторонники эвтаназии приводят неоспоримые аргументы в защиту своей позиции. И такой сложный и серьезный вопрос на каждый довод за имеет противоположный довод против.
И первый аргумент за эвтаназию говорит о том, что жизнь есть благо только тогда, когда она имеет смысл и приносит счастье, чего точно лишены, например, терминальные больные. Противный довод же говорит о том, что выбор стоит не между счастливой и несчастливой жизнью, а между существованием в принципе и прекращением ее в любой форме. Несомненно, прекращение жизни сложно считать благом.
За эвтаназию говорят и те, кто знает, как дорого и сложно поддерживать жизнь тяжелобольного человека или инвалида и коматозника. Особенно если стараться обеспечивать нормальное качество жизни. Противники обычно отвечают, что экономический аспект все же не дает примирить убийство с морально-этическими нормами современного человечества.
Зная, в каких странах разрешена эвтаназия и почему, сложно не согласиться, что это развитые и благополучные страны с высоким уровнем жизни, где именно качество этой жизни выходит на первое место. А потеря этого качества влечет за собой потерю интереса к жизни как таковой. Возможно, этим объясняются лояльные законы, позволяющие применять эвтаназию к детям или больным не в терминальной стадии болезни.
Мнение общественности и врачей о проблеме
Несмотря на то что общественные деятели, политики, медицинский мир отрицают эвтаназию в подавляющем большинстве стран, общественность в целом не является противником такой идеи. Так, по данным опроса российских интернет-пользователей, 50 процентов респондентов не видят ничего ужасного в эвтаназии и считают ее одним из прав человека на свободу выбора.
Психологи считают, что это связано с личными установками большинства людей, которые в случае неизлечимой болезни не хотели бы стать обузой родственникам и испытывать мучения.
Опросы медицинских порталов, проводимые среди молодых врачей, показывают похожее разделение и в профессиональной сфере - только половина опрошенных в целом за применение эвтаназии, в том числе в России.
Самые громкие случаи в современном мире
В 1939 году известный австрийский психоаналитик Зигмунд Фрейд добровольно ушел из жизни при содействии своего врача. Фрейд страдал от неизлечимой формы рака полости рта и прежде, чем умереть, перенес более 30 операций по удалению опухолей. Причем проводились они под местной анестезией, так как тогда общий наркоз в подобных случаях еще не применяли.
Бельгийский писатель Хьюго Клаус, пользуясь лояльными законами своей страны, принял эвтаназию, хотя и имел лишь первую стадию рака. А вот французская учительница Шанталь Себир, лицо которой было обезображено редкой формой опухоли, не получив права на добровольный уход из жизни в родной стране, намеревалась поехать в Швейцарию, зная, в каких странах разрешена эвтаназия человека. Однако в 2008 году она покончила жизнь самоубийством с помощью инъекции барбитуратов.
Громкий скандал вызвала и эвтаназия двух братьев-сапожников, которые начали терять зрение и не смогли смириться с тем, что никогда больше не увидят друг друга. Несмотря на отсутствие серьезного заболевания, они получили смертельные инъекции в Швейцарии.
МОСКОВСКАЯ ГУМАНИТАРНО-СОЦИАЛЬНАЯ АКАДЕМИЯ.
ЮРИДИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ
КАФЕДРА ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВЫХ ДИСЦИПЛИН.
Курсовая работа по конституционному праву на тему:
«Право человека на эвтаназию»
Работу выполнил
студент II курса группы Ю 201
Теванян А. А.
Научный руководитель
к. ю. н., доцент Булаков О. Н.
Москва 2002.
Введение………………………………………...………………………………….....3
1. Право на жизнь и право на смерть…………………..……………………….…4
2. Понятие и способы эвтаназии………………………..………………………….8
3. «За» и «против». Этическая оценка эвтаназии………………………………..12
4. Философская оценка эвтаназии…………………………………………….….15
5. Уголовно-правовой аспект эвтаназии………….………………………….…..18
Заключение……………………………………………….……………………….…23
Список использованной литературы…………………………………………....…24
Введение.
Первоначально, выбрав тему эвтаназии, я был глубоко убеждён, что такая практика нашему обществу просто необходима. Однако, рассмотрев все аргументы и контраргументы, которые удалось найти, мне пришлось изменить свою точку зрения и признать, что вопрос этот не такой уж и простой.
Явление эвтаназии произошло с развитием общественного прогресса, а в частности науки и техники, связанной с поддержанием жизнедеятельности тяжело больных людей. Актуальность этой темы трудно преувеличить, во-первых, из-за того, что она связана с самым дорогим, что есть у человека, с его жизнью. Во-вторых, по причине малоизученности данной проблемы в трудах учёных-юристов и незакреплённости в государственно-правовых актах страны.
Основная задача курсовой работы – глубже понять что такое эвтаназия, её значение в мировой практике и в практике нашей страны, рассмотреть эту проблему с разных позиций: юридической, нравственной, этической, выработать свою точку зрения по поводу разрешения данной проблемы.
Право на жизнь и право на смерть.
На первый взгляд название этой главы курсовой работы может показаться странным: стоит ли писать о праве на смерть, она и так придёт к изголовью любого из нас в положенный срок. Это верно, однако не менее верно и то, что технический, научный, культурный прогресс общества шагает рядом и вперемежку с жизнью и смертью. От катастроф и преступлений сейчас гибнет значительно больше людей, чем в иные времена даже от войн. Увеличивается, а не уменьшается количество самоубийств. И это происходит в цивилизованном обществе, в основном среди людей, которые не испытывают нужды в удовлетворении элементарных физиологических потребностей. Видимо, отнюдь не эти причины толкали на самоубийство Хемингуэя, Маяковского и др. К мысли о добровольном уходе из жизни человек приходит через нравственные страдания, которых оказывается в нашем мире не меньше, если не больше, чем в суровом и мрачном средневековье. Между тем за несколько последних десятилетий учёные-правоведы не проявляли интереса к этим сторонам жизни. Да и сама тема смерти считалась не актуальной в рамках того общества, которое мы строили. Долгое время не публиковалась статистика не только самоубийств, но и убийств. В общем, в этом разделе социологии права царило полное затишье .
«Каждый имеет право на жизнь» , так гласит часть 1 статьи 20 Конституции Российской Федерации. В диспозиции этой правовой нормы, на первый взгляд, всё предельно понятно и ясно, каждый имеет неотчуждаемое право на существование и может пользоваться им или не использовать его , тем более, что статья 2 Конституции РФ говорит нам: «…Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина обязанность государства» . Но отсюда следует, что конституция, закрепляя право на жизнь, косвенно закрепляет и право на смерть. Это вытекает логически.
Именно этой точки зрения придерживаются теоретики в области проблем прав человека Дмитриев Ю. А. и Шленева Е. В. Основным их доводом является логический подход к рассмотрению конституционно-правовой нормы, проистекающий из демократизма ныне существующего Верховного закона страны. «Конституционное установление права на жизнь логически означает юридическое закрепление права человека на смерть. Очевидно, раз право на жизнь относится к числу личных прав человека, его реализация осуществляется им индивидуально и самостоятельно, независимо от воли других» .
В свете такого освещения проблемы трудно с ней не согласиться, тем более поспорить с её обоснованием. Но не всё так просто. Пять слов написанные в ч. 1 ст. 20 , какую бы смысловую нагрузку они не несли, не могут описать нам всего многообразия человеческих взаимоотношений, тем более, что социум, с развитием информационного века, даёт такие новые виды правоотношений, которые регламентировать моментально весьма проблематично.
Но все-таки, какие правомочия даёт нам «право на смерть». Если учитывать, что это добровольное и самостоятельно реализуемое право, то в голову приходит только одно право – «право на самоубийство». Но и здесь мы можем найти прямо противоположную точку зрения: профессор Ковалев М. И. в своей статье «Право на жизнь и право на смерть» даёт исчерпывающий разбор понятия самоубийство. Автор статьи приводит в пример жизненные случаи, на основании которых доказывает, что лишение себя жизни не во всех случаях может быть добровольным и даёт своё определение самоубийства. «Под самоубийством следует понимать собственноручное, сознательное и добровольное лишение себя жизни по любым причинам, кроме случаев сознательного воздействия на человека со стороны других лиц, под влиянием которого он принимает решение уйти из жизни не добровольно, а в силу безвыходной ситуации, сложившейся по воле этих лиц» .
Ознакомившись с обеими точками зрения можно сделать вывод, что единогласия здесь нет, да и быть не может. Проблема отношения человека к своему (да и не только) праву на жизнь изучается не первый год, да и не первое тысячелетие (вспомним хотя бы Раскольникова у Достоевского).
Другая сторона медали – это соотношение права человека на жизнь и прав государства. Право на жизнь это специфичное неотъемлемое право, которое не подлежит ограничению (вопрос смертной казни, будет рассмотрен немного позже). Это право провозглашается всеми международно-правовыми актами о правах человека и почти всеми конституциями стран мира и охраняется законом .
Человек не может, независимо от других субъектов, в частности от государства, осуществлять своё субъективное право на жизнь. Всё время своего существования он сталкивается, зависит от действий других лиц. Начиная с родильного дома и заканчивая кладбищем, человек вступает в те или иные взаимосвязи с государством, и не только в его воле решать, независимо от других субъектов, своё субъективное право на жизнь. Следует сказать, что момент этот весьма спорный, и одни могут сказать, что осуществление человеком своего права на жизнь не зависит от кого бы то ни было, но это не так. Допустим ситуацию, в которой смертельно больной человек желает причинить себе вред, хочет уйти из этой жизни, однако в силу известных причин (пример, паралич) не может этого сделать сам. Болезнь приносит ему нравственные и физические страдания, он молит об эвтаназии, но никто не в праве ему помочь, так как только в праве больного определить своё субъективное право на жизнь. На этом примере видно, что такое исключение как эвтаназия может поколебать устойчивость даже института личных прав человека. Роль государства здесь выражается в возможном закреплении права на эвтаназию. Право человека на осуществление эвтаназии выступает своего рода гарантом ст. 21 Конституции РФ, ведь психические и физические страдания человека умаляют его достоинство. Хотелось бы согласиться с французским теоретиком в области прав человека Ж. Нива: «Права человека мыслимы только в контексте других прав: в частности прав государства. Если не признать по-настоящему автономию каждого человека, то отпущенные ему права будут лишь фикцией» . Вышесказанным, я ни в коем случае не хочу обозначить, что права личности должны растворяться в правах государства, как это было во времена не столь давние, когда понятие права вращалось вокруг понятия государство; личность обладала лишь бесчисленными обязательствами по отношению к нему. Причём, если обязанности эти были безусловными, то права личности неотъемлемыми, увы, не были.
Ещё одним специфическим вопросом, касательно права на жизнь и права на смерть, является вопрос о смертной казни. Смертная казнь представляет собой юридически определённый предел действия права на жизнь и один из видов уголовно-правовых последствий за преступное деяние, совершенное преступным лицом, поэтому данный вопрос далее рассматриваться не будет, т. к. выходит за рамки вопросов данной работы.
Исходя из вышеизложенного можно натолкнуться на мысль о том, что право на жизнь, не охватывающее право на смерть, на самом деле уже выступает не как правило, а как обязанность жить. Подобный упрёк справедлив. Если допустить, что человек не только имеет право, но и обязан жить, то невыполнение такой обязанности должно повлечь ответственность, как это происходит в других случаях невыполнения обязанностей. Кроме того, обязанности жить должна была бы соответствовать обязанность подвергаться медицинскому вмешательству в случаях, когда жизнь человека находится под угрозой. Однако, согласно Основам законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан 1993 г. (с последующими изменениями и дополнениями), необходимым предварительным условием медицинского вмешательства является информированное добровольное согласие гражданина (ст. 32). Гражданин или его законный представитель имеют право отказаться от медицинского вмешательства, либо потребовать его прекращения, за исключением случаев, когда гражданин страдает заболеванием, представляющим опасность для окружающих, или тяжёлым психическим расстройством, а также, когда лечение осуществляется в отношении лиц, совершивших общественно опасные деяния (ст. 33, 34 основ законодательства РФ об охране здоровья). Следовательно, нет никаких правовых оснований обязать человека, страдающего тяжёлой, угрожающей его жизни болезнью, например раком, подвергнуться лечению. Не служит ли в данном случае возможность отказа от лечения косвенным подтверждением «установленного в законе» права на смерть? И должны ли мы косвенно признавать лицо, отказавшееся от лечения самоубийцей? Напомню, что в современном уголовном законодательстве нигде не содержится запрета на самоубийство.
Далее я попытаюсь подвести логический итог вышесказанному. Нет никаких веских аргументов против того, чтобы провозгласить, что человек имеет право на жизнь и на смерть. Оба эти человеческие права настолько тесно связаны друг с другом, что являются как бы двумя сторонами одной медали и отделение одного от другого сразу же влечёт вопросы, и если с правом на жизнь ещё более или менее всё понятно, то с правом на смерть возникает масса вопросов. Что касается суицида, следует понимать, что это область взаимодействия человека со своей судьбой, а не общественные отношения и закрепление права на смерть не решит, на мой взгляд, никаких проблем. Человек не станет сверяться с Конституцией, находясь на грани жизни и смерти, совершая самоубийство. Количество суицидов не изменится, а единственный сдвиг, который произойдёт - это общественный резонанс вокруг этой проблемы. Здесь хотелось бы согласиться с мнением профессора М. И. Ковалева, что данный вопрос требует не правового закрепления, а выработки определённого принципа, неписаного правила. Можно спросить, каково же здесь место и какую роль играет государство? По-моему, роль государства здесь выражается в поддержке и закреплении сущности человека, как совокупности всех общественных отношений.
Понятие и способы эвтаназии.
В настоящее время юристов, медиков, да и всё современное общество волнует целый ряд вопросов, ответы на которые до сих пор не найдены. Вправе ли человек распорядиться своей жизнью и вовсе отказаться от неё, обратившись к медицинскому работнику с просьбой о прекращении лечения в случае угрожающего жизни заболевания или состояния? Если пациент имеет на это право, то может ли врач, профессия которого обязывает его до конца бороться с болезнью, способствовать жизни, не прерывать её, удовлетворить просьбу больного? Правомерно и гуманно ли отказывать безнадёжно больному в его просьбе прекратить раз и навсегда его страдания? И не будет ли такой отказ расценен как применение к лицу пыток, насилия, жестокого или унижающего человеческое достоинство обращение, запрещенное международным правом и национальным правом многих современных государств? Это лишь небольшой круг вопросов, ответы на которые надо найти, чтобы решить такую глобальную проблему как гуманность применения эвтаназии.
Анализ обозначенных вопросов предполагает необходимость определить понятие эвтаназии, оно должно быть очень чётким и исключать двусмысленности. Эвтаназия (греч. еu – хорошо + thanatos – смерть) буквально означает «хорошая, лёгкая смерть». В медицинской, философской и правовой литературе она толкуется по-разному: «безболезненный, щадящий и избавляющий от страданий необратимый исход в небытие»; «умерщвление неизлечимо больных людей по их просьбе с целью прекращения страданий»; «сознательное действие, приводящее к смерти безнадёжно больного человека относительно быстрым и безболезненным путем с целью прекращения страданий». Ни одно из приведённых определений нельзя признать исчерпывающим, включающим все признаки и охватывающим все возможные ситуации эвтаназии. Первое определение не позволяет отграничить эвтаназию от самоубийства, совершаемого без участия другого лица. Второе не учитывает случаи, когда больной не в состоянии высказать свою просьбу (находится в коматозном состоянии). Третье определение содержит указание на действие, приводящее к смертельному исходу, и не охватывает случаи сознательного бездействия врача, имеющего целью не препятствовать естественному ходу событий и наступлению смерти пациента. Ни в одном из определений не говорится о субъекте, осуществляющим эвтаназию. Представляется, что таким субъектом может быть только медицинский работник (врач, фельдшер, медицинская сестра). Если же соответствующие действия (бездействие) совершают иные лица, например родственники больного, то эти случаи следует рассматривать не с позиции эвтаназии, а с позиции более широкого понятия – согласия потерпевшего на причинение смерти путём ассистируемого суицида (самоубийство, осуществляемое с помощью другого лица). Здесь хотелось бы провести грань между ассистируемым суицидом и эвтаназией. Ассистируемый суицид является своеобразным «мостом» между суицидом и эвтаназией.
Итак, эвтаназию можно определить следующим образом: это умышленные действия или бездействие медицинского работника, которые осуществляются в соответствии с явно и недвусмысленно выраженной просьбой информированного больного или его законного представителя с целью прекращения физических и психических страданий больного, находящегося по медицинским показателям в угрожающем жизни состоянии, в результате которых наступает его смерть.
Понятие «информированный больной», употребляемое в международно-правовых документах в области здравоохранения, означает такого пациента, который осведомлён о состоянии своего здоровья, диагнозе, прогнозе развития заболевания и последствиях того или иного лечения либо отказа от него.
Различают эвтаназию пассивную и активную (критерий – позиция врача), добровольную и недобровольную (критерий – позиция пациента). Пассивная эвтаназия означает, что врач, устраняясь, не совершая действий, которые могли бы поддержать жизнь, пассивно санкционирует умирание (нередко мучительное) больного. Также пассивную эвтаназию можно рассматривать как право больного на отказ от лечения, операции, принятия лекарственных препаратов. Принуждение его к активному лечению означает нарушение конституционного права на достоинство личности (ст. 21), свободу и личную неприкосновенность (ст. 22) (кроме случаев, оговоренных в статьях 33, 34 Основ законодательства РФ об охране здоровья). В случае активной эвтаназии врачом целенаправленно, по заранее принятому решению предпринимаются специальные действия, ускоряющие смерть (например, введение пациенту летальной инъекции). Вопрос активной эвтаназии являет собой сосредоточение наиболее горячих споров по поводу эвтаназийной смерти.
Добровольной называется эвтаназия, которая осуществляется по недвусмысленной просьбе больного или с предварительно высказанного его согласия (заранее и в юридически достоверной форме выражать свою волю на случай необратимой комы стало широко распространенной практикой в США, других странах Запада). Недобровольная эвтаназия осуществляется без непосредственного согласия больного.
Комбинируя эти формы эвтаназии, мы получаем четыре способа (ситуации) эвтаназии: добровольной и активной; добровольной и пассивной; недобровольной и активной; недобровольной и пассивной.
По поводу первой ситуации (добровольная и активная эвтаназия) и четвёртой (недобровольная и пассивная) специалисты высказываются как «за», так и «против». По поводу третьей ситуации (недобровольная и активная эвтаназия) мнения чаще всего бывают отрицательными. Те, кто высказываются в пользу эвтаназии, как правило, имеют ввиду вторую ситуацию, когда эвтаназия является добровольной со стороны больного и пассивной со стороны врача.
Далее хотелось бы выделить некоторые аспекты выбранной темы. Эвтаназия и ассистируемый суицид известны человечеству уже давно. Эвтаназия практиковалась в древнем обществе: в Древней Греции младенцев с родовыми травмами и дефектами оставляли на холмах умирать, и такая практика была принята, чтобы обойти нравственный закон, запрещающий прямое убийство. Прямое определение эвтаназии – достижение лёгкой, немучительной смерти не отражает многих других аспектов современного понимания этого слова, которые необходимы для точного уяснения смысла данного действия. Последнее тем более важно, что в истории уже был прецедент толкования данного понятия буквально. «В гитлеровской Германии декретом от 1 сентября 1939 г. была введена в действие программа «Эвтаназия», имевшая ужасные последствия в виде 275 тыс. умерщвлённых умственно отсталых, психически больных, эпилептиков, пациентов, страдающих от старческой немощи и различных органических неврологических расстройств (паралич, болезнь Паркинсона, рассеянный склероз, опухоль мозга), которых сочли бесполезными для общества и предали относительно лёгкой смерти в газовых камерах».
Настоящее понимание явления, носящего название эвтаназия, включает в себя целый комплекс взаимосвязанных аспектов, среди которых обычно выделяют биолого-медицинский, этический (этот аспект будет рассмотрен в следующей главе), юридический и религиозный.
Биолого-медицинский аспект проблемы заключается, прежде всего, в установлении категорий пациентов, по отношению к которым может рассматриваться возможность применения эвтаназии. Среди таковых можно отметить пациентов, биологическая смерть которых неминуема и которые, умирая, испытывают тяжёлые физические страдания. Вопрос о прерывании жизни больного, физические страдания которого преходящи и могут быть ликвидированы применением соответствующих медицинских средств, вообще не должен рассматриваться.
Другая категория больных – это больные, находящиеся в устойчивом вегетативном состоянии. В таком контексте медицинская сторона вопроса заключается в проблеме определения степени тяжести заболевания, насколько оно неизлечимо; достижение такой стадии в процессе лечения, когда все возможные медицинские средства оказываются исчерпанными; установления необратимости устойчивого вегетативного состояния.
Юридическая проблема состоит в необходимости выработки правовой процедуры осуществления эвтаназии, в случае если данный акт будет разрешён законодательством. Наиважнейшим вопросом в рамках этой проблемы следует считать необходимость принятия возможного закона об эвтаназии.
Религиозный аспект, имеющий существенное значение для верующих больных, характеризуется однозначным решением рассматриваемой проблемы всеми конфессиями: жизнь, как бы тяжела она не была, даётся человеку свыше, чем и отнимается у человека право насильственно прерывать её.
Из вышесказанного можно сделать вывод, что мы еще раз подтвердили доводы в пользу того, что эвтаназия является фактом причинения смерти. Уголовное право рассматривает эвтаназию как убийство, однако, на мой взгляд это что-то среднее между причинением смерти и убийством. Ведь умысел лица, совершающего определённые действия, направлен на оказание помощи тяжело больному человеку, чтобы уменьшить его страдания, к тому же с полного согласия потерпевшего и по его чёткой просьбе.
«За» и «против». Этическая оценка эвтаназии.
Этическая оценка эвтаназии состоит не в том, каким наиболее благоприятным способом следует умертвить безнадёжно больного человека, а в принятии решения о проведении эвтаназии. Здравый смысл, сострадание к таким людям подсказывают нам поспешное и опасное решение: разрешить медикам при соблюдении соответствующей процедуры, тщательном анализе всех аргументов и контраргументов удовлетворить просьбу больного и лишить его жизни наиболее безболезненным способом. Но существуют разные оценки такового деяния.
«Эвтаназия как проблема существует только для тех, кто признаёт гуманистический принцип безусловной ценности личности и её жизни, в отношениях между индивидами, которые по характеру личных связей и общественных позиций желают друг другу только блага.
Если отношения людей насыщены враждой и недоверием, то об эвтаназии не может быть и речи, ибо она будет в этих ситуациях только ещё одной прикрытой возможностью совершения зла. Внутреннее напряжение ситуации эвтаназии – ситуацией эвтаназии мы называем ситуацию нравственного выбора, когда необходимо принять решение по поводу эвтаназии, – проблемность этой ситуации в том и состоит, что она рассматривается как продолжение и конкретное выражение гуманного, нравственно-уважительного отношения к тому, кому помогают умереть. Она воспринимается как исключительный случай, когда принцип гуманизма удаётся утвердить в своём позитивном значении через видимое отступление от него».
Основные аргументы, высказываемые в пользу эвтаназии, можно свести к следующим трём.
1. Жизнь есть благо только тогда, когда в целом удовольствия превалируют над страданиями, положительные эмоции - над отрицательными. В ситуации эвтаназии этот баланс необратимо нарушается.
Высказанный аргумент является наиболее веским из всех трёх, тем более, когда мучения человека невыносимы и нежелание человека находиться в мучительном для него состоянии подтверждено недвусмысленно выраженной волей. Противники эвтаназии приводят два возражения. Первое. При анализе допустимости эвтаназии было бы некорректно сравнивать страдание с благом, здесь идёт противостояние между жизнью в форме страдания и отсутствием жизни в какой бы то ни было форме. Жизнь есть благо и она остаётся благом даже тогда, когда становится по преимуществу сплошным страданием.
Второе. Аргументируя допустимость эвтаназии тем, что такова сознательная воля самого больного, мы тем самым признаём, что если бы больной был в состоянии распорядиться своей жизнью, когда та по принятым меркам оказывается невыносимой, то он бы сам прекратил её, т. е. мы фактически признаём право на самоубийство. Однако не все, кто признаёт право на эвтаназию, признаёт право на самоубийство.
2. Жизнь можно считать благом до тех пор, пока она имеет человеческую форму, существует в поле культуры, нравственных отношений. Деградировав до сугубо витального, дочеловеческого уровня, она лишается этической санкции и может рассматриваться как объект, вещь и потому вопрос о её прекращении – не более чем вопрос о том, срубить ли высохшее дерево или выполоть ли засоряющую огород траву.
Этот аргумент поражает, прежде всего, своей эмоциональной пустотой, ибо помимо внешней стороны человеческой жизни существует её внутренняя сторона. И до какого бы зоологического, растительного уровня она не деградировала в фактическом плане, это вовсе не значит, что человек готов относиться к себе или к своим родным в таком состоянии так же, как он относится к высохшему дереву или чертополоху. Здесь уместно напомнить об отношении человека к мёртвым останкам своих собратьев: могилы являются предметом преклонения, и отношение к ним рассматривается как показатель отношения к тем людям, напоминанием о которых они являются. Если нравственное отношение к человеку распространяется на его останки, то тем более оно должно распространяться на живое тело, пусть даже исковерканное болезнью.
3. Поддержание жизни на стадии умирания , осуществляемое с помощью передовых технологий, обходится слишком дорого. А именно: средств, которые тратятся на поддержание жизни в безнадежных ситуациях, хватило бы на то, чтобы лечить десятки, сотни людей, которые поддаются лечению.
Этот аргумент является сугубо практическим и имеет, разумеется, своё значение в пределах практических решений, связанных с распределением финансов, организацией системы здравоохранения. Но его нельзя принимать во внимание, когда речь идёт о нравственном оправдании эвтаназии.
Ясно видно, что этической критики эвтаназия не выдерживает, так и должно быть, ведь если бы не было и этической сдерживающей, то увеличилась бы опасность злоупотреблений со стороны третьих лиц.
«Попытки легализовать эвтаназию в Соединённых Штатах Америки (с 1997г. в штате Орегон эвтаназия разрешена) привлекли к себе внимание недавно как непосредственная реакция на книгу Дерека Хамфри «Последний выход», которая, как сообщают, разошлась тиражом более 300 000 экземпляров. Эта книга превозносит «добродетель» эвтаназии и ассистируемого суицида, живо описывая методы осуществления таких летальных исходов.
В журнале First Things за декабрь 1991 года была опубликована передовая статья в ответ на признание книги «Последний выход». Она выразила опасение общества следующим образом: «Кампания эвтаназии принимает вид ещё одной правовой акции прогресса, вопроса, чьё время пришло. Эта кампания руководствуется идеями, которые цивилизованные люди оставили в варварском прошлом. Последний выход – последнее оправдание нежеланию проявлять заботу об обременительных больных.. Все цивилизации и все религии представляют собой человечество, размахивающее флагами неповиновения перед лицом смерти. Книга «Последний выход» опустила эти флаги».
Ещё один фактор, приводимый против эвтаназии – это субъективное отношение со стороны лечащих врачей. Специалисты в области медицины твёрдо верят, что если применение эвтаназии легализовать, то она соответственно будет безопасна и гарантирована, и поэтому, если пациент лично просит смерти, то она будет осуществлена в хороших санитарных условиях и будет лишена насилия. Но здесь есть одно но.
«Если директивные указания (относительно эвтаназии) обращены к опасности насилия в этих вопросах, они также намекают на другой аспект этого согласия, то есть решение осуществить эвтаназию должно быть не только добровольным, но должно также исходить из хорошего знания фактов истории болезни. Хотя сами «факты», в большей степени, зависят от знаний лечащего врача, его квалификации, опыта и определённого стиля работы. Они также зависят от того, как лечащий врач посчитает нужным изложить их пациенту. Другими словами, если согласие пациента зависит от того, как он воспринимает своё собственное реальное положение, то тогда его восприятие неизбежно подвержено влиянию лечащего врача… Реальность применения эвтаназии кажется таковой, что только лечащий врач может действительно открыть ей дверь, и в некоторых случаях он же чётко указывает пациенту, где находится дверь, если пациент сам не может её разглядеть… Это наводит на мысль, что согласие пациента на эвтаназию зависит от того, как он понимает медицинские факты своей истории болезни, – а его понимание в большей или меньшей степени зависит от квалификации, опыта и умения лечащего врача сообщить эту информацию». Отсюда следует, что только высокая квалификация и добросовестность врача позволяют тяжело больным людям иметь точную информацию о своём здоровье, которая и определит дальнейшее решение пациента.
Философская оценка эвтаназии.
Философский анализ проблемы эвтаназии – очень важный, на мой взгляд, раздел этой работы, так как позволяет обсудить проблему со стороны личной нравственности. Здесь я попытаюсь проследить три вопроса, выделяемых философами: священность жизни, убийство или позволение умереть и доктрину двойного эффекта.
Священность жизни.
Обычно люди, выступающие против практики эвтаназии, обращаются к принципу священности жизни. Этот принцип утверждает, что человеческая жизнь настолько уникальна, что мы никогда не должны прерывать её. Эммануил Кант выступает с философской защитой этой уникальности путём своего категорического императива. Сформулированный простыми словами, его принцип гласит, что мы должны всегда рассматривать разумные существа как конечную цель, а не как промежуточный этап. Я никогда не должен прерывать вашу жизнь только потому, что она затруднительна для Вас. Кант мог бы продолжить, говоря, что Вы не можете покончить со своей жизнью потому, что она невыносима для Вас. Данный поступок употребит волю для того, чтобы положить конец воле, что он считает противоречивым и, следовательно, противоречащим нашей разумной природе.
Те, кто применяют принцип священности жизни к вопросу эвтаназии, очевидно придерживаются точки зрения, что прекращение жизни по любой причине нравственно неправильно. Люди, считающие так, должны тщательно проверить последовательность своей позиции. Возьмём хотя бы ту же смертную казнь.
Убийство или позволение умереть.
Второй вопрос, который затрагивают философы в отношении эвтаназии, - это различие между убийством и позволением умереть. Некоторые авторы утверждают, что пассивная эвтаназия не является эвтаназией вообще, но данный подход – это только отталкивание проблемы в сторону. Даже если позволение умереть не является эвтаназией, необходимо показать, почему это позволение нравственно и допустимо, тогда как убийство непозволительно, следуя подобному раскладу вещей.
«Кодекс Американской Медицинской Ассоциации, касаясь вопроса эвтаназии, гласит, что врачи никогда не должны прерывать жизнь. Но, несмотря на это, врачи не обязаны продлевать жизнь, руководствуясь сверхъестественными усилиями, когда восстановление здоровья невозможно. Таким образом, представляется, что АМА делает два различия. Первое – между убийством и позволением умереть – заключается в том, что убийство запрещено законом, а позволение умереть разрешено. Второе – это отличие сверхъестественных усилий от обычных».
Если мы зададим вопрос, что подразумевается под сверхъестественными и естественными усилиями, ответ, скорее всего, будет дан в терминах расходов и частоты использования. Так, например, использование дорогой системы поддержки жизни для тяжёлого коматозного пациента считается сверхъестественным, тогда как недорогие антибиотики, предписываемые некоторым пожилым пациентам, больным пневмонией, считаются обычными. Глядя на эти примеры, можно с готовностью согласиться, что пациенту, страдающему пневмонией, должны прописываться антибиотики, тогда как система поддержания жизни не должна использоваться для поддержки безнадёжного коматозного пациента. Но не ясно, является ли стоимость или частота использования причиной нравственного разделения. Действительно, первоначальное нравственное отличие состоит в силе лечения, а не в его стоимости или обыкновенности. Сила и эффективность – полезные соображения, которые могут быть применены, если принимать во внимание утилитарный подход к нравственности. Но они беспомощны в попытках показать, что врачи никогда не должны убивать, а в некоторых случаях позволить умереть. Поэтому мы должны вернуться к рассмотрению вопроса о противопоставлении: убийство – позволение умереть.
«Джеймс Рахелс в своём классическом труде о данном различии утверждает, что оно не должно содержать нравственного бремени, которое АМА и другие возлагают на него. Он приводит пример утопления ребёнка с целью овладения наследством в контрасте с позволением ребёнку утонуть тогда, когда его легко можно спасти. Рахелс полагает, что если намерения и вытекающие последствия сходны между собой, то и действия равно достойны порицания».
Если, в отношении эвтаназии, намерение состоит в том, чтобы пациент умер без дальнейшего медицинского вмешательства, то почему активная эвтаназия запрещена, а пассивная разрешена? Неужели не может быть ситуаций, когда активная эвтаназия, полагающая конец страданиям быстрее, более гуманна?
Нет необходимости доказывать, что убийство иногда более гуманно, чем позволение умереть, чтобы отвергнуть различие, указанное АМА. Жизненная поддержка может быть включена или выключена. Лечение может продолжаться или завершиться. Если намерение в обоих случаях состоит в том, чтобы пациент умер, то тогда одно действие нельзя считать более приемлемым нравственно, чем другое.
Такой подход будет доминировать до тех пор, пока мы не станем рассуждать как пацифист, который утверждает, что не в праве отнимать жизнь, хотя и не обязан так же пытаться сохранить ее. Конечно, если врач утверждает, что намерение его заключается не в том, чтобы позволить умереть, но только в сбережении препаратов, то он обращается к следующему принципу, принципу двойного эффекта.
Доктрина двойного эффекта.
Третий вопрос, который уместен в случае рассмотрения эвтаназии – это принцип, который получил название «Доктрина двойного эффекта». «Он гласит, что если обдуманное действие будет иметь более одного последствия, оно является намеренным результатом, несущим нравственный вес». Например, известной практикой в области медицины является применение болеутоляющих препаратов для неизлечимо больных пациентов. Конечно, большие дозы морфия могут не только облегчить боль, но и ускорить смерть пациента. Доктрина двойного эффекта, применённая в данном случае, может утверждать, что если намеренный эффект заключается в облегчении боли, то действие нравственно позволительно, даже если этот акт вызывает «убивающий» эффект.
Намерение важно. Последствия также важны. Но каждый должен быть осторожным, применяя подобный принцип, как двойной эффект, удостоверяя себя в абсолютной честности в отношении обоих. Если доктор знает, что определённые дозы морфия ускоряют смерть, то, прописывая их, он не может говорить, что это не является его намерением. Это отчётливая часть его намерения, которую он присовокупил к намерению облегчить боль. И если врач прописывает дозу, превышающую болеутоляющую, то он должен признать, что его первоначальным намерением было ускорение смерти.
Уголовно-правовой аспект эвтаназии.
Юридическое закрепление эвтаназии наиболее спорный момент, по этому поводу неоднозначно высказываются учёные умы и теоретики различных стран мира.
Следует констатировать, что проблема эвтаназии не нашла своего решения и в международно-правовых актах, в частности в Европейской конвенции о правах и основных свободах человека, принятой 4 ноября 1950 г. и вступившей в силу 3 сентября 1953 г. «В Европейскую комиссию по правам человека и в Европейский суд по правам человека на сегодняшний день не поступало в связи с этим вопросом ни одного дела по ст. 2 Конвенции, закрепляющей право на жизнь. В материалах Европейской комиссии по правам человека отмечается, что ни в Конвенции, ни в прецедентном праве относительно применения указанной статьи не рассматривается вопрос о допустимости самоубийства с юридической точки зрения и остаются открытыми такие вопросы, как охватывает ли право на жизнь обязанность жить и соответственно может ли индивид отказаться от этого права».
В соответствии с Венецианской декларацией о терминальном состоянии, принятой 35-й Всемирной медицинской ассамблеей (ВМА) в октябре 1983 г., в процессе лечения врач обязан, по возможности, облегчить страдания пациента, всегда руководствуясь интересами последнего. При этом считается, что врач не продлевает мучения умирающего, прекращая по его просьбе, а если больной без сознания – по просьбе его родственников, лечение, способное лишь отсрочить наступление неизбежного конца. Вместе с тем отказ от лечения, согласно Декларации 1983 г., не освобождает врача от обязанности помочь умирающему, назначив лекарства, облегчающие страдания.
В октябре 1987 г. 39-я ВМА в Мадриде приняла Декларацию об эвтаназии. Текст документа гласит: «Эвтаназия, как акт преднамеренного лишения жизни пациента, даже по просьбе самого пациента или на основании обращения с подобной просьбой его близких, не этична. Это не исключает необходимости уважительного отношения врача к желанию больного не препятствовать течению естественного процесса умирания в терминальной фазе заболевания».
Таким образом, Венецианская и Мадридская декларации ВМА допускают пассивную форму эвтаназии: врач ничего не предпринимает для продления жизни больного, а применяет лишь обезболивающие средства. Иного принципа придерживается законодатель штата Орегон – единственного штата в США, где врачу позволяется помогать умереть больному.
«В 1997 г. в этом штате вступил в силу специальный нормативный акт – «Закон о смерти с достоинством», который разрешает врачу прописывать безнадёжно больному пациенту летальную дозу лекарства, если сам пациент просит помочь ему покончить с жизнью. По существу, в данном случае речь идёт о пособничестве самоубийству больного, который сам принимает решение об уходе из жизни и осуществляет действия, приводящие к смерти. Что касается действий врача, непосредственно направленных на лишение жизни пациента, то они законодательством штата Орегон запрещены».
Таким образом, мы видим, что законодательная мысль медленно, но движется по направлению к легализации эвтаназии, и узаконение в некоторых государствах помощи при умирании является первым шагом на этом пути, своеобразным компромиссом, которого могут попробовать достичь сторонники и противники эвтаназии. Разрешение эвтаназии сдерживает неоднозначно складывающееся общественное мнение (между теми, кто за и теми, кто против). Так, упомянутый Орегонский акт был принят в 1994 г., а обрёл силу в 1997 г. из-за протеста, принесённого несколькими врачами и терминальными больными, считающими, что данный акт дискредитирует терминальных больных.
В Российской Федерации эвтаназия, в какой бы форме она не осуществлялась, запрещена законом. В ст. 45 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан говорится о том, что медицинскому персоналу запрещается осуществление эвтаназии – удовлетворение просьбы больного об ускорении его смерти какими-либо действиями или средствами, в том числе прекращением искусственных мер по поддержанию жизни. Названная статья предусматривает, что лицо, которое сознательно побуждает больного к эвтаназии и (или) осуществляет эвтаназию, «несёт уголовную ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации».
«Лица, окончившие высшие медицинские образовательные учреждения РФ, при получении диплома врача дают клятву, текст которой закреплён в ст. 60 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан. Будущие врачи торжественно клянутся «проявлять высочайшее уважение к жизни человека, никогда не прибегать к осуществлению эвтаназии». Факт дачи клятвы врача удостоверяется его личной подписью в дипломе. В той же статье Основ говорится об ответственности врачей за нарушение данной ими клятвы».
В науке уголовного права России и зарубежных государств проблема эвтаназии нередко рассматривается с уже упомянутой позиции более широкого понятия – согласия потерпевшего на причинение вреда. Российское уголовное право исходит из того, что такое согласие, по общему правилу, не должно рассматриваться в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния. Поэтому позиция действующего уголовного законодательства России относительно эвтаназии однозначна: это убийство – умышленное, неправомерное лишение жизни другого человека. Мотив сострадания, указанный в перечне привиллегирующих обстоятельств, предусмотренных в статье 61 УК Российской федерации, может быть учтён лишь при назначении наказания виновному лицу, но не при квалификации деяния. Убийство по мотиву сострадания квалифицируется по ч.1 ст. 105 УК РФ, т. е. как простое убийство.
Что касается склонения к эвтаназии (и вообще к убийству), то наш УК не предусматривает ответственности за таковое деяние, в УК РФ предусматривается лишь состав доведения до самоубийства (ст. 110), предполагающего определённый способ совершения: применение угроз, жёсткое обращение или систематическое унижение человеческого достоинства потерпевшего. Под склонением больного к эвтаназии, на наш взгляд, следует понимать возбуждение в нём решимости уйти из жизни и обратиться с просьбой об эвтаназии к медицинскому работнику. Подобные действия нельзя рассматривать с позиции института соучастия или какого-либо другого уголовно-правового института. Даже если признать акт эвтаназии формой самоубийства при помощи врача, то и в этом случае нельзя наказать лицо, склонившего больного к эвтаназии.
«Статьи об эвтаназии впервые в национальные УК были включены законодателями Азербайджана и Грузии. Согласно ст. 135 УК Азербайджанской Республики 1999 г., эвтаназия, т. е. удовлетворение просьбы больного об ускорении его смерти какими-либо средствами или действиями, либо прекращение искусственных мер по поддержанию жизни, наказывается в уголовном порядке. УК Грузии 1999 г. содержит состав «убийства по просьбе жертвы» (ст. 110), понимаемого как убийство по настоятельной просьбе потерпевшего и в соответствии с его подлинной волей, совершённое с целью освобождения умирающего от сильных физических болей».
В некоторых зарубежных государствах убийство по мотиву сострадания, совершённое по просьбе потерпевшего, представляет собой самостоятельный привилегированный вид умышленного причинения смерти. В этих случаях уголовное законодательство предусматривает более мягкое наказание по сравнению с тем, которое назначается за простое или квалифицированное виды убийства. Те государства, в которых предусмотрен привилегированный вид убийства, совершённого по просьбе потерпевшего, как правило, включают в свои уголовные кодексы и составы пособничества самоубийству либо склонения к нему. «К примеру, ч. 1 ст. 127 УК Республики Болгарии гласит: «Кто каким бы то ни было способом окажет содействие или склонит другое лицо к самоубийству, и самоубийство или покушение на него последуют, наказывается лишением свободы до трёх лет». Наказание увеличивается до десяти лет лишения свободы, если такое преступление совершено в отношении несовершеннолетнего лица либо лица, о котором виновный знает, что оно не способно руководить своими действиями или не понимает характера и значения совершаемого действия (ч. 2 ст. 127). Помощь другому лицу в самоубийстве наказывается в Австрии (§ 78 УК Австрии) и в Дании (§ 240 УК Дании). В УК Швейцарии установлена уголовная ответственность за пособничество самоубийству, совершённое из корыстных побуждений (ст. 115). Согласно УК Польши, тот, кто путём уговоров или оказания помощи доводит человека до покушения на свою жизнь, подлежит наказанию лишением свободы на срок от трёх месяцев до пяти лет (ст. 151)».
В целом видно, что нашему законодательству, а, в частности, законодателю, предстоит большая работа по регулированию такого рода вопросов. Неоказание внимания проблеме эвтаназии чревата, помимо установленных проблем, большими правовыми пробелами (в сравнении с Западом) и неправомочием органов в некоторых областях общественных отношений.
Заключение.
Подводя итог своей работы хотелось бы отметить следующее. Проблемы, связанные с эвтаназией, волнуют законодателей и общественность многих современных государств, становятся предметом обсуждения и исследования специалистов разных областей. Следует понять, что никакое право, в том числе и уголовное, не может предусмотреть все частные случаи. Решения, принимаемые медициной, не могут быть заменены правовыми. Особенно это касается человеческой жизни. Но такая проблема как эвтаназия есть и она требует решения, в том числе и правового. На мой взгляд активная эвтаназия, по крайней мере в наше время, не имеет права на жизнь, так как скрывает в себе массу возможностей для неправильного применения акта эвтаназии. Например, в условиях нашего государства при бедности медицины эвтаназия может превратиться в средство умерщвления одиноких стариков, детей-инвалидов, лиц, страдающих раком и СПИДом, на содержание и лечение которых недостаёт денежных средств.
Единственным способом проявления эвтаназии в нашем обществе может являться добровольная и пассивная эвтаназия. Нужно чётко и недвусмысленно сформулировать законодательную норму, согласно которой больной имеет полное право знать диагноз своей болезни, её возможные последствия, степень риска неблагоприятного исхода при отказе от лечения, степень надежды на выздоровление. Если больной находится в вегетативном состоянии до лжно определить необратимость такового состояния. На мой взгляд, вопрос об эвтаназии следует решать в присутствии самого больного или его представителя, имеющего задокументированное заранее волеизъявление, если это не возможно, по ряду причин, всё равно, вопрос об умерщвлении не должен решаться одним лицом, а, например, консилиумом врачей. Также следует не допустить физического страдания умирающего, даже путём применения тех средств, которые в иных случаях были бы противопоказаны. Только в этом случае в итоге возможна смерть, но уже по воле самого пациента.
Список использованной литературы.
1. Конституция Российской Федерации. М., «Тандем», 2000.
2. Баглай М. В. «Конституционное право Российской Федерации», М., 2000.
3. Гольмен Д., Харрис Д., Зваак Л. «Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и практика», М., 1998.
4. Гусейнов А. А., Апресян Р.Г. «Этика», М., 1998.
5. 50/50 Опыт словаря нового мышления // Под общ. ред. Ферро М., Афанасьева Ю. А., М., 1889.
6. Грегори В. Рутеки «Влияние субъективного отношения лечащих врачей на меры по ускорению смерти», Пер. Головко Г./ См. Ковалев М. И. «Право на жизнь и право на смерть»//Государство и право, 1992, № 7, С. 68
См. Конституция Российской Федерации. М. 2000.
См. Там же
См. Дмитриев Ю. А. Шленева Е. В. «Право человека в РФ на осуществление эвтаназии». // Государство и право, 2000, № 11, С. 52
См. Пулмэн Д. «Достоинство человека, боль и страдание» // Человек. 2001. № 3. С. 104.
См. Крылова Н. Е. Указ. соч. С. 25.
См. Там же. С. 32.
Т.Т. АЛИЕВ,
доктор юридических наук, профессор, завкафедрой правосудия и процессуального права
Саратовского государственного социально-экономического университета
Одним из результатов принятия Конституции РФ стало повышение внимания к защите личных (гражданских) прав и свобод человека. На смену идее обращения человека в часть социальной системы, субъекта прежде всего публичных правовых отношений, характерной для социалистической правовой доктрины, пришла либерально-демократическая концепция, гласящая, что человек, его права и свободы - высшая ценность и возведенная в правовой абсолют ст. 2 Конституции РФ. В целом данный подход не может получить однозначной позитивной оценки, поскольку частные, порой эгоистичные, интересы отдельного человека не могут и не должны во всех случаях быть выше публичных интересов общества и государства.
Однако на пути формирования поставторитарного общества, по которому на сегодняшний день следует Россия, внимание к правам и свободам человека не представляется чрезмерным. Правовую и социально-философскую основу нового конституционно-правового статуса человека и гражданина в Российской Федерации, безусловно, составляют субъективные права и свободы.
Одним из важнейших личных прав и свобод, обеспечивающих само физическое существование человека как биологического существа и его социальный статус как субъекта правовых отношений, является право на жизнь, декларированное ст. 20 Конституции РФ. Значение конституционного закрепления этого права для российской правовой системы трудно переоценить. Данная норма уже стала предметом изучения многих отечественных ученых. Однако неполнота большинства исследований в этой области состоит в том, что норма о праве на жизнь рассматривается в отрыве от других конституционных положений, регламентирующих целостность и морально-этическое благополучие человека. К тому же сам механизм реализации права на жизнь содержит ряд спорных моментов, требующих нестандартных юридических решений, например, вопрос прекращения жизни.
Конституционное установление права на жизнь логически означает юридическое закрепление права человека на смерть. Вполне очевидно, что поскольку право на жизнь относится к числу личных прав человека, то его реализация осуществляется им индивидуально и самостоятельно, независимо от воли других. Более того, постановление Верховного совета РСФСР от 22.11.1991 № 1920-1 «О Декларации прав и свобод человека и гражданина» содержало норму, к сожалению, утраченную действующей Конституцией РФ: «Никто не может быть произвольно лишен жизни». Это означает, что вопрос жизни и смерти юридически должен решаться человеком индивидуально, без участия иных лиц. Исключение составляет смертная казнь, представляющая собой юридически определенную границу действия права на жизнь и один из видов кары, реакции общества на преступные действия, совершенные виновным лицом. Во всех остальных случаях вмешательство других лиц в самостоятельное решение человеком вопроса жизни и смерти следовало бы признать юридически недопустимым.
В ходе научной полемики высказывается точка зрения о том, что поскольку Конституция РФ закрепляет субъективное право на охрану здоровья и медицинскую помощь (ст. 41), то эвтаназия якобы не имеет под собой достаточной конституционной основы. Тем не менее ряд авторов полагают, что в случае наступления потребности в эвтаназии, т. е. сознательном, добровольном, волевом уходе человека из жизни, основание для реализации конституционного права на охрану здоровья оказывается исчерпанным, поскольку данная цель (охрана здоровья) уже не может быть достигнута. Дальнейшее оказание больному медицинской помощи только усугубляет его страдания. Поэтому в данном случае используется более общая по кругу регулируемых отношений конституционная норма - ст. 20, закрепляющая право на жизнь. Это право предполагает возможность человека самостоятельно распоряжаться своей жизнью, в том числе добровольно принимать решение о сроках и способах ухода из нее. Полагаем оправданным вести речь о том, что право на жизнь юридически закрепляет и ее пределы, предполагая право на самоубийство.
Вместе с тем возникают ситуации, когда человек, решивший покончить счеты с жизнью, не в силах (физически и/или морально) сделать это самостоятельно, но активно желает наступления собственной смерти. Это - проблема эвтаназии, которая не имеет под собой достаточной конституционной основы. Этот вопрос обсуждается в современной России лишь последние 10-15 лет, в то время как мировое сообщество данная проблема волнует на протяжении практически всего двадцатого столетия, причем и по сей день у человечества больше вопросов, чем ответов.
Эвтаназия (греч. eu - хорошо + thanatos - смерть) буквально означает «легкая смерть». Однако это определение характеризует лишь цель или смысл совершения акта эвтаназии - легкая немучительная смерть, но не отражает многих других аспектов современного понимания этого термина, которые необходимы для точного уяснения смысла данного действия. Последнее тем более важно, ибо в истории уже был прецедент толкования данного понятия буквально: в гитлеровской Германии декретом от 01.09.1939 была введена в действие программа «Эвтаназия», имевшая ужасные последствия в виде 275 тыс. умерщвленных умственно отсталых и умственно больных людей, эпилептиков, пациентов, страдающих от старческой немощи и различных неврологических расстройств (паралич, болезнь Паркинсона, рассеянный склероз, опухоль мозга), которых сочли бесполезными для общества и предали относительно легкой смерти в газовых камерах.
Современное понимание явления, носящего название «эвтаназия», включает в себя целый комплекс взаимосвязанных аспектов, среди которых обычно выделяют биолого-медицинский, морально-нравственный, юридический, религиозный.
Биолого-медицинский аспект проблемы заключается прежде всего в установлении категорий пациентов, по отношению к которым может быть рассмотрена возможность применения эвтаназии. Среди таких можно отметить пациентов, биологическая смерть которых неминуема и которые, умирая, испытывают тяжелые физические страдания. Вопрос о прерывании жизни больного, физические страдания которого приходящие и могут быть облегчены медицинскими средствами, вообще не должен рассматриваться. Другая категория больных - это больные, находящиеся в устойчивом вегетативном состоянии. В таком контексте медицинская сторона вопроса заключается в проблеме определения степени тяжести заболевания и того, насколько оно неизлечимо, а также в достижении такой стадии в процессе лечения, когда все возможные медицинские средства оказываются исчерпанными и установлен факт необратимости вегетативного состояния.
Эвтаназию по способам ее применения делят на активную и пассивную. Последняя означает право больного на отказ от лечения, операции, принятия лекарств. Принуждение его к активному лечению означает нарушение конституционного права на достоинство личности (ст. 22 Конституции РФ).
Сосредоточением наиболее горячих споров по поводу эвтаназивной смерти является морально-нравственный аспект рассматриваемой проблемы, который более важен, нежели сама возможность применения активной эвтаназии, под которой понимается совершение прямых активных действий, направленных на прекращение жизни смертельно больного пациента, например, введение ему летальной дозы препарата. В центре этического аспекта проблематики эвтаназии находится вопрос о том, нравственно и милосердно ли вообще прерывать жизнь даже тяжело страдающего человека? Не должно ли такое действие считаться обыкновенным убийством? Как правило, у исследователей данного вопроса не возникает сомнений по поводу профессиональной компетентности лица, которое в случае разрешения эвтаназии должно будет совершать непосредственное действие. Но в этой связи возникает еще один этический вопрос: не противоречит ли идея эвтаназии самой сути медицинской профессии, призванной беречь, а не губить жизнь?
В настоящее время активная эвтаназия запрещена повсеместно (исключение составляет Голландия, где недавно было легализировано умерщвление врачом смертельно больного пациента по его просьбе). В 1950 году в Нью-Йорке Всемирная медицинская ассоциация (ВМА) категорически осудила эвтаназию. Венецианская декларация «О терминальном состоянии», принятая 35-й Всемирной медицинской ассоциацией в октябре 1983 года (далее - Венецианская декларация), упоминает, что «врач никогда преднамеренно не лишит жизни пациента ни по его просьбе, ни на основании обращения с подобной просьбой его семьи». «Декларация об эвтаназии», утвержденная 39-й Всемирной медицинской ассоциацией в Мадриде в октябре 1987 года (далее - Мадридская декларация), утверждает, что «эвтаназия как акт преднамеренного лишения жизни пациента, даже по просьбе самого пациента или на основании обращения с подобной просьбой его близких, неэтична».
Прилагательное «активная» по отношению к эвтаназии используется в тех случаях, когда хотят подчеркнуть сам характер действия в противоположность так называемой пассивной эвтаназии, которая заключается в прекращении или ограничении лечения, необходимого для продолжения жизни пациента, ввиду того, что никакой пользы от дальнейшего медицинского вмешательства не предвидится, а вред как следствие мучений, причиняемых этим вмешательством, может стать очевидным.
Различие между активной и пассивной эвтаназией, как отмечает Дж. Рейчелс, считается важнейшей проблемой медицинской этики. Приводимая в его работе выдержка из заявления, принятого собранием делегатов Американской медицинской ассоциации 04.12.1973, как нельзя лучше характеризует состояние дел с применением обоих видов эвтаназии, практически не изменившееся за 20 лет: «…Намеренное прекращение жизни одного человеческого существа другим - милосердное убийство - противоречит и самому предназначению медицинской профессии, и политике Американской медицинской ассоциации. Вопрос о прекращении применения особых мер для продления жизни тела, когда точно установлено, что биологическая смерть неминуема, предоставляется решать пациенту и/или его близким». Как можно заметить, в использовании так называемой пассивной эвтаназии ничего аморального или негуманного не отмечается. Это подтверждают и другие международные документы.
Венецианская декларация заявляет, что врач не продлевает мучения умирающего, прекращая по его просьбе (а если больной без сознания - по просьбе его родственников) лечение, способное лишь отсрочить наступление неизбежного конца. Конечно, врач не имеет права оставить больного совсем без медицинской поддержки, так как отказ от лечения не освобождает врача от обязанности помочь умирающему, назначив лекарства, облегчающие страдания. Более поздний документ - Мадридская декларация также не исключает необходимости уважительного отношения врача к желанию больного не препятствовать течению естественного процесса умирания в терминальной фазе заболевания. Поскольку Россия является участницей BMA, то в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ это положение распространяется и на нее.
Хотим заметить, что многие вообще отрицают существование пассивной эвтаназии, возможно и потому, что данным понятием не охватывается основное содержание эвтаназии - причинение смерти единственно в целях избавления от ненужных страданий, поскольку подвергнутый именно подобной эвтаназии больной умирает медленно и мучительно. Однако, допуская существование пассивной эвтаназии, мы все равно приходим к выводу, что принципиальных различий между активной и пассивной эвтаназией нет. Итак, основным квалификационным признаком при различении активной и пассивной эвтаназии является форма деяния: проявляется ли оно, грубо говоря, в действии врача или его бездействии. Вместе с тем сторонники активной эвтаназивной смерти резонно замечают, что разница между «милосердным убийством» и «предоставлением возможности умереть» более чем относительна.
Ф. Фут в своей ставшей уже классической статье «Эвтаназия» прямо говорит, что активной эвтаназией являются и случаи, «когда кому-то намеренно позволили умереть ради его собственного блага, а не только когда приняты особые меры для этого». Другой известный ученый Дж. Рейчелс замечает, что «незначительная разница между убийством и невмешательством в процесс умирания не заключает морального различия». По его мнению, не вполне правильно утверждать, что при пассивной эвтаназии врач не делает ничего, ибо он делает одну важную вещь: дает пациенту умереть. С точки зрения морали это все равнозначные виды действия.
Юридическая проблема состоит в необходимости выработки правовой процедуры осуществления эвтаназии в случае, если данный акт будет разрешен законодательством. Важнейшим вопросом в рамках этой проблемы следует считать необходимость конституционного анализа возможного закона об эвтаназии согласно ст. 15 Конституции РФ. Кстати сказать, отработка процедурно-юридических вопросов, касающихся эвтаназии, уже производится, что наряду с отсутствием более или менее приемлемого решения проблемы на морально-этическом уровне служит показателем того, что проблема назрела и требует соответствующего разрешения.
Религиозный аспект, имеющий существенное значение для верующих больных, характеризуется однозначным решением рассматриваемой проблемы всеми конфессиями: жизнь, как бы тяжела она ни была, дается человеку свыше, что и лишает права насильственного ее прерывания.
Итак, эвтаназия - это причинение смерти, из чего вытекает необходимость отличать ее от прочих видов причинения смерти. Д.У. Миллард отмечал, что в процессе дебатов по поводу того или иного понятия нередко происходит неоправданное расширение его семантических границ, что и произошло как раз с эвтаназией. Британским добровольным обществом эвтаназии была предпринята попытка применить это понятие к суициду. Между тем при суициде намерение совершить данный акт и действие принадлежат одному человеку, эвтаназия же отличается вовлечением в этот акт другого лица - лечащего врача, на которого в случае легализации активной эвтаназии ложится практическая обязанность совершить необходимый акт. Как уже было замечено выше, по поводу профессиональной компетентности лечащего врача у исследователей не возникает сомнений, а всякие случаи умерщвления тяжелобольных людей по их личной просьбе или по просьбе их родственников или знакомых могут быть квалифицированы только как убийство, возможно, со смягчающими обстоятельствами.
Убийством должно считать и так называемую принудительную эвтаназию, при которой тяжелобольного пациента лишают жизни без его согласия. Возможность совершения подобного действия может рассматриваться по отношению к таким, например, больным, как психотерапевтические больные (больные с развернутой диенцией), у которых часто не остается родственников и уход за которыми дорог. Д.У. Миллард пишет, что к подобным деяниям иногда применяется концепция «убийство из сострадания», причем в Великобритании Королевская прокурорская служба уполномочена в таких случаях не продолжать преследование, если оно противоречит общественным интересам. Если же такие случаи все-таки доходят до суда, суд рассматривает их как случаи иной вменяемости, что согласно Британскому закону об убийстве (1957) влечет освобождение от ответственности.
По нашему мнению, принудительную эвтаназию вообще не следует признавать эвтаназией как таковой, ибо в основании ее лежит отождествление с действием, могущим когда-либо в будущем получить моральное оправдание и законодательное закрепление, а также стремление распространить это оправдание и закрепление на случаи «избавления от старого, слабого и нежелательного». Эффект «скользкого склона», состоящий в том, что применение лишь однажды определенного решения к ситуации способно повлечь за собой аналогичное решение всех сходных ситуаций, может играть здесь очень серьезную роль.
Сторонники активной эвтаназии, как, впрочем, и ее противники, в своей аргументации более всего стремятся подчеркнуть морально-нравственный аспект данного действия. Первые заявляют, что безнравственно и негуманно заставлять страдать человека, который все равно умрет, но умрет в мучениях, в то время как несколько безболезненных уколов сделают его смерть легкой и тихой. Вторые утверждают, что, наоборот, безнравственно лишать людей жизни: это противоречит принципам врачебной профессии, призванной охранять, а не губить жизнь. Сторонники среди врачей легализации активной эвтаназии небезосновательно указывают также на тяжелое морально-психическое действие, которое оказывает созерцание длительного и мучительного умирания пациента на медицинский персонал больницы. На последнее замечание их оппоненты отвечают следующим образом: «Думая, что актом убийства мы освобождаем умирающего от бессмысленных страданий, на самом деле мы можем быть движимы иным, совсем не столь альтруистическим мотивом - освободить себя от мук созерцания этих страданий». Для кого же эвтаназивная смерть является в большей степени благом - для нас, вынужденных переносить страдание умирающих людей, возможно, близких и любимых, или для них самих? Данный вопрос является немаловажным, поскольку позволяет точно отграничить активную эвтаназию от всех сходных с ней явлений. Как указывает Ф. Фут, «акцентирование вопроса, для чьей пользы мы действуем, способствует подведению под дефиницию эвтаназии только таких явлений, при которых смерть нужна именно тем, кто умирает; именно для них она и является благом: активную эвтаназию мы понимаем как решение о смерти того, кто умирает».
Между тем именно жизнь во все века считалась первейшим благом. Как же может быть благом ее прямая противоположность - смерть? Ф. Фут заявляет, что жизнь отнюдь не всегда есть благо для человека, ценна она лишь потому, что является источником блага - определенного минимума базисных человеческих благ, таких как поддержка других человеческих особей, посильная работа, отдых после работы, утоление голода и т. п. Благо - это не просто состояние в живых, но жизнь, доходящая до определенного стандарта нормальности. Когда этот стандарт утрачивается, жизнь теряет свою связь с благом и становится злом для человека. Получается, что для Ф. Фута жизнь - это качество жизни. Необходимо заметить, что подобный подход господствует и среди медицинских работников, которые зачастую принимают решения «не реанимировать», руководствуясь практическими соображениями: чем будет являться жизнь для спасенного человека, каково будет ее качество? Последнее замечание имеет прямое отношение и к пассивной эвтаназии.
Подвергнутый пассивной эвтаназии больной умирает от естественного течения своего заболевания. Здесь также действует принцип «в наилучших интересах пациента», согласно которому следует судить по качеству предстоящей пациенту в случае продолжения лечения жизни, а не по тому, станет ли жизнь для него невыносимой.
Огромное значение в вопросе эвтаназии приобретает информируемое согласие компетентного пациента на совершение данного акта как один из критериев отмежевания эвтаназии от уголовного деяния. Вообще согласие компетентного пациента на любое медицинское вмешательство следует считать главным критерием клинических взаимоотношений. Компетентный пациент - это пациент, способный понять имеющуюся информацию о собственном состоянии здоровья, рассмотреть с помощью консультанта-медика риск, пользу и бремя применения различных видов лечения и принять решение об отказе или, наоборот, о согласии на тот или иной вид лечения, реализуя свое абсолютное право. В качестве примера сошлемся на отчет Специальной комиссии палаты лордов по медицинской этике, составленный по запросу британского правительства в 1994 году: «Право на отказ от медицинскoгo лечения далеко отстает от права на просьбу о помощи в смерти»; даже если такой отказ будет иметь под собой «явное намерение окончить жизнь с целью облегчения безысходных страданий» и повлечет за собой смерть пациента, это не будет считаться эвтаназией. Д.У. Миллард объясняет это так. В условиях, когда любое медицинское вмешательство является в некотором роде покушением на пациента, право на отказ от подобного вмешательства является абсолютным правом и сугубо личным делом пациента, но обращение за помощью в осуществлении смерти уже не является делом индивидуума, поскольку требует вовлечения в это действо второго человека, т. е. приобретает социальную окраску.
Итак, только при наличии информированного согласия компетентного пациента эвтаназия приобретает единственно возможную форму существования - добровольную. Эвтаназия, применяемая принудительно, должна считаться преступлением.
Наряду с этим здесь есть и еще одна проблема, касающаяся тех случаев, когда пациент находится без сознания и не может доступным образом выразить свое мнение. В большинстве случаев это больные, длительное время находящиеся в персистирующем вегетативном состоянии (ПBC). В заявлении о ПВС ВМА, принятом 41-й Всемирной медицинской ассоциацией в 1989 году, говорится, что «врачам все чаще приходится принимать болезненные решения о моменте прекращения дорогостоящего искусственного жизнеобеспечения», т. е. применять так называемую недобровольную эвтаназию. По словам Д.У. Милларда, британские суды удовлетворяют просьбы родственников об отключении аппарата жизнеобеспечения даже до истечения положенного срока. Учесть волю самого пациента в такой ситуации очень трудно. Наиболее рациональным выходом из положения было бы документирование желания пациента заранее, хотя, как было отмечено, человек может и не предвидеть «той физической и психической крайности, которая может поставить вопрос о продолжении его жизни».
Приведем следующие доводы противников эвтаназии: это - вероятность постановки ошибочного диагноза либо открытие препарата, который может спасти жизнь пациенту. Последнее обстоятельство, как правило, уже не играет существенной роли в судьбе конкретного пациента, а по поводу первого обстоятельства Дж. Рейчелс говорит, что в таком случае применение как пассивного, так и активного типа будет иметь одинаково плачевные последствия. Дискуссию о предназначении, принципах и гуманизме медицины следует отнести к чистой этике. Гораздо важнее соображение о том, что «разрешение эвтаназии может стать определенным психологическим тормозом для поиска новых, более эффективных средств диагностики и лечения тяжелобольных». Но вот с чем нельзя не согласиться, так это с тем, что велика возможность злоупотреблений при применении эвтаназии.
Соответствует ли положениям действующей Конституции РФ возможность применения эвтаназии, т. е. специального медицинского вмешательства, направленного на прекращение жизни неизлечимого больного, тяжело страдающего человека, осуществляемого в соответствии с его собственной добровольно выраженной волей и имеющего единственной целью прекращение ненужных страданий?
Каждый человек согласно ст. 20 Конституции РФ имеет право на жизнь как «единственно возможную форму существования белковых тел». С точки зрения права, жизнь - форма существования человека. В последующем она может быть наполнена различным содержанием, но главный критерий качества содержания этой жизни определяется таким показателем, как человеческое достоинство. Как и другие понятия, термин «морально-нравственные категории» не имеет однозначного, единого толкования. В.И. Даль под достоинством понимал «приличия, соразмерность того, чего стоит человек или дело». Современные лингвисты определяют достоинство как «осознание человеком своих прав, своей моральной ценности и уважение их в себе». Так или иначе все авторы под человеческим достоинством понимают выражение личной ценности индивидуума и относят эту категорию к числу норм морали. При этом возникает вопрос: может ли право выступить регулятором таких отношений? Вопрос далеко не простой и не имеющий однозначного решения, поскольку задача сохранения человеческого достоинства в известной степени вступает в конфликт с рядом иных его прав, например, с правом частной собственности, уровнем обеспечения права на охрану здоровья, социального обеспечения.
Дело в том, что достоинство - категория сугубо индивидуальная, понимаемая каждым по-своему. В условиях социального расслоения общества возникает повышенная необходимость поддерживать нормальный, достойный человеческий уровень жизни одних категорий граждан за счет других, ограничивая в известной степени экономическую и иные проявления свободы последних. Естественно, нельзя отождествлять человеческое достоинство и достойный человека уровень жизни. Человеческое достоинство относится к числу личных прав и свобод человека, неотъемлемых и принадлежащих ему от рождения. А вот достойная человека жизнь - это категория социальная, раскрываемая в содержании правового статуса человека и гражданина. Однако чисто теоретически можно предположить, что достойная человека жизнь способствует формированию у большинства индивидуумов конкретного общества собственного достоинства или, по крайней мере, его сохранению как естественного права человека.
В известной мере этот подход отражен в Конституции РФ, закрепившей категорию «достойная жизнь» в ст. 7 о социальном государстве, а категорию «достоинство человека (личности)» - в ст. 21. Таким образом, конкретное содержание жизни человека зависит от различных факторов, которые при первом приближении могут быть разделены на личные и публичные возможности, т. е. зависящие и не зависящие от воли человека.
Если человек физически здоров и крепок, дееспособен, то он самостоятельно наполняет свою жизнь соответствующим содержанием, отвечающим его представлениям о достойной жизни. Если же он по тем или иным причинам относится к категории социально незащищенных граждан, то заботу об обеспечении достойной человека жизни принимает на себя государство, объявленное ст. 7 Конституции РФ социальным. В этом случае содержание жизни человека, определение ее качества переходят из сферы личного в сферу публичного, в общественную обязанность государства.
Человек, обреченный на смерть и испытывающий при этом физические и душевные страдания, с полным основанием может быть отнесен к категории социально незащищенных граждан. Забота о нем - обязанность не только трудоспособных родственников, но и общества в лице государства. Таким образом, осуществление смертельно больным человеком права на жизнь в условиях социального государства из сферы личного переходит в сферу публичного - это, во-первых.
Во-вторых, постепенный уход из жизни неизлечимо больного человека сопровождается страданиями, не зависящими от воли человека или иных физических и юридических лиц. В принципе, сохраняется призрачная возможность того, что в будущем подобная болезнь будет побеждена, что и является одной из главных причин отказа от эвтаназии, но, как правило, на судьбу конкретного человека эта перспектива уже не оказывает существенного влияния.
Если больной не предпринимает попыток расстаться с жизнью и стоически переносит мучения, задача общества и государства в лице органов здравоохранения - облегчить ему мучения и попытаться приблизить, насколько это возможно, качество жизни больного к условиям, достойным человека. Другое дело, когда такая возможность по объективным, не зависящим от названных органов и самого человека причинам оказывается недостижимой и больной просит о смерти, исходя из простой гуманистической формулы «жизнь дана человеку, чтобы достойно с ней расстаться». Тогда отказ в эвтаназии может быть содержательно приравнен к применению к человеку пыток, насилия, жестокого и унижающего человеческое достоинство обращения, императивно запрещенного ст. 21 Конституции РФ.
Таким образом, если человеческое достоинство относится к числу личных, индивидуальных прав и свобод, неотъемлемых и принадлежащих ему от рождения, то достойная человека жизнь - это категория социальная, раскрываемая в содержании основ конституционного строя и положениях публично-правовой части основ статуса человека и гражданина. Комплексный анализ норм статей 2, 7, 20-25 Конституции РФ позволяет преломить их смысл через призму понимания содержания достойной человека жизни. Следовательно, обеспечение жизни, достойной человека, - это не только одно из конституционных прав человека и корреспондированная ему обязанность общества и государства, но и юридический принцип, пронизывающий содержание всех основ правового статуса человека и гражданина.
Суммируя сказанное, можно заключить, что законодательное закрепление возможности применения эвтаназии не только не противоречит положениям Конституции РФ, но и прямо вытекает из смысла статей 2, 7, 15, 20, 21 и 41. Достойная жизнь гражданина должна завершаться его достойной смертью.
Сегодня мы являемся свидетелями того, как законность и мораль, некогда разделенные в социалистической доктрине права, вновь объединяются в условиях создания в России демократического, социального, правового государства (примером может служить ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, предусматривающая возможность ограничения прав и свобод человека в интересах его нравственности и здоровья). Однако большим диссонансом звучит клятва врача, утвержденная Федеральным законом от 20.12.1999 № 214-ФЗ «О внесении изменения в статью 60 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан». В ней вслед за положением обязанности врача «заботливо относиться к больному, действовать исключительно в его интересах» следует прямой запрет - «никогда не прибегать к осуществлению эвтаназии».
На наш взгляд, приведенные нормы прямо противоречат друг другу. Запрет эвтаназии является неконституционным актом, противоречащим рассмотренному выше юридическому принципу обеспечения человеческого достоинства. Нельзя действовать «исключительно в интересах больного», который молит о смерти, отказывая ему в помощи добровольного ухода из жизни. Очевидно, что вопрос о юридическом решении возможности эвтаназии, как и любой другой этический вопрос (запрещение или разрешение разводов, абортов и т. д.), должны прежде всего решать сами граждане, а затем уже законодатель, как это принято в большинстве развитых стран мира.
Библиография
1 См. подробнее: Ковалев М.И. Право на жизнь и на смерть // Государство и право. 1992. № 7; Малеина М.Н. О праве на жизнь // Там же. 1992. № 2; Липник Л.Н. Конституционное право на жизнь. Введение в теорию. - Чебоксары, 1995.
2 См. подробнее: Дмитриев Ю.А. Защита конституционных прав граждан в уголовной и конституционной юстиции // Государство и право. 1999. № 6. С. 38-40.
3 См.: Фут Ф. Эвтаназия // Философские науки. 1990. № 6. С. 63.
4 См.: Миллард Д.У. Эвтаназия: дебаты в Британии // Социальная и клиническая психиатрия. 1996. № 4. С. 107-109.
5 Медицина и право человека // Сборник международных казусов по этике, деонтологии и праву. - М., 1995. С. 91.
6 Рейчелс Дж. Активная и пассивная эвтаназия // Этическая мысль. Научно-публицистические чтения. - М., 1998.С. 209-210.
7 См.: Пулатов А.Т. Эвтаназия: проблема жизни и смерти // Здравоохранение Таджикистана. 1991. № 6. С. 64.
8 Фут Ф. Указ. ст. С. 64.
9 Рейчелс Дж. Указ. соч. С. 209-210.
10 См., например: Ардашева Н.А. Эвтаназия как метод искусственного прерывания жизни. Правовые условия ее применения // Вестник РАМН. 1996. С. 12.
11 См.: Харакас С. Православие и биоэтика // Человек. 1997. № 2; Сборник официальных документов ассоциации врачей России // Под ред. В.Н. Уранова. - М., 1995.
12 См.: Миллард Д.У. Указ. ст. С. 107-109.
13 См. там же.
14 Гусейнов А.А. О прикладной этике вообще и эвтаназии в частности // Философские науки. 1990. № 6. С. 84.
15 Фут Ф. Указ. ст. С. 64-68.
16 См. там же.
17 См.: Миллард Д.У. Указ. ст. С. 109.
18 Гарантированным критерием необратимости ПВС можно считать 12 месяцев бессознательного состояния, а для лиц после 50 лет восстановление почти невозможно и через 6 месяцев. Риск прогностической ошибки приведенного критерия практически отсутствует.
19 Сборник официальных документов ассоциации врачей России // Под ред. В.Н. Уранова. С. 53.
20 Миллард Д.У. Указ. ст. С. 109.
21 См.: Рейчелс Дж. Указ. соч. С. 209.
22 Громов А.П. Эвтаназия // Судебно-медицинская экспертиза. 1992. № 4. С. 5.
23 Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка.
24 Словарь русского языка: Т. 1 / Под ред. А.П. Евгеньева. - М., 1985. С. 437; Краткая философская энциклопедия / Под ред. А.Ф. Губского и др. - М., 1994. С. 144.
Доктор Кэтрин Форест, директор семейной клиники и доцент Медицинской школы Стэнфордского университета стала одной из первых, кто открыто заявлял о необходимости принятия в Калифорнии закона «О праве на смерть». На данный момент он действует в штате почти два года. Мы публикуем рассказ доктора Форест о том, как документ был важен для ее пациентов.
Ветеран войны
Прежде чем войти в комнату к пациенту, я обычно придерживаю дверь и делаю глубокий вдох. На этот раз больной сказал мне, задыхаясь от кашля: «Надеюсь, вы поможете. Другие врачи просто оставили меня здесь умирать».
Я села, пододвинула кресло поближе к нему и пожала руку, чтобы представиться. Он начал разговор, но останавливался каждую секунду, чтобы громко откашляться. «Мой предыдущий врач сказал, что я умираю, и мне не остается ничего, кроме как остаться в больнице и провести там свои последние дни. Когда я спросил, сможет ли он облегчить мои страдания и помочь умереть, он резко замолчал, а потом порекомендовал один из хосписов. Больше доктор ничего не мог сделать», - рассказал он.
Мужчина определенно очень страдал. Из-за этого ему пришлось приехать в Калифорнию, где в 2015 году приняли закон «О праве на смерть», легализующий эвтаназию (В США эвтаназия также легализована в штатах Орегон, Вашингтон, Монтана, Вермонт и Колорадо, - Прим. ред. ). Врач может официально выписать неизлечимо больному пациенту препараты, которые помогут ему быстро и безболезненно покинуть этот мир. По закону доктор имеет на это право только после третьей просьбы взрослого, дееспособного пациента, которому осталось жить не больше полугода. Диагноз должен быть подтвержден другим квалифицированным врачом.
Я еще не видела его медицинскую карту, и пока у меня не было ни малейшего понятия, попадает ли этот человек под условия предоставления права на смерть.
Я решила поддержать его решение прибегнуть к эвтаназии. Я - семейный терапевт, который наблюдает своих пациентов от рождения до самой смерти. Наши профессиональные будни состоят из ухода за новорожденными, лечения разных болезней, например диабета или повышенного артериального давления, их диагностики и назначения лекарств. Также мы проводим профилактические разговоры с пациентами о важности здорового образа жизни и соблюдении рекомендаций лечащего врача.
Я повернулась к новому пациенту и сказала: «Я рада, что вы здесь. Хочу вас успокоить и сказать, что официально участвую в программе эвтаназии. Мы можем поговорить с вами, как это работает. Ничего, если вы расскажете о своих переживаниях?».
Он глубоко вздохнул и снова громко откашлялся, а затем сказал: «Видите ли, я ветеран войны во Вьетнаме и видел очень много мертвых людей. Я не боюсь смерти, ведь я смотрел ей в глаза». Он посмотрел на меня и внезапно расплакался. «Простите меня, пожалуйста, мне просто стало спокойнее от того, что вы наконец здесь. Я просто...», - он разрыдался. Я взяла его за руку. Мужчина успокоился и продолжил: «Я не хочу умирать - моя жизнь прекрасна. У меня замечательные дети и друзья. Однако, я с трудом передвигаюсь, мне нужен кислородный аппарат, чтобы дойти до ближайшего угла. Я просто не хочу умирать вот так, в жалком и беспомощном состоянии, находясь в полной зависимости от медсестер и медицинских аппаратов, отвоевывая каждый глоток воздуха. Я не хочу, чтобы кто-либо из близких видел, как я постепенно сгораю от болезни и не способен даже дойти до соседней комнаты».
Этот человек был ранен во Вьетнаме и уже успел настрадаться. Он устал сражаться и сейчас, зная, что неизлечимо болен, он хочет выбрать легкую смерть без мучений. Когда я училась на врача, нам рассказывали о некоторых препаратах, которые способны быстро и безболезненно убить человека. Но я не думала на тот момент, что через какое-то время буду лично выписывать их и отстаивать право тяжело больных людей на смерть, и что эвтаназия станет частью моей врачебной практики, как бы парадоксально это не звучало.
Как я стала сторонником эвтаназии
Страдание может принимать разные формы. Мое понимание его окончательно сформировалось после смерти бабушки. В то время я училась на первом курсе медицинского. Дедушка с бабушкой были врачами из Вены, они едва избежали смерти от нацистского режима и уж точно знали цену жизни и свободы.
Бабушка стала профессором медицины и специалистом по внутренним болезням. Когда она еще была здоровой, то рассказывала нам, что не хотела бы, чтобы ее пытались вернуть к жизни в отделении реанимации. Она говорила, что если бы это было законным, то она бы предпочла «умереть с достоинством» - именно так она называла эвтаназию. Когда у нее случился инфаркт, а затем тяжелая пневмония, врачи, в числе которых были ее бывшие студенты, подключили бабушку к аппарату искусственной вентиляции легких. Несмотря на то, что она очень просила этого не делать. Прежде чем умереть, бабушка провела в палате около недели. Она даже не смогла повлиять на то, как проведет свои последние дни. Став свидетелем ее смерти, я окончательно убедилась в важности того, чтобы прислушиваться к просьбам пациентов.
Мой дедушка, акушер-гинеколог, заявил о том, что поддерживает легализацию эвтаназии, когда начал медленно сгорать от рака. Я помню наш с ним разговор, во время которого он удивлялся, что у нашего цивилизованного общества нет проблем с «медицинской помощью в рождении»: например, чтобы избавить рожениц от страданий и боли, им делают эпидуральную анестезию. Но когда речь заходит о «медицинской помощи в смерти», которая помогла бы умирающим тоже избавиться от мучительных болей, то тут общество встает на дыбы и становится чрезвычайно упрямым.
На протяжении долгих лет, у меня было огромное количество разговоров с пациентами наподобие тех, что были с дедушкой. Я подолгу общалась и с молодыми людьми, которые болели СПИДом, о том, как бы они хотели провести остаток своих дней. В большинстве случаев они рассказывали, что предпочли бы получить право на эвтаназию, хотя на тот момент до ее легализации было еще очень далеко.
На протяжении всей медицинской карьеры, у меня было бесчисленное множество пациентов, которые просили помочь им умереть. Некоторым из них приходилось уезжать в Орегон, где право на смерть уже было законным на тот момент. Но большинство из них даже не могли перемещаться по городу. Вместо того, чтобы страдать, получая паллиативное лечение (временное облегчение мук больного, в том числе с помощью психологической помощи - Прим. ред. ) пусть даже от лучших специалистов и в лучших хосписах, многие предпочитают безболезненную и скорую смерть. Кто я такая, чтобы решать, хочет ли женщина рожать естественным путем или с помощью анестезии? Кто я такая, чтобы решать за человека, который хочет поскорее покончить с мучительной болью, а не выбрать «естественную смерть»?
Право на смерть
Это не просто умерщвление, а предоставление свободы выбора. Важно знать, что большая часть тех, кто просит об эвтаназии, в итоге ее не получает. Только одна из 20 просьб заканчивается подписанием официального разрешения. По закону прошение об эвтаназии рассматривается в течение 16 дней. Это время дается для того, чтобы хорошенько все обдумать, и оно не подписывается раньше, чем за 48 часов до смертельной инъекции. Врачи должны четко понять, что для больного действительно не осталось никаких альтернатив.
Многие из тех, кто просит об эвтаназии, продолжают искать другие способы облегчения своего состояния. К ним относятся паллиативная медицина или уход за больным в хосписе. Другие же просто умирают еще до того, как будет принято решение. На самом деле пациенты уже чувствуют огромное облегчение просто от осознания того, что у них есть право на смерть. Оно помогает принять свою участь и подготовить себя и своих близких к кончине.
Однако есть тяжелые пациенты, которые не попадают под действие закона. Это люди с Альцгеймером и другими болезнями, связанными с ухудшением когнитивных функций. Мне очень жаль, что для них пока не существует таких опций. Врачам, которые категорически против предоставления пациентам подобных прав, нужно дать понять, что никого не принуждают и никто не выбирает эвтаназию, если не в состоянии отвечать за свои решения.
Далеко не все медики могут выписывать разрешения на эвтаназию. Я знаю тех, кто вообще морально не готов. Некоторые «выходят из игры», так как принадлежат к католической церкви, а другие просто не верят в этичность закона о праве на смерть. Есть и те, кто просто боится, что придется очень долго возиться со всеми документами, чтобы оформить разрешение на эвтаназию. Если просьба пациента противоречит ценностям его лечащего врача, то больной должен найти того, кто разделяет подобные взгляды. Но в конечном итоге я думаю, с каждым годом все больше и больше врачей присоединятся к программе эвтаназии.
Главная обязанность врача - слушать пациентов
Я считаю, что клятва Гиппократа требует от доктора прежде всего слушать, что говорят пациенты и не судить их за принятые решения. Сухие цифры статистики показывают, что введение закона о легализации эвтаназии сокращает число людей, которые прикованы к медицинским аппаратам, увеличивает использование паллиативной медицины и хосписов. Мой институт предлагает полный спектр услуг по облегчению страданий больного в конце его жизненного пути. От рождения и до самой смерти мы работаем над тем, чтобы избавить людей от боли и мучений.
После того, как я встретилась со своим новым пациентом, ветераном Вьетнамской войны, я посмотрела его историю болезни и убедилась, что ему осталось жить меньше шести месяцев. Он также подходит под другие условия предоставления эвтаназии. После 16-дневного периода ожидания, я задокументировала его вторую просьбу. Он побывал на консультации с врачом, который подтвердил его дееспособность. Если ветеран примет окончательное, третье, решение об эвтаназии, то должен будет заполнить необходимые документы не ранее, чем за 48 часов до смертельного укола. Тогда и только тогда я смогу выписать коктейль из веществ, которые вводят человека в искусственную кому, а через несколько часов он умирает. В свидетельстве о смерти в графе «Причина» по закону ему напишут не «Суицид», а «Патологическое болезненное состояние».
Главный парадокс такого явления, как эвтаназия, состоит в том, что пациенты, которые знают, что скоро покинут этот мир, становятся более жизнелюбивыми - они просто успокаиваются, потому что знают, что не будут страдать. Сейчас мой пациент просто проживает остаток своих дней настолько полноценно, насколько это возможно, и, на мой взгляд, это главное, что может дать легализация эвтаназии.
Первым начал осуществлять эвтаназию американский врач Джек Кеворкян – «Доктор Смерть». «Зачем бояться смерти? Она всё равно придет. Я прекращаю не жизнь, я прекращаю страдания», – так говорил Кеворкян. В 1989 году он разработал мерситрон – «машину самоубийства». Аппарат подавал смертельную дозу анальгетиков и ядовитых препаратов в кровь человека. Первый пациент Кеворкяна покончил с собой 4 июня 1990 года, он страдал болезнью Альцгеймера. Врачебное сообщество и власти США осудили идеи Кеворкяна. Он был лишен лицензии на медицинскую деятельность и провел несколько лет в тюрьме.
Эвтаназия сейчас разрешена в некоторых странах: Нидерландах, Бельгии, Швейцарии, Люксембурге, Канаде, в некоторых штатах США. Во многих странах, в том числе России, на Украине и в Белоруссии, эвтаназия запрещена и рассматривается как убийство.
Не везде это называется так. В ряде стран врачи помогают уйти из жизни безнадежно больному человеку или человеку, находящемуся в коме, отключая от аппаратов жизнеобеспечения пациентов, это может иметь иные названия. Или же больной сам добровольно отказывается от лечения, допустим, от искусственной вентиляции легких. Наконец, есть «милосердное убийство» – препарат, помогающий уйти из жизни, дается пациенту из жалости.
А есть и активная эвтаназия – когда не врачи прекращают страдания больного, а человек сам выбирает безболезненную смерть с помощью медицинских препаратов, выданных ему врачами.
В 2013 году в Бельгии разрешили эвтаназию без показаний – то есть когда нет физических мучений. Так ушли из жизни бельгийцы Марк и Эдмонд Вербессем, братья-близнецы, оба глухие от рождения. В 45 лет они оба стали резко терять зрение. Мужчины сочли для себя невыносимым жить в полной пустоте – и без слуха, и без зрения. И попросили применить к ним эвтаназию.
Уничтожение собственной жизни как богоборчество
У Марики тяжелая инвалидность, идет дегенерация мышц. Спортсменка прославилась, завоевав золото на Паралимпийских играх 2012 года в Лондоне в забеге на 100 метров. Но Вервут замечает: ее все видели с золотой медалью, а другую сторону этой медали, ее жизни, мало кто знает. Женщина признается, что с трудом переносит свои страдания. Кроме того, у нее завершится спортивная карьера – а жизни без спорта она не мыслит.
Незадолго перед заявлением Марики Вервут желание уйти из жизни высказала 14-летняя американка Джерика Болен. Девочка страдает спинальной мышечной атрофией. Она признается, что перенесла уже 30 операций и больше не в силах жить дальше. Подросток попросила удовлетворить ее решение об эвтаназии. Причем семья Джерики, ее мама, бабушка поддержали желание девочки.
Так имеет ли право тяжело больной человек, полностью реализовавшийся в своей жизни и фактически достигший ее смысла и цели, завершить свой земной путь добровольно раньше предписанного небесами срока? Можно ли считать добровольное самоубийство – чем, по сути, является в данном случае эвтаназия – спасительным кругом, выходом для человека?
«Православная Церковь (как и Католическая) категорически против эвтаназии, рассматривая пациента как самоубийцу, а врача – как убийцу, – замечает иеромонах Феодорит (Сеньчуков) . – Основано это суждение на принятии воли Божией, поэтому самоубийца – всегда богоборец. Не обязательно враг Божий, но всегда богоборец. И поэтому оправдан быть не может».
Другое дело, отмечает иеромонах Феодорит, что Церковь с пастырским снисхождением относится к грешникам, совершившим свой грех из-за невозможности противостоять внешним обстоятельствам: «Поэтому мы верим, что человек, возжелавший эвтаназии по причине тяжкой нестерпимой неизлечимой болезни, мучительных некупируемых болей, будет Господом помилован. Возможно, что врач, совершающий этот акт из милосердия, также будет прощен. Но вряд ли будет прощение профессиональному эвтанатору, работающему эвтанатором за деньги».
«Я уже 30 лет священник и всё больше убеждаюсь, что бывают такие ситуации, когда ответа ты не найдешь. Можно только помолиться и попросить Господа явить Свою волю, – считает протоиерей Георгий Митрофанов . – Спортсменка борется, хочет оставаться полноценной личностью, и вдруг сил у нее не хватает. Можем ли мы осуждать ее за такое решение? Нужно говорить с человеком глаза в глаза и только потом делать выводы».
Наш собеседник напоминает важную мудрость: пусть бросит камень тот, кто сам без греха. Только если ты сам безгрешен, можно категорически рассуждать о поступках других людей.
«Есть понятие „убийство“. Это всегда грех, но в то же время бывает, что людей, совершающих убийство, даже считают героями. Человек допускает грех в ситуации – в нашем мире, пронизанном злом, – когда иначе было бы хуже. Воин на поле брани, полицейский, преследующий бандитов, – люди попадают в ситуации, когда не получится по-другому. Самоубийство – случай еще более сложный. Скажем, человек идет на гибель, спасая жизнь другого, – приводит примеры протоиерей Георгий Митрофанов. – В итоге люди нарушают заповеди Божьи. Но каждый раз надо разбираться».
«Желание быть лучше Бога – это гордыня»
На врача в такой ситуации ложится серьезная ответственность. И перед пациентом, и перед собой – и перед Богом.
Гуманно ли обрекать человека на страдания? «Отвечу честно – нет, не гуманно. Гуманно, чтобы человек не страдал. Именно для этого и существует обезболивание, психотропная терапия, помощь психолога, – отмечает иеромонах Феодорит. – Нюта Федермессер как-то писала, что когда человек находится в комфортных условиях, он перестает просить эвтаназии. Мне довелось наблюдать это в Бельгии, когда пациенты с БАС выбирают жизнь на ИВЛ именно потому, что для них созданы условия максимального комфорта вплоть до морских курортов».
Медицина в целом тоже отвергает эвтаназию. «В контексте светской этики в свое время возникло понятие свободы воли пациента, поэтому ряд врачей являются явными или скрытыми сторонниками эвтаназии. Однако следует всё-таки осознавать, что желание прекратить человеческую жизнь в конечном итоге противоестественно, тем более для врача, и чаще всего за таким „милосердием“ стоит чудовищная гордыня – желание быть лучше, милосерднее Бога», – предостерегает иеромонах Феодорит.
Безусловно, ситуации бывают разные, отмечает эксперт. Скажем, терминальная стадия онкологического процесса, как правило, «характеризуется бессмысленностью активного этиотропного лечения (направленного непосредственно на онкологический процесс), поэтому его обычно прекращают, – говорит иеромонах Феодорит. – В то же время искусственное питание, различные методы, направленные на лечение синдрома „анорексии-кахексии“, часто приводят не к стабилизации состояния больного, а к продолженному росту опухоли. Поэтому в данном случае отказ от такого лечения богоборчеством не будет».
Недавно английский суд разбирал тяжбу между родителями малыша-инвалида и медицинской клиникой. Родившийся ребенок страдал спинальной мышечной атрофией – тем же заболеванием, что и 14-летняя Джерика. Джерика прожила 14 лет – и чувствует, что больше не в силах справляться с такой своей жизнью. В английской истории за ребенка решение приняли врачи. Они отключили малыша, которому было на тот момент 3,5 месяца, от аппарата ИВЛ. Против воли родителей. Но суд оправдал медиков, заметив, что действия врачей были продиктованы сильными страданиями ребенка, а надежд на улучшение его состояния не было.
Правы ли были врачи в такой ситуации? Она двоякая. С одной стороны, это гуманное отношение к малышу, жалость к нему. С другой – могли ли врачи принимать такое судьбоносное решение, кто знает, что выпало бы в жизни этому человеку, что ждало его дальше?
Врачи, которые приняли такое решение по отношению к младенцу-инвалиду, конечно, совершили грех, отмечает протоиерей Георгий Митрофанов. «Но, думаю, они и сами это понимают, они довольно ответственные люди, раз они вмешались в такую серьезную ситуацию. Да, родительские чувства понятны. Но, возможно, врачи уже знали перспективу, и они не поддались на благородный порыв родителей». И нужно молить Бога, чтобы не оказаться в этой ситуации – ни в качестве родителей, ни в качестве врача.
Достоевщина внутри нас
Позиция консервативных биоэтиков, как и Церкви, – однозначно отрицательное отношение к эвтаназии, и это традиционно для медицинской этики, напоминает Ирина Силуянова, заведующая кафедрой биомедицинской этики Российского государственного медицинского университета, доктор философских наук . «Это было сформулировано впервые еще Гиппократом в его клятве врача: „Я не дам никому смертельного средства и не покажу пути для такого замысла“. Действует великий моральный принцип „Не убий“. Врачам вменяется в обязанность сохранять жизнь».
Для врача, напоминает Ирина Силуянова, такое решение – помочь пациенту уйти из жизни – тоже ведь дается непросто. И потом это скажется на его судьбе, психологическом состоянии. «Идея спортсменки Марики Вервут об эвтаназии – это, конечно, ее решение. Но оно не должно обременять других людей, в том числе врачей, чтобы они не совершали аморальные безнравственные действия, хотя это и легализовано на уровне закона».
Английский эпизод, считает эксперт, отражает новую либеральную тенденцию в европейской цивилизации, которая противостоит традиционным принципам медицинской этики: происходит легализация права человека на уход из жизни и признание за врачами права участвовать в этих убийственных мероприятиях. То, что врачи не учли мнение родителей, что само по себе противоречиво, и приняли решение завершить жизнь ребенка самостоятельно, – умаляет их собственное достоинство, убеждена Ирина Силуянова. «Нарушен строй миропонимания и в этом можно ожидать любого абсурда».
Почему вообще людям так легко приходят мысли об уходе из жизни? Ирина Силуянова убеждена, что лет сто назад ни взрослому человеку (как Марике Вервут), ни подростку (как 14-летней Джерике) такие бы идеи в голову не пришли. «Люди и тогда болели не менее тяжело. Я думаю, происходящее – свидетельство наступления такого сознания, о котором говорил еще Достоевский: если мы признаем, что Бога нет, то всё позволено».
Между прочим, напоминает профессор университета имени Пирогова, первыми эвтаназию узаконили в начале 90-х годов Нидерланды, и это проходило под лозунгами красивой достойной смерти. «Но оказалось, что людьми, которые продвигали идею легализации эвтаназии, были представители медицинских страховых компаний, которым было невыгодно долгое и дорогое содержание безнадежно больных людей. Получается, в основе этой идеи – не гуманистические принципы, а чисто финансовые интересы”. Разговоры о гуманности и достоинстве эвтаназии – сомнительные вещи. «Нам надо вскрывать их подлинную сущность. И работать, конечно: улучшать качество медицинской помощи. Создавать новые препараты. Наличие таких тяжелых пациентов – это стимул для развития медицины. Мы должны помогать им».
Просьба об эвтаназии – это, на самом деле, просьба о помощи
Руководитель Первого Московского хосписа Нюта Федермессер хорошо знает о просьбах “сделать последний укол” и неоднократно объясняла разницу между желанием умереть и желанием не испытывать боль: “Сегодня в любом российском хосписе пациенты при поступлении зачастую просят докторов сделать им какой-нибудь укол, «чтобы это кончилось». Это просьба не человека, желающего умереть, а человека, который больше не может терпеть боль. Как только ты даешь ему должное обезболивание, убираешь немного одышку, снимаешь отеки, делаешь так, чтобы приступов рвоты было не 60, а 3 в день, – ему становится легче. Через три дня больной привыкает к тебе и начинает чувствовать, что он не один, что есть люди, которые никогда не скажут ему: «Я вам больше ничем не могу помочь». И он больше не просит сделать ему укол, который лишит его жизни” – объясняла Нюта Федермессер в своем блоге.
“Жажда жизни у пациентов хосписов есть. Если они и просят об эвтаназии, то на самом деле, они просят о помощи – и взрослые, и дети” – уверена Федермессер.
“В моем представлении эвтаназия – это такой способ помощи, который оставляет неизбывное чувство вины и у родственников больного, и у врачей. Они не смогут до конца жизни в своей голове уложить правильность содеянного. Мы все-таки живем в христианском мире, с христианской моралью. Пока об эвтаназии говорить рано, я в нее не верю”, говорит руководитель хосписа.
