Методы борьбы с фишинговыми атаками. Как бороться с фишингом. Уроки защиты от Интернет-мошенничества. Другие способы борьбы с нарушениями, фишингом и спуфингом
Часть 1
Вердикт: виновен!
Глава 1
3-13 марта 1938 года в Москве проходил последний из трех показательных процессов , где рассматривалось дело антисоветского правотроцкистского блока.
Шестнадцати подсудимым инкриминировались обвинения в измене Родине, подготовке государственного переворота, убийстве деятелей советского государства, совершении вредительских и диверсионных актов, сношениях с враждебными державами ради получения от них помощи для осуществления своих замыслов в обмен на предоставление им экономических или территориальных уступок.
Многие из подсудимых были довольно известными людьми, занимавшими важные посты в советской партийной и государственной иерархии.
К примеру, Г. Г. Ягода в 1934-1936 годах возглавлял Наркомат внутренних дел; с 1924-го по 1930-й А.И. Рыков стоял во главе Советского правительства и входил в состав Политбюро; А.П. Розенгольц руководил Наркоматом внешней торговли; Н.Н. Крестинский был первым заместителем наркома иностранных дел СССР.
Но, пожалуй, самой большой известностью обладал Николай Бухарин. Благодаря репутации одного из близких соратников В.И. Ленина его избирали в Центральный Комитет, Политбюро и руководящий состав Коммунистического Интернационала.
Он редактировал центральные газеты - «Правду» и «Известия». Долгое время считавшийся верным сторонником Сталина, Бухарин выступил резко против сталинской политики коллективизации и затем был освобожден с высоких партийных должностей за раскольническую деятельность в ВКП(б).
К 1934 году он отрекся от оппозиции, заявил о своем полном согласии с линией партии и выступил в ее защиту на XVII партсъезде (январь 1934-го).
На третьем московском процессе государственный обвинитель А.Я. Вышинский возложил на Бухарина ответственность за принадлежность к руководящему центру подпольного фракционного «блока «правых» и троцкистов».
Последние сговорились свергнуть партийное и советское руководство и выработали совместную политическую программу, ведущую к реставрации капитализма в СССР.
Для достижения намеченных целей заговорщики не гнушались таких средств, как убийств партийно-государственных вождей, и в том числе Сталина (террор), ослабления военной и экономической мощи СССР (вредительство и диверсии), контактов с Германией и Японией с целью добиться от них признания нового правительства, которое заговорщики собирались установить, ценой уступок военного, территориального или как минимум экономического характера (измена Родине).
Все подсудимые признали свою вину, хотя кое-кто из них отрицал некоторые из обвинений. Что касается Бухарина, то, взяв ответственность за совершение одних тяжких деяний, он энергично отстаивал свою невиновность в совершении других, вменявшихся ему государственным обвинителем.
Суд вынес приговор 13 марта. После отказа удовлетворить поданные ходатайства о помиловании (в том числе написанные Бухариным) все приговоренные к смертной казни были расстреляны.
РАСХОЖДЕНИЯ ВО ВЗГЛЯДАХ
Мнения о судебном процессе, который часто называют «бухаринским», разделились еще в 1930-е годы .
Многие, в том числе официальные наблюдатели из разных стран, поверили обвинениям и признаниям. Другие сочли обвинения сфальсифицированными, а показания лживыми.
Тогда же стали утверждать, что последние получены по принуждению (под пытками, с помощью угроз расправиться с членами семьи или посулами улучшить условия тюремного содержания).
В романе «Слепящая тьма» (1940) британский писатель Артур Кестлер предположил, что подсудимые признавались в несовершенных ими преступлениях в силу извращенных представлений о преданности партии, служению которой большинство из них посвятило всю жизнь.
В «закрытом» докладе на XX съезде КПСС Никита Хрущев возложил вину на умершего к тому времени Сталина за многие тяжкие преступления. Тем временем незаметно для общественности начался процесс, который вскоре получил известность как реабилитация. 3 июня 1957 года реабилитации удостоился первый из подсудимых «бухаринского» процесса Акмаль Икрамов.
Единственным аргументом в пользу вынесения такого решения стало то, что обвинявшие Икрамова лица (а среди них Бухарин) одновременно оговорили и тех, кого к середине 1957 года уже провозгласили реабилитированными (прим. авторов: Реабилитация: Как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. В 3 томах. Т.2. Февраль 1956 - начало 80-х. - М.: МФД, 2003).
И ни слова, ни намека, что сам Икрамов, выступивший с подробными показаниями на суде, или те, кто обвинял его самого, будто бы действо вали по принуждению. К декабрю 1957 года таким же образом реабилитацию получили еще несколько лиц, осужденных по делу правотроцкистского блока.
Но не Бухарин. Как очевидно, советские руководители не сошлись во мнении, сколь оправданны были такие реабилитации (В Записке комиссии ЦК КПСС под председательством В.М. Молотова, подготовленной в декабре 1956 года, о представлении выводов по рассмотренным материалам московских процессов 1930-х годов отмечалось, что «оснований для пересмотра дел в отношении Бухарина, Рыкова... не имеется, поскольку они на протяжении многих лет возглавляли антисоветскую борьбу, направленную против строительства социализма в СССР» )
В воспоминаниях, написанных в конце 1960-х, Хрущев рассказывает, что с реабилитацией Бухарина в 1956 году решили повременить из-за противодействия со стороны руководства ряда зарубежных компартий:
«В вопросе об открытых процессах 30-х годов тоже сказалась двойственность нашего поведения. Мы опять боялись договорить до конца, хотя не вызывало никаких сомнений, что эти люди невиновны, что они были жертвами произвола.
На открытых процессах присутствовали руководители братских компартий, которые потом свидетельствовали в своих странах справедливость приговоров.
Мы не захотели дискредитировать их заявления и отложили реабилитацию Бухарина, Зиновьева, Рыкова, других товарищей на неопределенный срок.
Думаю, что правильнее было договаривать до конца» (Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть. (Воспоминания.) В 4 книгах. Книга 2. Часть III. M.: Московские новости, 1999)
Если же верить мемуарам А.И. Микояна (в 1950-е годы одного из преданнейших сторонников Хрущева), от идеи реабилитировать Бухарина отказался сам Никита Сергеевич при поддержке еще одного своего верного соратника - Фрола Романовича Козлова; причем, по словам Микояна, сам Анастас Иванович будто бы выступал за реабилитацию («После XXII съезда Козлов видел главного противника во мне. Как я сказал, к Хрущеву он нашел подход подхалимством. Хрущев это любил. Козлов был ограниченный, но хитрый. Сговаривался с Хрущевым вдвоем. Иногда я ставлю какой-либо вопрос, а Хрущев говорит: «Мы с Козловым это уже обсудили и решили так». Это Козлов на этой стадии (после Суслова в 1950-х годах) помешал опубликовать материалы, доказывающие неправильность процессов 1936- 1938 годов, реабилитации Бухарина и других. Документ был подготовлен и уже подписан Шверником, Шелепиным, Руденко. А он хитро подошел к Хрущеву. Вспомнил, как в 1956 году французские коммунисты были в трудном положении. Им говорили: «Вы молились на Сталина. Теперь посмотрите, кто он был». Козлов внушал: «Отложим до лучших времен». - «До каких лучших? Нельзя дольше молчать», - возражал я. Когда я убеждал Хрущева наедине перед этим, он отвечал: «Вот Козлов считает, что надо подождать. И другие секретари считают, что большое недовольство будет среди коммунистов в Европе». Так и не согласился. А я понял, что Козлов уже договорился с Сусловым. Пономарев (заведующий Международным отделом ЦК) вряд ли стал бы так отвечать Хрущеву, но противоречить Суслову он бы тоже не решился». (См.: А.И. Микоян. Так было. М.:, Вагриус, 1999, гл. 49 «Хрущев у власти» см. также: http: //militera.lib.ru/memo/russian/mikovan/05.htm l)
Хрущева освободили со всех постов на октябрьском (1964) Пленуме ЦК. При его преемнике Л.И. Брежневе реабилитации фактически прекратились, и на протяжении двух десятилетий все ходатайства по поводу Бухарина оставались без внимания.
Но как только настало время горбачевских реформ, к пересмотру дела Бухарина вернулись. Под впечатлением от написанной Стивеном Коэном биографии Бухарина М.С. Горбачев, как утверждают (Об этом, в частности, говорится в: Marc Junge. Bucharins Rehabilitierung. Historisches Gedachtnis in der Sowjetunion 1953-1991. Berlin: BasisDruck, 1999. P. 160; Юнге М. Страх перед прошлым. Реабилитация Н.И. Бухарина от Хрущева до Горбачева. Москва АИРО-ХХ, 2003 )
Он инициировал процесс, который в конце концов привел к юридической и партийной реабилитации Бухарина и других подсудимых мартовского процесса (кроме Ягоды) в соответствии с постановлением Пленума Верховного суда СССР от 4 февраля 1988 года (Взято отсюда: Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. В 3 томах. Т. 3. Середина 80-х годов - 1991. Москва МФД, 2004. - С. 49 Сообщение о реабилитации Бухарина опубликовано в «Правде» 10 февраля 1988 года. См. также: РКЭБ-3, прим. 33, с. 615 .)
Одной из наиболее трагических страниц истории советского общества являются репрессии, развернутые в середине 30-х годов в обстановке сложившегося тогда культа личности И. В. Сталина. Они коснулись многих тысяч членов партии и беспартийных. Возникшие в атмосфере нетерпимости, вражды и подозрительности, "теоретически" обоснованные выдвинутым Сталиным в 1937 г. ложным тезисом об обострении классовой борьбы в стране по мере дальнейшего строительства социализма, эти репрессии распространились по всем областям, краям и республикам, унося из жизни или из нормальных условий существования и деятельности лучших людей - представителей ленинской большевистской гвардии, партийных и государственных работников всех рангов, деятелей науки, культуры, военачальников, хозяйственных руководителей.
Эти репрессии нанесли серьезный ущерб делу социализма, авторитету партии. Их масштабы и нанесенный ими нашему обществу вред в полной мере не оценены до сих пор. Более того, после XX съезда КПСС (в конце 50-х - начале 60-х годов) была предпринята попытка рассказать правду об этих репрессиях. Но процесс этот был приостановлен. "...И сейчас еще, - сказал М. С. Горбачев в докладе, посвященном 70-летию Великого Октября, - встречаемся с попытками отвернуться от больных вопросов нашей истории, замолчать их, сделать вид, будто ничего особенного не произошло. С этим мы не можем согласиться. Это было бы пренебрежением к исторической правде, неуважением к памяти тех, кто оказался невинной жертвой беззакония и произвола. Не можем еще и потому, что правдивый анализ должен помочь нам решать сегодняшние наши проблемы: демократизации, законности, гласности, преодоления бюрократизма - словом, насущные проблемы перестройки. Вот почему нам нужны и здесь полная ясность, четкость и последовательность".
Большое число граждан были подвергнуты наказаниям, вплоть до высшей меры - расстрела, на основании решений неконституционных, чрезвычайных, закрытых органов. В таких условиях подсудимые лишались права на защиту, на апелляцию, даже на попытку самооправдания. Так, "суд" по делу гениального ученого-генетика Н. И. Вавилова продолжался несколько минут. Он был приговорен к расстрелу, который позднее был заменен 20 годами тюремного заключения. "Суд" над соратником В. И. Ленина, в 30-е годы наркомом юстиции СССР Н. В. Крыленко продолжался 20 минут, а его протокол уместился в 19 строк. Приговор тот же - расстрел. Это было введенное в практику беззаконие, жестокое и неумолимое.
ХРОНИКА ПРОЦЕССОВ
Но в нескольких случаях, когда речь шла о крупнейших деятелях партии и Советского государства, имена которых были известны всему миру, Сталин счел необходимым организовать открытые процессы. В ходе их необходимо было публично доказать виновность обвиняемых в якобы совершенных ими преступлениях. С одной стороны, подтверждалась "законность" их репрессирования, а с другой - в стране создавалась обстановка всеобщей подозрительности и страха. В этой обстановке было легче оправдать прошлые и будущие репрессии, доказать свою личную правоту в борьбе против оппозиционных группировок, которые, как утверждалось в ходе процессов, представляли собой "банды убийц и шпионов".
Первым из этих процессов, проходившим в августе 1936 г., был процесс по делу так называемого троцкистско- зиновьевского террористического центра, по которому проходили Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев, Г. Е. Евдокимов и другие - всего 16 человек. В печати сообщалось, что названный террористический центр, следуя прямым указаниям находившегося за границей Троцкого, подготовлял террористические акты против руководителей ВКП(б) и Советского государства. Подсудимым вменялась в вину подготовка и осуществление убийства С. М. Кирова, подготовка покушений на жизнь Сталина и других руководителей партии, а также шпионаж, вредительство, диверсии и другие преступления против советского строя.
Затем, в 1937 г., был проведен судебный процесс по делу Г. Л. Пятакова, К. Б. Радека и других, также обвинявшихся в антисоветской деятельности, вредительстве, шпионаже и диверсиях, подготовке террористических актов и других преступлениях.
Наконец, в марте 1938 г. был организован судебный процесс по делу "правотроцкистского блока". Здесь в числе обвиняемых проходили Н. И. Бухарин, А. И. Рыков, Н. Н. Крестинский, Х. Г. Ваковский и другие - всего 21 человек. Подсудимые обвинялись в шпионаже против Советского государства и измене Родине, убийстве С. М. Кирова, В. Р. Менжинского, В. В. Куйбышева, А. М. Горького, подготовке покушения на жизнь В. И. Ленина, И. В. Сталина, Я. М. Свердлова и других деятелей партии.
К этим трем процессам примыкает и закрытый суд по делу военных руководителей М. Н. Тухачевского, И. Э. Якира, И. П. Уборевича и других, обвиненных в шпионаже и подрыве боевой мощи Красной Армии. Материалы этого суда не публиковались, хотя имена подсудимых часто фигурируют в процессе 1938 г. в качестве соучастников преступных действий.
Особенностью было и то, что организаторы процессов стремились связать имена и инкриминируемую подсудимым преступную деятельность с троцкизмом и именем Троцкого. Он фигурировал и в приговоре процесса 1936 г., где указывалось, что Троцкий, как инициатор, вдохновитель и руководитель всех действий подсудимых, подлежит немедленному аресту в случае появления на территории СССР.
Рассматривая и оценивая ход и результаты процессов, в данном случае мы, однако, не будем отвлекаться на характеристику крайне противоречивой фигуры Троцкого. Его роль в истории нашей партии, его длительная борьба против ленинизма, его, наконец, тщеславные, честолюбивые стремления стать на пост руководителя партии и Советского государства после кончины Ленина, требуют специальной оценки, что, вероятно, будет сделано.
ЛИЧНОСТЬ ПРОКУРОРА
Вообще же подчеркнем: все эти процессы связаны между собой и характером, и содержанием, предъявлявшихся обвинений, и методами "доказательства" вины обвиняемых, и ссылками на якобы ранее "установленные" факты, и, наконец, той "теоретической" юридической основой, на которой строилось обвинение. И здесь надо сказать, что главной действующей фигурой этих процессов был А. Я. Вышинский, в то время Генеральный прокурор СССР. Он выступал в качестве государственного обвинителя. В молодости меньшевик, А. Я. Вышинский вступил в большевистскую партию в 1920 г. Окончив в 1913 г. юридический факультет Киевского университета, он в 1925 - 1931 гг. являлся ректором Московского университета, а затем перешел на руководящую работу в органы юстиции. Здесь он быстро продвинулся, уже в 1933 г. став заместителем, а в 1935 г. - Генеральным прокурором СССР. Именно его руками были не только оклеветаны и фактически уничтожены крупнейшие деятели партии и Советского государства, но и создана "теория" юриспруденции, ставшая основой судебного произвола.
Прежде всего была изъята из обращения "презумпция невиновности" - юридическая формула, утверждающая, что лишь суд устанавливает виновность обвиняемого, который вплоть до приговора считается невиновным. Подтверждением служат публикации в газетах того времени, которые еще до начала судебных процессов не только утверждали виновность обвиняемых, но и определяли содержание будущего приговора.
Так, например, 15 августа 1936 г., в день, когда было опубликовано сообщение Прокуратуры СССР о передаче на рассмотрение Верховного суда СССР дела Зиновьева, Каменева, Евдокимова и других, одна из газет писала: "Теперь они (обвиняемые. - Н. М.) разоблачены до конца. Вскрыта связь зиновьевцев с заграничной контрреволюционной организацией Троцкого, систематическая связь с германской фашистской охранкой (гестапо). Маскировка бесполезна. Не о "моральной", не о "политической" ответственности идет речь, а о прямой организации Троцким, Зиновьевым, Каменевым, Бакаевым подлого убийства Кирова и террористических покушений на жизнь товарища Сталина и других руководителей партии. ...Смрадом бандитского подполья дышит на нас дело Троцкого - Зиновьева - Каменева. Гадина подползает к тому, что для нас дороже всего. ...Нет пощады, нет снисхождения для врагов народа, пытающихся отнять у народа его вождей. Слово принадлежит закону, который знает только одну меру для преступлений, совершенных троцкистско-зиновьевской бандой".
Таким образом, газета не только свидетельствовала виновность обвиняемых, но и предрешала приговор еще не начавшегося суда.
Н. МАСЛОВ, доктор исторических наук, профессор
Окончание следует.
Режим – снова к убийству Кирова (1934) + постановление о чрезвычайных действиях правительственных органов при террористических действиях = репрессивная волна (Дела рассматривать в течение 10 дней без обеих сторон, апелляций, наказания проводить немедленно).
1) Кировская волна 28/12/34 – судебный процесс Ленинградского центра– 14 человек (во главе Леонид Николаев + брат, друзья, несколько работников НКВД, которые допустили). Сталин – ищите убийц среди Зиновьевцев. за 2,5 мес. около 800 человек, в общем больше. Из этого дела – Ленинградской зиновьевской группы Сафарова – Залуцкого – Зиновьев и Каменев привлечены,
2)в янв. 1935 года дело «Московского центра» + «Кремлевское дело» 19 – 24 августа открытое дело Троцкиско-Зиновьевского террористического центра (убийство Кирова, шпионаж, вредительство).
3) Осень 36 года Ягода на Ежова, январь 1937 – процесс параллельного троцкиско-зиновьевского центра (Наркомщики – Пятаков, Сокольщиков, Серебряков, Радек) – 13 человек приговорены к расстрелу (см. Реабилитация: политические процессы 30 – 50-х гг.)
4) Февр-мартовский пленум ЦК – фактически санкционировал массовые репрессии. Вопросы: дело Бухарина и Рыкова (докладчик Ежов + Микоян); подготовка выборов и перестройка советской власти (докладчик Жданов); уроки вредительства и шпионажа в наркоматах тяжелой промышленности (Молотов. 18 февраля скончался Орджоникидзе) и путей сообщения (Каганович) – кругом вредители; о вредительстве в НКВД (Ежов – конкретные цифры); о воспитании партийных кадров (Сталин)- обновление кадров, старые устарели нужно выдвигать новых людей – стучите и вперед! Главная идея - вредители повсюду.
5) Июнь 1937 года – закрытое – дело троцкистской военной организации или дело Тухачевского – все расстреляны.
6) Май 1938 года – Антисоветский правый Троцкистский блок (Бухарин, Рыков, Чернов, Ягода) – всего 21 человек = привязали все что можно, даже КАПЛАН:)!!! Каждый такой процесс – айсберг после него письмо из ЦК на места – начинались словом «Уроки...» - ищите у себя у вас тоже есть.
Особенности политических процессов второй половины 30-х годов. На скамью подсудимых попали в большей части выдающиеся деятели компартии, многие из которых раньше возглавляли партийную оппозицию. Основные пункты обвинения: создание контрреволюционных организаций, шпионаж, антисоветская, вредительско-диверсионная, террористическая деятельность. Обвиняемых склоняли к даче ложных показаний и к самооговорам с помощью пыток, провокаций, апелляций к партийному долгу. Большая часть обвиняемых была расстреляна.
Значение. Процессы над лидерами оппозиции послужили политическим основанием развязывания «большого террора» по отношению к руководству партии, армии, государства. НКВД, промышленности, сельского хозяйства, культуры, а также и против простых тружеников. Кроме того, Сталину удалось убедить иностранных наблюдателей в существовании в СССР оппозиционеров-террористов, и тем самым оправдать отчасти террор. Политические процессы являлись хор способом социальной профилактики - страх и мифическая причастность к управлению гос-вом у людей появляется.
Семейный архив хранит воспоминания вдовы крупного инженера, талантливого организатора, сына белого генерала, беспартийного, Лауреата Сталинской премии КУЧЕРОВА Сергея Николаевича.
Его судьба удивительна и достойна отдельного и подробного описания. Но сейчас уместно остановиться на одном драматическом эпизоде из его жизни, потому что сквозь призму частного судебного процесса конца 30-х годов явственно проступают очертания великой и сложной эпохи в жизни нашей страны. Эпохи, неразрывно связанной с личностью И.В. Сталина.
В 30-е годы Советский Союз под его руководством совершил невиданный взлет во всех сферах общественной жизни. Экономика, наука, культура - все несло на себе пафос созидания, торжества освобожденного труда. Никогда в истории человечества не было такого мощного рывка в столь короткое историческое время. Итоги пятилеток поражали весь мир масштабами грандиозных строек, научных открытий, достижений культуры. Днепрогэс и Магнитка, перелеты через Северный полюс, освоение Арктики, всеобщая грамотность…
Это было время великих свершений.
Цивилизация, основанная на традиционных для народов России идеалах Добра и Справедливости, притягивала к себе лучшие умы человечества, вдохновляла романтической надеждой на возможность ее утверждения в планетарном масштабе.
Но само существование этой цивилизации было вызовом господствующей и по сей день цивилизации «золотого тельца».
Утверждение нового происходило в условия, когда и внутри страны, и за ее пределами консолидировались враждебные нам силы, мощные и влиятельные. В СССР реально существовало антисоветское подполье (о чем впоследствии поведали в своих мемуарах многие деятели фашистского рейха). И таким оружием, как провокации, диверсии, оно пользовалось без стеснения. Кроме того, на руку врагам играли честолюбивые карьеристы, завистники, да и просто дураки. Эта публика во все времена и во всем мире активно используется умелыми манипуляторами для организации деструктивных процессов. В русле стратегии непрямых действий.
Предлагаемые воспоминания дают редкую на сегодня возможность ощутить сложную атмосферу 30-х годов с ее пафосом созидания, внутренним напряжением и «подводными течениями».
«… В 1937 году один из совхозов Одесской области прислал заводу рекламацию на жмых. По их убеждению, добавка жмыха Полтавского маслозавода в корм скоту вызвала падеж скота из-за попадания в желудок коров металлических примесей: гвоздей, проволоки и другого металла.
В таких случаях обычно должен был выехать представитель завода на место для расследования.
Послали в совхоз заведующего лабораторией Присса Михаила Соломоновича. Присс перепугался, повел себя глупо. Он не обследовал жмыхи, не установил, каковы условия подготовки корма для животных в совхозе, а стал просить администрацию совхоза не возбуждать дело в суде, тем самым подтвердив вину завода.
После этого совхоз возбудил судебное дело против завода по возмещению убытков.
В суд был вызван С. Н. Кучеров, который как главный инженер отвечал за качество продукции. В суде он доказал несостоятельность обвинений совхоза (в совхоз был послан другой человек, который обнаружил в совхозе неудовлетворительные условия подготовки кормов), и народный суд оправдал С. Н. Кучерова.
Однако республиканский суд вернул дело для рассмотрения с новым составом суда, и состоялся второй суд, решение которого было аналогичным. Но республиканский суд и в третий раз вернул дело для рассмотрения с новым составом суда.
Тогда все поняли, что дело принимает серьезный оборот.
Заведующего лабораторией Присса М. С. посадили в тюрьму.
Настроение у людей на заводе стало напряженным.
С. Н. Кучерова вызвал в Харьков начальник треста Катеринин, бывший военный, полковник в отставке, человек решительный, смелый и справедливый. Он сказал: «Будем вас защищать всеми силами, Сергей Николаевич!»
Катеринин пригласил лучшего защитника, профессора юридического факультета Харьковского университета (фамилию не помню), который славился удачным ведением дел и блестящей защитой.
Третий суд решили провести как показательный, и он состоялся в декабре 1938 года в клубе маслозавода.
В день суда клуб маслозавода был заполнен до предела. На суд пришли все рабочие, инженеры и служащие завода, а также работники других учреждений. Съехались следователи и юристы из областей и районов Полтавы и Харькова.
Были заполнены все проходы, проемы окон, люди стояли и в коридорах у открытых дверей.
Судьи разместились на сцене, а перед сценой, на скамье, сидел привезенный из тюрьмы Присс и рядом с ним Кучеров.
Суд огласил обвинение. Кучеров С. Н. обвинялся во вредительстве по 58-ой статье: вызывал падеж скота, поставляя в совхозы жмых с металлом; осуществлял на заводе вредительские мероприятия - «ослабил пояс здания», пробив дополнительные окна в стенах прессового цеха; сплачивал вокруг себя инженерно-технических работников, проводил с ними беседы и даже приглашал к себе на квартиру и угощал. Всего было четыре обвинения, вот таких же глупых, но последнего я не помню.
Присс обвинялся в попытке скрыть преступление, подкупить руководство совхоза, чтобы оно не возбуждало дела.
Состав преступления, с его очевидной подтасовкой фактов, всех поразил и удивил.
Судьи подготовили допрос основательно, на каждый ответ подсудимых - сейчас же новый вопрос.
Присс терялся, просил дать подумать, подыскивал слова. Кучеров отвечал молниеносно, с жаром, едва судья успевал закончить вопрос.
Ответы Кучерова были обстоятельные, исчерпывающие и обличающие глупость каждого обвинения. Рабочие аплодировали ему, и как судья ни старался навести порядок, людская масса была неуправляема, при каждом едком вопросе зал замирал, после каждого ответа Кучерова зал гремел аплодисментами, раздавались выкрики в его защиту. Фактически он защищал не только себя, но лицо завода, всех сидящих в зале.
Всех, как гром, поразило обвинение Кучерова во вредительстве. Рабочие и ИТР любили его и гордились своим заводом.
Свидетели обвинения: директор завода Дубинская и предзавкома Азимов в суд не явились. За Дубинской посылали два раза. Она сказала, что больна и прийти не может. За Азимовым не послали - он далеко жил.
Оказалось, что обвинение Кучерова во вредительстве было основано на заявлении треугольника: директора, предзавкома и секретаря парторганизации. Но вместо Азимова заявление подписал член завкома Столяров, человек слабый, бесхарактерный. Он присутствовал на суде, и ему все время задавали вопросы. Он отвечал на них так, что зал взрывался или негодованием, или хохотом. Спросили у него, почему он подписал заявление - „Да мне Азимов велел“ и т.п.
Как выяснилось на следующий день, это заявление было написано по требованию горкома партии. Это плача рассказала Дубинская: ее вызвали и заставили написать такое заявление. Азимов сумел отвертеться, заставив подписать это Столярова.
Секретарь парторганизации (фамилии не помню) был человек пришлый, мало знающий жизнь завода, и вскоре после суда его заменили. Дубинская тоже быстро ушла с завода.
Как ни изощрялся судья, но все обвинения против Кучерова и Присса были отвергнуты. И вот, под конец, встает судья и говорит: «Вот вы отвергаете все, вы ни в чем не виноваты, у вас ни один лишний гвоздик не попадает в жмых, ну, а вот это каким образом получается?» И он поднял над головой большую плиту жмыха, в которой блестели на поверхности несколько запрессованных гвоздей.
Кучеров вскочил с места и закричал: «Дайте мне посмотреть!» Ему передали плиту. Он быстро повернулся к залу и сказал: «Товарищи, смотрите, ведь это жмых не с нашего завода. По нашей технологии, при работе форчанов по методу Скипина, мы получаем жмыхи совершенно другого цвета. Наши жмыхи коричневые, а этот ярко-желтый! Такой жмых выпускает Одесский маслозавод и другие украинские заводы».
Зал загудел, рабочие повскакивали с мест, все кричали, несколько минут судья не мог успокоить народ. Потом объявили, что суд выносит решение сделать осмотр завода и убедиться в том, что это жмых не Полтавского завода, как утверждает главный инженер Кучеров.
Суд в полном составе и часть присутствовавших ИТР и рабочих шумной толпой направились на завод. Они прошли по ходу всей технологической схемы от сырья до получения масла и жмыха. Рабочие наперебой старались объяснить, как отлично все продумано, как работает оборудование для очистки материала от металлических примесей. Суд увидел, какова технология, в чем ее суть и почему жмыхи получаются коричневого цвета.
Суд понял, что за Кучеровым стоит вся масса завода как самый главный защитник.
По возвращении в клуб завода суд продолжился. Дали слово прокурору.
Прокурор, человек лет тридцати пяти, начал свою речь так: «Товарищи, вы привыкли в лице прокурора видеть всегда обвинителя, обязанностью которого является во что бы то ни стало обвинить человека. Но советский суд отличается тем, что он прежде всего выявляет справедливость, и я, после разбора дела, хочу выступить в защиту главного инженера Кучерова. Перед нами настоящий советский инженер, он вывел завод на первое место в Союзе» и т. д…
Выступление прокурора вызвало бурю аплодисментов, все улыбались, радовались, на лицах было написано удовлетворение.
А когда дали слово защитнику-профессору, то народ как-то рассеянно посмотрел на него, считая, что ему уже нечего говорить.
Защитник, действительно, начал свою речь тем, что, к сожалению, его речь уже сказал прокурор. Но он все же сказал речь, и блестящую речь, после которой народ долго и упорно аплодировал.
Суд оправдал Кучерова и Присса и закончился поздно вечером. Шел он почти двенадцать часов.
Была снежная, морозная зима.
После суда Кучеров отвез пожилого профессора на санях к нам домой, чтобы в два часа ночи проводить его на вокзал.
Мы сидели, ужинали. Сергей Николаевич предложил выпить вина, но профессор отказался, Сергей Николаевич тоже не пил, так что вино отставили.
Профессор сказал, что Сергей Николаевич вел себя восхитительно во время суда. Такая поразительно быстрая реакция в сочетании с короткой и точной формулировкой ответов сражала судей. «Вы прирожденный преступник, - смеялся профессор. - Вы произвели на меня прекрасное впечатление, и мне хочется Вам сказать, что, несмотря на то, что суд оправдал Вас в третий раз, неизвестно, как будет на это реагировать снова республиканский суд. Мой совет вам - уезжайте из Полтавы и как можно скорее в большой город. В больших городах меньше несправедливости, здесь местные власти перестарались».
Но мы никуда не уехали.
В 1939 году, уже после третьего суда, мужа вызвали в НКВД в 2 часа ночи. Он попрощался с нами и пошел.
Утром пришел домой, улыбается: имел встречу с начальником НКВД. Долго беседовали. Муж откровенно рассказал все о себе. Начальник пожал руку и сказал: «Идите, работайте спокойно».
Мы продолжали работать и жить в Полтаве до начала войны.
В июле 1941 года муж отправил меня с детьми и его матерью Надеждой Алексеевной в Ростов к родственникам. Сам он оставался на заводе до последнего и отступал пешком с армией из города, когда немцы уже окружали Полтаву…
…В Ростове С.Н. Кучеров был, по распоряжению Главка, взят на работу главным механиком Масложиркомбината, но вскоре был призван в армию - рядовым…
…В январе 1948 года Сергей Николаевич был назначен главным инженером Краснодарского масложиркомбината. Вскоре после его назначения в трест было подано заявление о том, что С. Н. Кучеров ненадежный человек, что у него отец за границей, живет в Лондоне, и поэтому Кучеров так хорошо знает английский язык.
Это была ложь, потому что его отец трагически погиб в Сербии еще в середине 20-х годов.
Подал это заявление инженер-диспетчер комбината, недалекий человек, которого, несмотря на его пожилой возраст, все называли Ваня Морозов.
Сергея Николаевича вызвали в трест, прочли это заявление и посмеялись вместе.
Потом, когда С. Н. Кучеров получил Сталинскую премию, Ваня Морозов осаждал меня по телефону на квартиру, поздравляя без конца с высокой наградой, пока я ему не сказала, чтобы больше не звонил.
…В 1951 году С.Н. Кучеров полетел в командировку в Москву и умер там 17 ноября, 45-и лет от роду .
…Это было в 1953 году.
Однажды в центральную лабораторию „Краснодаржирмасло“, где я работала, вошел приехавший из Москвы работник Главка Морозов Илья Сергеевич. Я его знала давно, бывала с ним в длительных командировках, он относился ко мне всегда с большим уважением. Был он человек неглупый, кандидат технических наук, но временами сильно запивал.
Когда он вошел в лабораторию, то прямо направился ко мне, поздоровался и подал мне руку. Я тоже подала ему руку. И тут он вдруг отступил назад и сказал: „Вы мне подали руку! Вы гуманнейшая женщина! Но ведь я подлец по отношению к Вам, ведь это я подавал заявление на Сережу. Ведь Сережа был прекраснейший человек! Это они меня заставили… Простите меня, простите!“ Он подбежал ко мне, схватил меня за руки и упал на колени, приговаривая: „Простите, простите…“
Работники лаборатории подняли его, оттащили от меня, а я быстро вышла из лаборатории. Больше я его не видела…»
Плюшкина Е.З.
Демократы нас уверяют, что в 30-х годах в советском правосудии царил произвол. Этот судебный процесс был открытым, демократичным, с соблюдением всех процессуальных норм. Уголовное дело возбуждено против главного инженера обоснованно: скот в совхозе действительно пострадал от корма, в котором находились острые металлические предметы. Как они туда попали? Преступная халатность, недостатки технологии или диверсия - это и надо было выяснить. К тому же заведующий лабораторией, направленный в совхоз руководством завода, изначально повел себя так, что виновность главного инженера была как бы очевидной.
Обстановка открытого судебного разбирательства, активное участие в нем трудового коллектива, защита Наркоматом пищевой промышленности своего талантливого инженера отнюдь не соответствуют навязываемому нам представлению о том, что народ жил в страхе, люди слово боялись сказать. Как видим, не боялись!
Однако остался открытым вопрос: кто были те самые «они», которые принуждали жалких и ничтожных людишек строчить доносы на достойных людей и грамотных руководителей? И, главное, - кто стоял за их спинами?
А ведь «они» существовали, по «их» вине пострадали тысячи честных безвинных людей. И обитала эта публика прежде всего в управленческих структурах государства.
Впрочем, как и сегодня!
История смерти С. Н. Кучерова весьма загадочна. Приехав в Москву, он неважно себя почувствовал. Министерские товарищи тут же определили его в Боткинскую больницу. И вот там стали происходить какие-то непонятные вещи. Он жаловался жене, что от порошков, которые его буквально принуждают принимать, ему становится только хуже. Однажды он даже передал жене бумажку от порошка с просьбой сделать лабораторный анализ. К сожалению, супруга приняла его сомнения за плод воображения больного человека и не сделала такого анализа. А он говорил: «Лиза, я отсюда живым не выйду». И не вышел.
А спустя много лет бывшая врач этой больницы при встрече в Кисловодске сказала Елизавете Захаровне: «А ведь вашего мужа в больнице убили».
Верить ли?
Член КПЕ,
С. А. Веропотвельян,
г. Москва
С конца 20-х годов страну накрывает вал массовых репрессий, причем в организации террора особую роль играли крупные политические процессы, сфабрикованные ОГПУ-НКВД по инициативе Сталина.
Новые черты проявились прежде всего в монополии партии на власть, но в начале 30-х оставалась неуверенность. Процессы: 1930 «группа Сырцова (председатель правит. РСФСР) - Ламинадзе (партлидер Закавказья)» - не согласны с форсированными методами индустриал, коллект. Мягкие кары – снимают с должности и в ссылку. «Группа Рютина» - подпольный союз марксистов-ленинцев: написали платформу «Сталин и кризис пролетарской диктатуры» и «Обращение к членам ВКП(б)», 1932 год. Критика политики Сталина – авантюризм во всем (индустриализация, коллективизация). «На всю страну надет намордник: бесправие, угрозы, насилие». Призыв убрать Сталина с руководящих постов. Успели созвать конференцию, создали типографию и их раскрыли. Рютин – секретарь Краснопресенского райкома Москвы – Сталин требовал расстрела - ЦК и Политбюро отказало. Группа Слепкова (ред Комправды) – школа Бухарина. Группа Толмачева, Смирнова, Эйсмута – 1933 год (работники наркоматов). Все задавлены в зародыше.
В 1934 дело о подпольном Троцкистском центре в Новосибирске и Барнауле среди ссыльных – сфабриковано. В начале 30-х серия политических дел. Пробное дело 1928 год «Шахтинское дело» - открытый политический судебный процесс – свалили невыполнение планов на старых спецов (с 1922 первый публ. процесс) – 53 человека, 11 к вышке, расстреляно 5. После чистки старых инж.-тех. кадров.
В культуре Пильняк и Замятин, + коллективизация.
В 1930 году дело по мясу – о плохом рабочем снабжении – в дек 30-года 48 расстреляно, тогда же процесс промпартии (инженерного центра) + там были ученые, якобы возглавили профессор Рамзин и Каллиников – шпионы, связь с белыми, готовили интервенцию совестно с Пуанкаре (Франция) – всего 8 человек, никого не расстреляли, хотя приговорили 5. Следующий - Трудовая крестьянская партия – лидеры Чаянов, Кондратьев + до 10 профессоров неправильные рекомендации, т.к. Не принимали коллктивизацию = шпионы и интервенции. Направлены в ссылку, в 37 году расстреляны.
Дело союзного бюро меньшевиков – 1931 год (Громов, Базанов, Суханов) - сорвали пятилетку (были ей недовольны). На местах похожий процесс – на Урале – Уральский инженерный центр, ТРК у нас в с/х институте и Ебурге. Нет партий кроме ВКП(б). С 1933 года чистка рядов партии з запрещением приема на 1,5 года – исключено 1200000 человек.
В нояб. 1932 в Свердловской области в селе Герасимовка дело Павлика Морозова + его брат (14 и 9 лет) якобы были убиты дедушкой и бабушкой, за то что сдал папу на взятках, который председатель совета спецпереселенцев. (см. Ю. Дружников «Доносчик 001 или вознесение Павлика Морозова»).
Общие черты политических процессов конца 20-х - начала 30-х: как правило, обвиняемые - выдающиеся экономисты, деятели народного хозяйства (исключение - Шахтинское дело). Главные пункты обвинений - создание организаций с целью вредительства с целью ослабления Советской власти и реставрации капитализма. В ходе следствия формально соблюдалась законность, большинство обвиняемых было приговорено к лишению свободы. Судебные процессы этого периода помогли руководству страны переложить ответственность за неудачи индустриализации на «врага», кроме того, они послужили основанием для эскалации репрессий.
