Женщины-фронтовички: после окончания войны на них повесили ярлык «ВПЖ» и постарались забыть. Женщины на войне: Почему для советских женщин-военнослужащих плен был страшнее боевых действий

11:20 , 14.07.2017

Изнасилования во время вооруженных конфликтов всегда имели военно-психологическое значение как средство запугивания и деморализации противника.

В то же время насилие над женщинами выступало как манифестация сексистского (то есть сугубо мужского) и расистского синдромов, которая набирает особую силу в масштабных стрессовых ситуациях .

Военные изнасилования отличаются от изнасилований, совершенных в мирное время. Сексуальное насилие во время войны или в ходе вооруженного конфликта может иметь двойное значение, если осуществляется в больших масштабах. Оно служит не только для унижения конкретного лица, которое его испытывает, но и для демонстрации народу государства-противника, того, что его политические лидеры и армия не способны защитить его. Поэтому такие акты насилия, в отличие от осуществляемых в повседневной жизни, происходят не тайком, а публично, нередко даже с принудительным присутствием других людей .

В общем выделяют три черты, которые отличают военное сексуальное насилие от изнасилований совершенных в мирное время. Первая - это публичный акт. Враг должен видеть, что происходит с его «собственностью», потому насильники нередко насилуют женщин перед их собственным домом. Это акт против мужа (символически отца нации или лидера противника), а не акт против женщины. Вторая - групповое изнасилование. Боевые товарищи совершают его в одной команде: каждый должен быть как другие. Это отражает постоянную групповую необходимость укреплять и воспроизводить солидарность. Иными словами, пить вместе, гулять вместе, насиловать вместе. Третья - убийство женщины после сексуального насилия .

Доступные исследователям документы свидетельствуют о массовых изнасилованиях солдатами Вермахта женщин на захваченных территориях. Однако определить реальные масштабы сексуальной преступности во время войны, вызванной оккупантами на территории СССР сложно: прежде всего из-за отсутствия обобщающих источников. Кроме того, в советское время на этой проблеме не акцентировали внимание и не велся учет таких жертв. Определенные статистические данные могли дать обращения женщин к врачам, но они не обращались за помощью к медикам, боясь осуждения общества.

Еще в январе 1942 года народный комиссар иностранных дел СССР В. Молотовотмечал: «Нет границ народному гневу и возмущению, которые вызывают во всем советском населении и в Красной армии бесчисленные факты подлых насилий, подлого глумления над женской честью и массовых убийств советских граждан и гражданок, которые совершают немецко-фашистские офицеры и солдаты... Везде озверевшие немецкие бандиты врываются в дома, насилуют женщин, девушек на глазах у родных и их детей, глумятся над изнасилованными... ».

На Восточном фронте среди солдат Вермахта было достаточно распространенным групповое сексуальное насилие над женщинами. Но не только немецкие солдаты занимались этим в годы оккупации, не гнушались таким поведением и их союзники. Особенно в этом, по словам свидетелей оккупации, «отличились» венгерские военные. Не остались в стороне от таких преступлений и советские партизаны.

Во Львове в 1941 году 32 работницы швейной фабрики были подвергнуты насилию, а затем убиты германскими штурмовиками. Пьяные солдаты затягивали львовских девушек и молодых женщин в парк им. Костюшко и насиловали. Ужасные сцены сексуального унижения пришлось пережить еврейским женщинам во время погрома 1 июля 1941 во Львове.

Разъяренная толпа не останавливалась ни перед чем, женщин и девушек раздевали, гоняли в нижнем белье по улицам города, что, разумеется, унижало их достоинство и наносило, кроме физических, еще и психологические травмы. Например, очевидцы рассказывали такой случай: участники погромов раздели двадцатилетнюю еврейскую девушку, воткнули ей в вагину дубинку и заставили маршировать мимо почты в тюрьму на Лонцкого, где в то время проводились «тюремные работы».

О массовом изнасиловании женщин и девушек в селах Галичины говорится в сводке украинских повстанцев октября 1943:

«21 жовтня 1943 р. почалася в Долинщині пацифікація. Пацифікацію переводить відділ Зондерайнзацу СД в силі 100 чоловік, зложений виключно із самих узбеків під проводом працівника Поліції Безпеки в Долині поляка Яроша. Відділ узбеків приїхав біля 16 год. вечора до села Погорілець та счинивши страшну стрілянину хотіли ловити людей. Люди почали тікати хто куди мав змогу. Всі мужчини втекли в ліс. Узбеки кинулися по господарствах та почали стріляти і ловити кури й гуси, а по хатах шукати за маслом, сиром, яйцями, м’ясом та в першу чергу за самогонкою відтак силою примушували жінок варити й приладжувати їжу їм. Поївши добре й закропившись моцно самогоном забралися по дівчат і молодиць. Насилували там де зловили. Було кільканадцять випадків знасилування в присутності родичів, яких стероризувавши порозставлювано по кутках, а на дочках у найбільш рафінований спосіб заспокоювано свої звірські інстинкти. Про кількість випадків знасилування годі довідатися бо знасилуванні соромляться признаватися. Подібну пацифікацію переведено дотепер у селах: Ілемня, Грабів та Лопянка».

Причиной таких действий повстанцы называли малое количество людей, желающих ехать в Германию из этих сел, и действия партизан в регионе.

Не меньшие сцены сексуальных насилий совершали на Западной Украине и советские партизаны. Об этом свидетельствует множество отчетов отрядов УПА, однако для иллюстрации изнасилований красными партизанами женщин все же стоит приводить советские источники - они более достоверны и, главное, объективны, ведь отчеты УПА и воспоминания свидетелей в определенной степени могли «перегибать палку» в этом аспекте. Документы «Украинского штаба партизанского движения» свидетельствуют о сексуальном насилие над мирным населением со стороны «народных мстителей».

Интересный момент: в отчетах партизанских соединений, дислоцированных на Сумщине, Черниговщине, Киевщине упоминаний об изнасиловании женщин мало, они начинают появляться с редкой периодичностью во время рейдов в Западную Украину. Объясняется это отношением советских партизан к этому политически «ненадежному» региону и недружественным восприятием советов со стороны здешнего населения.

Подавляющее большинство галичан считали их врагами и поддерживали украинских повстанцев. Не стоит отбрасывать и то, что партизаны во время рейда не слишком беспокоились о своей репутации, понимали, что, видимо, не скоро вернутся к местам своих преступлений. Находясь на той же территории, стоит думать, о налаживании нормальных отношений с населением, чтобы иметь возможность получать от него продукты питания или одежду. Во время рейда можно было все это взять силой.

Достаточно тщательно сексуальное насилие описано в докладной записке бывших партизан соединения им. Буденного В.Буслаева и Н.Сидоренко на имя руководителя НКВД УССР С.Савченко.

В документе, в частности, говорится:

«В селе Дубовке, под Тарнополем, была изнасилована женщина в возрасте 40-45 лет партизанами Гардоновим, Панасюком, Мезенцевым, командиром отряда Бубновым и другими. Фамилия пострадавшей неизвестна. В селе Верхобуж, под Бродами, старшина Мезенцев пытался изнасиловать девушку и ее мать 65 лет, вывел на улицу ночью и под страхом оружия требовал согласия. Поставил к стене и стрелял из автомата над головами, после чего изнасиловал...

В одном селе, названия не помню, под Снятином, старшина Мезенцев, напившись пьяным, достал пистолет и пытался изнасиловать девушку, которая убежала, тогда он изнасиловал ее бабушку, которой было 60-65 лет... Командир взвода Бублик Павел сам лично и на это подстрекал бойцов, занимался продажей лошадей водки, которые перед отъездом забирал обратно...

Систематически пил, делал самостоятельно незаконные обыски и требовал водку у населения. Делал это всегда с оружием в руках, стрелял в квартирах, запугивал населения. В селе Бисков (в Карпатских горах) в квартире штаба соединения поваром штаба были обстреляны окна, кухонная посуда и потолок за то, что хотел изнасиловать хозяйку, но она убежала. После чего он справил свою нужду на столе...

Грабежи проводились, обычно, при обысках под предлогом - нет ли «шпионов» или «бандеровцев», а обыску, как правило, подвергались такие места, где могли быть часы и другие ценные вещи. Такие вещи, как часы, бритва, кольца, дорогие костюмы просто безапелляционно забирались. О приближении советского партизанского соединения населения обычно знало за 30-40 км. И в последние дни можно было встретить села, оставленные с одними дедами, или вообще пустые дома».

Конечно, руководство НКВД потребовало объяснений от командования Буденновского соединения. В рапорте командир отряда «За Киев» капитан Макаров объяснил все просто. Все факты отрицал, а партизан, которые написали записку, обвинил в измене Родине (жалобщики оставили отряд и вышли в тыл Красной армии) и связям с бандеровцами. Кстати, это довольно распространенный вид отписок командиров партизанских отрядов в случае обвинений их в мародерстве, пьянстве или сексуальном насилии. (Парадокс - получалось, что Макаров не подозревал, что в его отряде есть двое бандеровцев, а «прозрел», только когда они написали докладную записку о нарушениях в подразделении). Дело, вероятно, «замяли». По крайней мере не удалось проследить его дальнейший ход из-за отсутствия документов с указанием вынесенных фигурантам наказаний.

Как видим, женщины в годы войны нередко становились жертвами изнасилований со стороны солдат противоборствующих сторон. В послевоенное время им очень трудно было возвращаться к полноценной жизни. Ведь в СССР они не получали должной медицинской помощи, в случаях беременности не могли избавиться от плода - в Советском Союзе аборты были запрещены законом. Многие, не выдержав этого, накладывали на себя руки, кто-то переехал на другое место жительства, пытаясь таким образом обезопасить себя от пересудов или сочувствия людей и попытаться забыть пережитое.

ПРИМЕЧАНИЯ

Кьопп Г. Зачем я родилась девочкой?: сексуальные «подвиги» советских освободителей. - М. 2011. - с.138-139.

Мещеркина Е.Массовые изнасилования как часть военного этоса // Гендерные исследования военного этоса. - 2001. - №6. - с. 258.

Время бессильно ослабить память человечества о
мужестве и несгибаемой стойкости советских людей, поднявшихся на
защиту своей Родины, своей Отчизны. Эту
войну вел советский народ против немецко-фашистских захватчиков не только ради
советского народа, но и ради других народов, ради мира во всем мире.Неоценимый
вклад в победу над фашизмом внесли советские
женщины, вставшие на защиту своей Родины. В статье “О моральном облике нашего народа ” М. И. Калинин писал:
все предыдущие бледнеет перед великой эпопеей нынешней войны, перед героизмом
и жертвенностью советских женщин, проявляющих гражданскую доблесть, выдержку
при потере любимых и энтузиазм в борьбе с такой силой и, я бы сказал,
величественностью, каких никогда не наблюдалось в прошлом ”.

Советские женщины совершили бессмертный подвиг во имя Родины в тылу
страны. Преодолевая величайшие трудности военных лет, не щадя сил, они делали
все, чтобы обеспечить фронт тем, что требовалось для победы над врагом. Женщина
собирали средства в фонд обороны страны,
продукты и одежду для населения, пострадавшего от оккупантов, становились
донорами.На протяжении войны женщины тыла держали связь с войнами Красной
Армии, проявляли постоянную заботу о них и их семьях.

Посылая войнам подарки,
патриотические письма, совершая поездки с делегациями на фронт, они оказывали
на защитников Родины и моральное влияние, воодушевляли их на новые боевые
подвиги.
Советские Женщины, как равноправные члены
социалистического государства, были в годы Великой Отечественной войны и
равноправными его защитниками. Женщины и девушки служили в рядах Красной Армии,
участвовали в партизанском движении, принимали самое не посредственное и
деятельное участие в изгнании оккупантов с советской земли и в полном их
разгроме.
О боевых и трудовых подвигах советских женщин
написано много книг, очерков, документальных повестей, журнальных и газетных
статей. Женщинам-войнам и труженицам тыла поэты и писатели посвятили множество
своих произведений.

Уже в годы Отечественной войны были написаны первые
страницы истории о вкладе советских женщин в защиту социалистической Отчизны.
Ратные и трудовые подвиги советских женщин нашли освящение в ряде работ, в
первое после военное десятилетие. И тем не менее многим из них были присущи
существенные недостатки, связанные прежде всего с ограниченностью
источниковедческой базой тех лет.

Известно, что война началась при крайне
неблагоприятных для СССР соотношениях сил с Германией. Особенно тяжело
отразилась на развитии военной экономики потеря важных экономических районов
страны в начале войны.В результате
оккупации противником значительной части советской территории страна лишилась
территории, на которой до войны производилось 68% стали, 60% алюминия, 62%
добываемого угля и.т.д. Не однократно во время войны у советских воинов была
одна винтовка на двоих. Путем огромных усилий
к 1942 году СССР стала
производить больше оружия, чем Германия. Сталин поднимая народ на
священную войну с фашизмом, предостерегал советский народ от недооценки врага,
вооруженного мощной боевой техникой и
имевшего опыт ведения современной войны.

Сталин призывал народ к тому,
чтобы “в беспощадной борьбе с врагом отстаивать каждую пядь советской земли,
драться до последней капли крови за наши города и села, проявлять смелость,
инициативу и сметку, свойственную нашему народу ”. По всей стране
звучали лозунги “Все для фронта!
все для победы! ”.
По этой таблице можно увидеть, что число женщин
занятых на производстве постоянно растет и за 5 лет их выросло больше чем в 1.5 раза.

Годы 1940 в тыс. 1945 в тыс. в % к 1940 Всего людей занято в производстве 47520 52820 111 Мужчин 35550 34210 96 Женщин 11970 18610 156
Использование женского труда на производстве
показало еще одно величайшее преимущество советской социалистической системы. И
в этом вопросе с СССР на может сравнится ни одно капиталистическое государство.
Мысли и стремление патриоток советского тыла хорошо выражены в обращениях участниц
двухтысячного митинга женщин Ивановской области. “Месть и великий справедливый
гнев, -писали они, - ни на минуту не угасают в сердцах каждого из нас. Помните,
что фронт проходит через нашу великую Родину, до самого маленького отдаленного
городка, до самой глухой деревеньки! Все мы –бойцы грозной, беспощадной к врагу
народной армии! Есть только одно стремление каждого честного советского
человека- все для фронта!Все для победы! Фронт требует – будет выполнено! ”.

Советcкая власть, социалистический способ
производства обеспечили женщинам нашей страны возможности активной трудовой
деятельности. Активное участие женщин в созидательном труде резко изменило их
положение в народном хозяйстве, намного
возросла их доля участия в производстве страны. Благодаря заботам и большой
организаторской работе партии уже в годы первых пятилеток советские женщины
стали активными строителями социализма в СССР. Женщины овладели и такими
профессиями, которые прежде были под силу лишь мужчинам: в 1939 году только в
металлообрабатывающей промышленности около 50 тыс. Женщин работали токарями, 40
тыс. –слесарями, 24 тыс. фрезеровщицами, 14 тыс. инструментальщицами и.т.д.
Советские женщины заняли место и в рядах интеллигенции. Если до победы Октября
женщина-инженер была редким исключением в России, то в 1934 году женщины
составляли 10% инженерно-технического персонала промышленности СССР, а в химической
промышленности они составляли 22,5% и.т.д.

Призыв Коммунистической партии к женщинам –заменить
мужчин, ушедших на фронт, -встретили у них горячий отклик. Сотни тысяч девушек
и женщин добровольно приходили на производство. Только в Москве в дни войны на
производство пришло 374 тыс. женщин
домохозяек. Из них более 100тс. – промышленные предприятия столицы.
В осажденном Ленинграде уже в первые дни войны на
Кировский завод 500 домохозяек, и число их возрастало с каждым днем. В августе 1941года в механическом цехе этого завода женщины составляли 90% всех работающих. В первые два месяца войны
на заводы и фабрики Горького пришло 11600 женщин, и в основном это были
домашние хозяйки. Они занимали самые разные должности и становились кузнецами,
слесарями, формовщицами, нагревальщицами
и.т.д.

Приток женского труда в промышленность страны за счет домохозяек
возрастал из месяца в месяц. К октябрю 1941 года женщины составляли 45% всех
рабочих страны.
Об увеличении доли женского труда среди
квалифицированных можно судить по следующим данным (в %) Основные профессии квалифицированных рабочих На начало 1941 г. В конце 1942 г. Среди машинистов паровых машин 6 33 Среди машинистов компрессоров 27 44 Среди токарей по металлу 16 33 Среди сварщиков металла 17 31 Среди слесарей 3.9 12 Среди кузнецов и штамповщиков 11 50 Среди шоферов автомобилей 3.5 19
Много женщин пришли в отрасли, производившие
оборонную продукцию. Так, к концу 1942года в важнейших отраслях оборонной
промышленности женщины составляли от 30% до 60%.С приходом большого числа
женщин на производство важное значение приобрело обучение их профессиям, а так
же повышение производственной квалификации.

Многие труженицы овладевали новыми
профессиями прямо у станка, на рабочем месте. Большинство девушек и женщин
приобретали рабочую квалификацию на кратковременных курсах.
На фронтах великой отечественной войны
Среди добровольцев, подавших заявление об отправки в
действующую армию, до 50% ходатайств было от женщин. Только по Барнаулу
Алтайского края было подано свыше 800 заявлений добровольцев, в их числе 474-
от женщин. Уже в августе 1941 г. 4544 женщины и девушки края проходили обучение
на курсах медсестер и санитарок. Советские патриотки шли на фронт, мужественно
сражались с фашистскими захватчиками, проливая свою кровь и расставаясь с
жизнью для того, чтобы сохранить жизнь и защитить безоружных женщин, детей и
стариков, для того, чтобы родная земля вновь была свободной, чтобы счастье и
мир опять стали обычной жизнью трудового человека.

Верная дочь Родины Александра Окунаева, павшая
смертью храбрых, отправляясь в бой, оставила записку, в которой говорилось:” Я
пошла на фронт защищать Родину. Я
хотела мстить гитлеровцам за то
неизмеримое горе, страдание и зло, которое они принесли на нашу землю. Я должна была их убивать. Я поняла и
сердцем почувствовала, что без этого не смогу жить”. Беспредельная любовь к Родине, к Коммунистической партии, к
своему народу рождала у советских патриоток
героизм и отвагу, силу и стойкость в борьбе с ненавистными захватчиками
.
Давая оценку ратному подвигу советских женщин,
прошедших вместе с войнами-мужчинами весь боевой путь, Маршал Советского Союза
А. И. Еременко писал: “Едва ли найдется хоть одна военная специальность, с
которой не справились наши отважные женщины так же хорошо, как их братья,
мужья и отцы ”. По инициативе ЦК ВЛКСМ в 1942 году в системе
Всеобуча, образованным при Народном Комиссариате Обороны 1 октября 1941 года, были созданы комсомольско-молодежные
подразделения. в состав которых входили и девушки. Было подготовлено свыше 222
тыс. женщин бойцов-специалистов, в их числе: минометчиц-6097 человек, станковых пулеметчиц - 4522 человек,
ручных пулеметчиц –7796 человек, стрелков-автоматчиц –15290 человек,
стрелков-снайперов –102333 человек, связистов всех специальностей -
45509 и.т.д.

Многие тысячи советских женщин и девушек отважно сражались за
социалистическую Отчизну в Военно-воздушных Силах. В1942 году из
женщин-добровольцев было сформировано
три авиационных полка, прошедших славный боевой путь. Немало женщин служило и в
других частях советской авиации. В1944 году, например, в 13-й Воздушной армии
Забайкальского фронта служили 1749 женщин и
девушек, из которых 1613-
комсомолки. В 10-й Воздушной армии Дальневосточного фронта служили 3000 женщин
и девушек, в числе которых 712 – коммунисток. А в 4-й Воздушной армии 2-го
Белорусского фронта, куда входил 46–ой гвардейский женский авиационный полк,
служили 4376 женщин, из них 237 офицеров. 862 сержанта, 1125
рядовых и 2117 вольнонаемных. Летчицы женского полка вели воздушные бои
с противником, расчищали путь пехоте, танкам, помогали им в прорыве вражеской
обороны, в преследовании, окружении и уничтожении группировок врага и.т.д.

Много ярких страниц в истории борьбы с ненавистным
врагом вписывали бесстрашные разведчицы. Рискуя жизнью, они шли на передовую
линию огня, проникали на территорию вражеских укреплений, уходили в глубокий
тыл противника, доставляя много ценных сведений. В адрес разведчиц много
сказано добрых слов, написано книг и стихов. Это о них, о разведчицах, написал
поэт И. Сельвинский:
А какая упрямая сила,
В очертаниях этого рта!
В этой девушке – вся Россия,
Вся до родинки разлита.
Тысячи советских патриоток –бойцов невидимого фронта
за подвиги, совершенные в годы Отечественной войны, были награждены орденами и
медалями страны, а Н. Т. Гнилицкая и Х. А. Кульман - удостоены звания Героя
Советского Союза.

Немалый вклад в борьбу за жизнь советских воинов
внесли и те патриотки, которые
работали в военно-санитарных поездах, во фронтовых и тыловых госпиталях. Этот
стих поэта Иосифа Уткина, посвящен медицинской сестре:
Когда склонилась надо мною
Страданья моего сестра, -
Боль сразу стала не такою:
Не так сильна, не так остра.
Меня как будто оросили
Живой и мертвою водой,
Как будто надо мной Россия
Склонилась русой головой!..

Советские женщины принимали непосредственное и
активное участие во всех решающих сражениях Советских Вооруженных Сил. Большой
вклад внесли они в защиту городов-героев Москвы, Ленинграда, Сталинграда, Киева,
Одессы, Севастополя, Новороссийска, Керчи, Минска и другие важные военные
операции. Участники вооруженной борьбы с фашистской Германией показали пример
беззаветного служения Родине, своему народу, преданность ленинской партии.
Главной частью гитлеровского плана “Барбаросс” было
уничтожение Москвы, а на ее месте должно было появится огромное море, именно
поэтому в битве под Москвой было ярко выражен патриотизм советских женщин.
Десять тысяч женщин и девушек служили в воинских частях и соединениях, защищавших
столицу Родины.

Тысячи советских патриоток стали бойцами рабочих и
коммунистических батальонов, московских дивизий народного ополчения. Высокий
патриотизм и их вклад в защиту столицы принесла каждая из 12 московских
дивизий. Их девиз: “Лучше смерть стоя, чем жить на коленях” . На деле они так и
поступали. Огнем их снайперских винтовок было уничтожено свыше 300
немецко-фашистских захватчиков. Кроме того, Наташа Ковшова, и Маша Поливанова
являлись организаторами обучения снайперскому мастерству. Ими подготовлено 26
снайперов полка, которые так же истребили до 300 гитлеровцев. В неравном бою
при освобождении Новогородской земли отважные патриотки погибли. Советское
правительство посмертно присвоило им
почетное звание Героя Советского Союза. К сожалению, не всем патриоткам,
защищавших столицу, довелось увидеть желанный день победы над врагом.

Многие из
них сложили свои головы уже при обороне Москвы.
Массовый героизм проявили советские воины и жители
при обороне крупного промышленного центра и важной базы Черноморского флота –
Одессы, длившейся 67 дней. Против защитников города враг бросил 18 дивизий, что
в несколько раз превышало силы советских войск. Но Ставка Верховного
Главнокомандования отдала приказ оборонять Одессу до последней возможности
.Этот приказ с честью был выполнен. Женщины Одессы, как и мужчины мужественно
переносили все тяготы и лишения- непрерывные бомбежки и обстрелы, недостаток
продовольствия, а затем и воды, которая с 10 сентября, после захвата
водопроводной станции врагом, выдавалась по специальным карточкам.

Десятки
отважных патриоток, отличившиеся в сражениях за Одессу, были удостоены высоких
правительственных наград.
Хорошо знавшим свое дело, дисциплинированным и
находчивыми воинами зарекомендовали себя девушки, служившие в Ленинградской
армии ПВО. Не мало ярких страниц вписали они в историю города-героя от
воздушных пиратов. Комсомолка ефрейтор М. А. Водинская являлась отличной
прибористкой 618-й зенитно-артиллерийский дивизии Ленинградской армии ПВО. Она
давала 100% точность в определении цели. По данным ее вычисления бил подбит не
один самолет противника. Исключительное мужество и храбрость проявили советские
патриотки в борьбе за жизнь раненных воинов. Когда начались ожесточенные бои, в
сталинградских госпиталях ежедневно 500 девушек – дружинниц и медсестер
работали по уходу за ранеными.

Когда 25
августа 1942 года ночью в Тракторозаводский
райком комсомола обратился
командир одной из воинских частей
с просьбой оказать помощь в
выносе на переправу раненых, секретарь райкома
Лидия Пластикова вместе с 25 девушками отправились на передний край. Под
пулеметным огнем, разрывами мин и снарядов они сделали всем раненым перевязку и
вывезли их на левый берег Волги.
Мужество и отвагу продемонстрировали
жещины-воины и на завершающем этапе
Великой Отечественной войны. 1418 дней шли они по фронтовым дорогам,
преодолевая все трудности и невзгоды
военной жизни, восхищая своим мужеством и выносливостью, воодушевляя молодых
мало опытных солдат.

В последних ударах по фашистской армии было применено
новое стратегическое оружие - прожекторы,
расчеты которых состояли в основном из девушек. Советские патриотки
гордились своим участием в этом важном и ответственном поручении. Яркими лучами
прожекторов враг был ослеплен и пришел в замешательство, и, пока гитлеровцы опомнились от мощного
светового удара, наша артиллерия и танки прорвали оборону противника,
а пехотинцы пошли в атаку, вместе с прожектористками в выполнении этой исторической операции
участие принимали и 40 девушек-снайперов. И Родина по достоинству оценила
ратные подвиги своих отважных дочерей,
окружила их вниманием и заботой. За боевые заслуги в борьбе с
немецко-фашистскими захватчиками свыше 150 тыс. женщин награждено боевыми
орденами и медалями.

Многие из них получили по несколько боевых наград. 200
женщин награждены орденами солдатской Славы, а четыре патриотки стали полными кавалерами ордена Славы.
Борьба советских женщин против оккупантов в
тылу врага
Партизанское движение в годы Великой Отечественной
войны являлось важной составной частью советского народа против гитлеровской
Германии, одной из наиболее активных форм участия широких народных масс в
разгроме иноземных захватчиков. Это было поистине все народное движение,
порожденное справедливым характером войны, стремлением защитить
социалистические завоевания, честь и независимость Родины Советов.
Нелегко было женщинам-партизанкам. Но любовь к
социалистической Отчизне и ненависть к врагам Родины помогли преодолеть все
трудности и невзгоды.

В отрядах партизан
сражались целые семьи советских патриотов. Жительница Таганрога М. К. Трубарева пришла к
партизанам Таганрогского отряда вместе с дочерьми Валентиной, Раисой и сыном
Петей.
Большое число
женщин и девушек-партизан прошло специальную подготовку. За время войны
только в Центральных школах партизанского движения военную подготовку прошли
1262 женщины. В рядах партизан служили женщины всех возрастов, всех профессий и
национальностей нашей необъятной страны. По учетным данным Центрального штаба партизанского движения на 1 января 1944 года. Число участников партизанского движения Всего 287 453 Мужчин 26746 Женщин 26707
В
трудные для страны дни, когда враг
рвался к Москве, подвиг Зои был подобен подвигу легендарного Данко.

Идя на
казнь, она не просила пощады и не склонила перед палачами головы. Она твердо
верила в неизбежную победу над врагом, в торжество того дела за которое она
сражалась. Большой вклад в священную войну внесли партизанские разведчицы
Смоленщины. В том, что многие боевые операции были успешно проведены
партизанами, есть доля нелегкого труда разведчиц. Много важных данных о
противнике доставили разведчицы коммунистка Д. Т. Фириченкова и комсомолка
Людмила Калиновская.
Нередко женщинам - бойцам партизанских отрядов
приходилось участвовать в выполнении заданий по совершению диверсионных актов.
Собирая сведения о противнике, они распространяли подпольную литературу, листовки, вели политическую
работу среди населения оккупированных врагом районов, а Рима Шершнева закрыла
своим телом амбразуру вражеского пулемета, тем самым спасла не одну жизнь.

Советское правительство посмертно наградило патриотку Родины орденом Красного
Знамени.

Навлинская подпольщица Тамара Степанова и Мария
Дунаева распропагандировали и привели в
партизанский отряд 30 артиллеристов-окруженцев, служивших в немецкой полиции.
Чтобы не допустить угона в фашистскую Германию 2
тыс. молодых красногвардейцев, под покровом ночи Людмила Шевцова пробралась к зданию биржи, выдавила окно и
влезла внутрь помещения. При помощи артиллерийского пороха и бензина подожгла
бумаги. Таким образом были уничтожены все
документы об отправке советских людей на каторгу.
С партизанами патриотки делились последним куском
хлеба, отдавали им свои вещи, спасали их от неминуемой смерти. Только в декабре
1943 года под руководством секретаря Антопольского подпольного райкома партии
Брестской области А. И. Хромовой
женщинами Антопольского района было собрано и отправлено партизанам отряда
имени Кирова 40 теплых рубах, 71 пара нижнего белья, 10 полушубков, 20 пар
валенок, 30 шерстяных шарфов и.т.д.

Неоценимый
вклад в борьбу с фашистами внесли
женщины и молодые девушки которым не было и 18 лет в тот момент когда они ушли
на фронт.

Прошёл 71 год с той весны, когда советский
народ, все прогрессивное человечество отпраздновало победу над фашизмом.
Вдохновителем и организатором этой победы является Коммунистическая партия
Советского Союза. Это она –партия Ленина подняла советских людей на
справедливую, освободительную войну, превратила СССР в единый боевой лагерь,
мобилизовала все материальные и духовные силы страны и народа на разгром
фашистской Германии. Создавая Вооруженные Силы страны, Коммунистическая партия
обеспечивала их первоклассной техникой, руководила их боевыми действиями. Своей
повседневной и не усталой работой она воспитала высокие морально-политические и
боевые качества у бойцов и офицеров, сражавшихся на фронтах Отечественной
войны, у партизан, ведущих войну против оккупантов на захваченной советской
территории, у рабочих и крестьян, ковавших победу над врагом в тылу страны.

Великая Отечественная война, в которой Советский
Союз одержал победу, не только историческое событие, определившее судьбу
человечества. В эти трудные годы получили свое максимальное выражение идейные,
моральные и нравственные черты присущи человеку социалистического общества.
Большим испытанием явилась война на для женщин нашей
страны, которые не только перенесли горечь утраты родных и близких, перетерпели
не только величайшие лишения и трудности военного времени, но и прошли все
тяготы и невзгоды фронтовой жизни. А женщины работавшие в тылу страны, вынесли
на своих плечах основную тяжесть труда на
производстве и в сельском хозяйстве.
Советский народ с благодарностью вспоминает воинов Вооруженных сил страны, отважных
партизан, тружеников тыла, чьи героические руки обеспечили мир во всем мире.

Эта победа избавила многие народы Европы и Азии от ига фашистских захватчиков.
Свой вклад в победу над фашизмом внесли и женщины Страны Советов.

Данный текст составлен на основе дневниковых записей Владимира Ивановича Трунина, о котором мы не раз уже рассказывали нашим читателям. Это информация уникальна тем, что передаётся из первых рук, от танкиста, прошедшего на танке всю войну.

До Великой Отечественной войны женщины в частях Красной Армии не служили. Но нередко «несли службу» на пограничных заставах вместе со своими мужьями-пограничниками.

Судьбы этих женщин с приходом войны сложились трагически: большая их часть погибла, лишь единицы сумели выжить в те страшные дни. Но об этом я потом расскажу отдельно…

К августу 1941-го года стало очевидно, что без женщин никак не обойтись.

Первыми на службу в Красную Армию заступили женщины- медработники: развёртывались медсанбаты (медикосанитарные батальоны), ППГ (полевые подвижные госпитали), ЭГ (эвакогоспитали) и санитарные эшелоны, в которых служили молоденькие медсёстры, врачи и санитарки. Потом в Красную Армию военкомы стали призывать связисток, телефонисток, радисток. Дошло до того, что почти все зенитные части были укомплектованы девушками и молодыми незамужними женщинами в возрасте от 18 до 25 лет. Стали формироваться женские авиационные полки. К 1943-му году в Красной Армии служили в разное время от 2 до 2.5 миллионов девушек и женщин.

Военкомы призывали в армию самых здоровых, самых образованных, самых красивых девушек и молодых женщин. Все они показали себя очень хорошо: это были храбрые, очень стойкие, выносливые, надёжные бойцы и командиры, были награждены боевыми орденами и медалями за храбрость и отвагу, проявленную в бою.

Например, полковник Валентина Степановна Гризодубова, Герой Советского Союза, командовала авиационной бомбардировочной дивизией дальнего действия (АДД). Это её 250 бомбардировщиков ИЛ4 вынудили в июле-августе 1944 года капитулировать Финляндию.

О девушках-зенитчицах

Под любой бомбёжкой, под любым обстрелом они оставались у своих орудий. Когда войска Донского, Сталинградского и Юго-Западного фронтов замкнули кольцо окружения вокруг вражеских группировок в Сталинграде, немцы попытались организовать воздушный мост с занятой ими территории Украины в Сталинград. Для этого весь военно-транспортный воздушный флот Германии был переброшен под Сталинград. Наши русские девушки-зенитчицы организовали зенитный заслон. Они за два месяца сбили 500 трёхмоторных германских самолётов Юнкерс 52.

Кроме того, они сбили ещё 500 самолётов других типов. Такого разгрома немецкие захватчики не знали ещё никогда и нигде в Европе.

Ночные ведьмы

Женский полк ночных бомбардировщиков подполковника гвардии Евдокии Бершанской, летая на одномоторных самолётах У-2, бомбил немецкие войска на Керченском полуострове в 1943-м и в 1944-м годах. А позже в 1944-45 гг. воевал на первом Белорусском фронте, поддерживая войска маршала Жукова и войска 1-й армии Войска Польского.

Самолёты У-2 (с 1944 г. - По-2, в честь конструктора Н.Поликарпова) летали ночью. Базировались они в 8-10 км от линии фронта. Взлётно-посадочная полоса им нужна была небольшая, всего метров 200. За ночь в боях за Керченский полуостров они делали по 10-12 вылетов. Нёс У2 до 200 кг бомб на расстояние до 100 км в немецкий тыл. . За ночь они сбрасывали на немецкие позиции и укрепления каждый до 2-х тонн бомб и зажигательных ампул. К цели они подходили с выключенным двигателем, бесшумно: у самолёта были хорошие аэродинамические свойства: У-2 мог спланировать с высоты 1 километр на расстояние от 10 до 20 километров. Сбить немцам их было трудно. Я сам видел много раз, как немецкие зенитчики водили крупнокалиберными пулемётами по небу, пытаясь найти бесшумный У2.

Сейчас паны-поляки не помнят, как русские красавицы-лётчицы зимой 1944 года сбрасывали гражданам Польши, восставшим в Варшаве против германских фашистов, оружие, боеприпасы, продовольствие, медикаменты….

На Южном фронте под Мелитополем и в мужском истребительном полку воевала русская девушка-лётчица, которую звали Белая Лилия. Сбить её в воздушном бою было невозможно. На борту её истребителя был нарисован цветок – белая лилия.

Однажды полк возвращался с боевого задания, Белая Лилия летела замыкающей – такой чести удостаиваются только самые опытные лётчики.

Немецкий истребитель Ме-109 караулил её, спрятавшись в облаке. Дал по Белой Лилии очередь и снова скрылся в облаке. Раненная, она развернула самолёт и бросилась за немцем. Обратно она так и не вернулась… Уже после войны её останки были случайно обнаружены местными мальчишками, когда те ловили ужей в братской могиле в селе Дмитриевка, Шахтерского района Донецкой области.

Miss Pavlichenko

В Приморской Армии воевала одна среди мужчин – моряков девушка – снайпер. Людмила Павличенко. К июлю 1942 года на счету Людмилы было уже 309 уничтоженных германских солдат и офицеров (в том числе 36 снайперов противника).

В том же 1942 году ее направили с делегацией в Канаду и Соединённые
Штаты. В ходе поездки она была на приёме у Президента Соединённых Штатов Франклина Рузвельта. Позже Элеонора Рузвельт пригласила Людмилу Павличенко в поездку по стране. Американский певец в стиле кантри Вуди Гатри написал про неё песню «Miss Pavlichenko» .

В 1943 году Павличенко было присвоено звание Героя Советского Союза.

«За Зину Туснолобову!»

Санинструктор полка (медицинская сестра) Зина Туснолобова воевала в стрелковом полку на Калининском фронте под Великими Луками.

Шла в первой цепи вместе с бойцами, перевязывала раненых. В феврале 1943 году в бою за станцию Горшечное Курской области, пытаясь оказать помощь раненому командиру взвода, сама была тяжело ранена: ей перебило ноги. В это время немцы перешли в контратаку. Туснолобова попыталась притвориться мёртвой, но один из немцев заметил её, и ударами сапог и приклада попытался добить санитарку.

Ночью, подающая признаки жизни санитарка была обнаружена разведгруппой, перенесена в расположение советских войск и на третий день доставлена в полевой госпиталь. У неё были отморожены кисти рук и нижние части ног, пришлось ампутировать. Вышла из госпиталя на протезах и с протезами рук. Но не пала духом.

Поправилась. Вышла замуж. Родила троих детей и вырастила их. Правда, растить детей ей помогала её мама. Скончалась в 1980 году в возрасте 59 лет.

Письмо Зинаиды зачитывали солдатам в частях перед штурмом Полоцка:

Отомстите за меня! Отомстите за мой Родной Полоцк!

Пусть это письмо дойдет до сердца каждого из вас. Это пишет человек, которого фашисты лишили всего - счастья, здоровья, молодости. Мне 23 года. Уже 15 месяцев я лежу, прикованная к госпитальной койке. У меня теперь нет ни рук, ни ног. Это сделали фашисты.

Я была лаборанткой-химиком. Когда грянула война, вместе с другими комсомольцами добровольно ушла на фронт. Здесь я участвовала в боях, выносила раненных. За вынос 40 воинов вместе с их оружием правительство наградило меня орденом Красной Звезды. Всего я вынесла с поля боя 123 раненых бойца и командира.

В последнем бою, когда я бросилась на помощь раненому командиру взвода, ранило и меня, перебило обе ноги. Фашисты шли в контратаку. Меня некому было подобрать. Я притворилась мёртвой. Ко мне подошёл фашист. Он ударил меня ногой в живот, затем стал бить прикладом по голове, по лицу…

И вот я инвалид. Недавно я научилась писать. Это письмо я пишу обрубком правой руки, которая отрезана выше локтя. Мне сделали протезы, и, может быть, я научусь ходить. Если бы я хотя бы ещё один раз могла взять в руки автомат, чтобы расквитаться с фашистами за кровь. За муки, за мою исковерканную жизнь!

Русские люди! Солдаты! Я была вашим товарищем, шла с вами в одном ряду. Теперь я не могу больше сражаться. И я прошу вас: отомстите! Вспомните и не щадите проклятых фашистов. Истребляйте их как бешеных псов. Отомстите им за меня, за сотни тысяч русских невольниц, угнанных в немецкое рабство. И пусть каждая девичья горючая слеза, как капля расплавленного свинца, испепелит ещё одного немца.

Друзья мои! Когда я лежала в госпитале в Свердловске, комсомольцы одного уральского завода, принявшие шефство надо мной, построили в неурочное время пять танков и назвали их моим именем. Сознание того, что эти танки сейчас бьют фашистов, даёт огромное облегчение моим мукам…

Мне очень тяжело. В двадцать три года оказаться в таком положении, в каком оказалась я… Эх! Не сделано и десятой доли того, о чём мечтала, к чему стремилась… Но я не падаю духом. Я верю в себя, верю в свои силы, верю в вас, мои дорогие! Я верю, в то, что Родина не оставит меня. Я живу надеждой, что горе мое не останется неотомщённым, что немцы дорого заплатят за мои муки, за страдания моих близких.

И я прошу вас, родные: когда пойдете на штурм, вспомните обо мне!

Вспомните - и пусть каждый из вас убьёт хотя бы по одному фашисту!

Зина Туснолобова, гвардии старшина медицинской службы.
Москва, 71, 2-й Донской проезд, д. 4-а, Институт протезирования, палата 52.
Газета «Вперёд на врага», 13 мая 1944.

Танкистки

У танкиста очень тяжёлая работа: грузить снаряды, собирать и ремонтировать разбитые гусеницы,работать лопатой, ломом, кувалдой, таскать брёвна. И чаще всего под вражеским огнём.

В 220-й танковой бригаде Т-34 была у нас на Ленинградском фронте механиком-водителем техник-лейтенант Валя Крикалёва. В бою немецкая противотанковая пушка разбила гусеницу её танка. Валя выскочила из танка и стала чинить гусеницу. Немецкий пулемётчик прострочил её наискосок по груди. Товарищи не успели прикрыть её. Так ушла в вечность замечательная девушка-танкистка. Мы, танкисты с Ленинградского фронта, до сих пор помним её.

На Западном фронте в 1941 году сражался на Т-34 командир роты танкист капитан Октябрьский. Погиб смертью храбрых в августе 1941. Оставшаяся в тылу молодая жена Мария Октябрьская решила отомстить немцам за гибель своего мужа.

Она продала свой дом, всё имущество и обратилась с письмом к Верховному Главнокомандующему Сталину Иосифу Виссарионовичу с просьбой позволить ей на вырученные средства купить танк Т-34 и отомстить немцам за убитого ими мужа-танкиста:

Москва, Кремль Председателю Государственного Комитета обороны. Верховному Главнокомандующему.
Дорогой Иосиф Виссарионович!
В боях за Родину погиб мой муж - полковой комиссар Октябрьский Илья Федотович. За его смерть, за смерть всех советских людей, замученных фашистскими варварами, хочу отомстить фашистским собакам, для чего внесла в госбанк на построение танка все свои личные сбережения - 50 000 рублей. Танк прошу назвать «Боевая подруга» и направить меня на фронт в качестве водителя этого танка. Имею специальность шофёра, отлично владею пулемётом, являюсь ворошиловским стрелком.
Шлю Вам горячий привет и желаю здравствовать долгие, долгие годы на страх врагам и на славу нашей Родины.

ОКТЯБРЬСКАЯ Мария Васильевна.
г. Томск, Белинского, 31

Сталин приказал принять Марию Октябрьскую в Ульяновское танковое училище, обучить её, дать ей танк Т-34. После окончания училища Марии было присвоено воинское звание техник-лейтенант механик-водитель.

Её послали на тот участок Калининского фронта, где воевал её муж.

17 января 1944 года в районе станции Крынки Витебской области снарядом у танка «Боевая подруга» был разбит левый ленивец. Механик Октябрьская пыталась под огнём противника устранить повреждения, но осколок разорвавшейся поблизости мины тяжело ранил её в глаз.

В полевом госпитале ей сделали операцию, а потом на самолёте доставили в фронтовой госпиталь, но ранение оказалось слишком тяжелым, и она скончалась в марте 1944.

Катя Петлюк – одна из девятнадцати женщин, чьи нежные руки водили танки на врага. Катя была командиром лёгкого танка Т-60 на Юго-Западном фронте западнее Сталинграда.

Кате Петлюк достался легкий танк «Т-60». Для удобства в бою каждая машина имела свое имя. Имена танков все были внушительные: «Орел», «Сокол», «Грозный», «Слава», а на башне танка, который получила Катя Петлюк, было выведено необычное – «Малютка».

Танкисты посмеивались: «Вот уже в точку попали – малютка в «Малютке».

Танк её был связным. Она шла позади Т-34, и, если какой-то из них был подбит, то она подходила на своём Т-60 к подбитому танку и помогала танкистам, доставляла запчасти, была связной. Дело в том, что не на всех Т-34 были радиостанции.

Лишь спустя много лет после войны старший сержант из 56-й танковой бригады Катя Петлюк узнала историю рождения своего танка: оказывается, он был построен на деньги омских детей-дошкольников, которые, желая помочь Красной Армии, отдали на строительство боевой машины свои накопленные на игрушки и куклы. В письме к верховному Главнокомандующему они просили назвать танк «Малютка». Дошкольники Омска собрали 160 886 рублей…

Через пару лет Катя уже вела в бой танк «Т-70» (с «Малюткой» все же пришлось расстаться). Участвовала в битве за Сталинград, а затем в составе Донского фронта в окружении и разгроме гитлеровских войск. Участвовала в сражении на Курской дуге, освобождала левобережную Украину. Была тяжело ранена – в 25 лет стала инвалидом 2-й группы.

После войны - жила в Одессе. Сняв офицерские погоны, выучилась на юриста и работала заведующей бюро загса.

Награждена орденом Красной Звезды, орденом Отечественной войны II степени, медалями.

Спустя много лет Маршал Советского Союза И. И. Якубовский, бывший командир 91-й отдельной танковой бригады, напишет в книге «Земля в огне»: «...а вообще-то трудно измерить, во сколько крат возвышает героизм человека. О нем говорят, что это - мужество особого порядка. Им, безусловно, обладала участница Сталинградской битвы Екатерина Петлюк».

По материалам дневниковых записей Владимира Ивановича Трунина и сети Интернет.

«Ехали много суток… Вышли с девочками на какой-то станции с ведром, чтобы воды набрать. Оглянулись и ахнули: один за одним шли составы, и там одни девушки. Поют. Машут нам — кто косынками, кто пилотками. Стало понятно: мужиков не хватает, полегли они, в земле. Или в плену. Теперь мы вместо них… Мама написала мне молитву. Я положила ее в медальон. Может, и помогло — я вернулась домой. Я перед боем медальон целовала…»

«Один раз ночью разведку боем на участке нашего полка вела целая рота. К рассвету она отошла, а с нейтральной полосы послышался стон. Остался раненый. «Не ходи, убьют, — не пускали меня бойцы, — видишь, уже светает». Не послушалась, поползла. Нашла раненого, тащила его восемь часов, привязав ремнем за руку. Приволокла живого. Командир узнал, объявил сгоряча пять суток ареста за самовольную отлучку. А заместитель командира полка отреагировал по-другому: «Заслуживает награды». В девятнадцать лет у меня была медаль «За отвагу». В девятнадцать лет поседела. В девятнадцать лет в последнем бою были прострелены оба легких, вторая пуля прошла между двух позвонков. Парализовало ноги… И меня посчитали убитой… В девятнадцать лет… У меня внучка сейчас такая. Смотрю на нее — и не верю. Дите!»

«У меня было ночное дежурство… Зашла в палату тяжелораненых. Лежит капитан… Врачи предупредили меня перед дежурством, что ночью он умрет… Не дотянет до утра… Спрашиваю его: «Ну, как? Чем тебе помочь?» Никогда не забуду… Он вдруг улыбнулся, такая светлая улыбка на измученном лице: «Расстегни халат… Покажи мне свою грудь… Я давно не видел жену…» Мне стало стыдно, я что-то там ему отвечала. Ушла и вернулась через час. Он лежит мертвый. И та улыбка у него на лице…»

«Меня ураганной волной отбросило к кирпичной стене. Потеряла сознание… Когда пришла в себя, был уже вечер. Подняла голову, попробовала сжать пальцы — вроде двигаются, еле-еле продрала левый глаз и пошла в отделение, вся в крови. В коридоре встречаю нашу старшую сестру, она не узнала меня, спросила: «Кто вы? Откуда?» Подошла ближе, ахнула и говорит: «Где тебя так долго носило, Ксеня? Раненые голодные, а тебя нет». Быстро перевязали голову, левую руку выше локтя, и я пошла получать ужин. В глазах темнело, пот лился градом. Стала раздавать ужин, упала. Привели в сознание, и только слышится: «Скорей! Быстрей!» И опять — «Скорей! Быстрей!» Через несколько дней у меня еще брали для тяжелораненых кровь».

«И девчонки рвались на фронт добровольно, а трус сам воевать не пойдет. Это были смелые, необыкновенные девчонки. Есть статистика: потери среди медиков переднего края занимали второе место после потерь в стрелковых батальонах. В пехоте. Что такое, например, вытащить раненого с поля боя? Я вам сейчас расскажу… Мы поднялись в атаку, а нас давай косить из пулемета. И батальона не стало. Все лежали. Они не были все убиты, много раненых. Немцы бьют, огня не прекращают. Совсем неожиданно для всех из траншеи выскакивает сначала одна девчонка, потом вторая, третья… Они стали перевязывать и оттаскивать раненых, даже немцы на какое-то время онемели от изумления. К часам десяти вечера все девчонки были тяжело ранены, а каждая спасла максимум два-три человека. Награждали их скупо, в начале войны наградами не разбрасывались. Вытащить раненого надо было вместе с его личным оружием. Первый вопрос в медсанбате: где оружие? В начале войны его не хватало. Винтовку, автомат, пулемет — это тоже надо было тащить. В сорок первом был издан приказ номер двести восемьдесят один о представлении к награждению за спасение жизни солдат: за пятнадцать тяжелораненых, вынесенных с поля боя вместе с личным оружием — медаль «За боевые заслуги», за спасение двадцати пяти человек — орден Красной Звезды, за спасение сорока — орден Красного Знамени, за спасение восьмидесяти — орден Ленина. А я вам описал, что значило спасти в бою хотя бы одного… Из-под пуль…»

«Что в наших душах творилось, таких людей, какими мы были тогда, наверное, больше никогда не будет. Никогда! Таких наивных и таких искренних. С такой верой! Когда знамя получил наш командир полка и дал команду: «Полк, под знамя! На колени!», все мы почувствовали себя счастливыми. Стоим и плачем, у каждой слезы на глазах. Вы сейчас не поверите, у меня от этого потрясения весь мой организм напрягся, моя болезнь, а я заболела «куриной слепотой», это у меня от недоедания, от нервного переутомления случилось, так вот, моя куриная слепота прошла. Понимаете, я на другой день была здорова, я выздоровела, вот через такое потрясение всей души…»

«Мы же молоденькие совсем на фронт пошли. Девочки. Я за войну даже подросла. Мама дома померила… Я подросла на десять сантиметров…»

……………………………………

«Организовали курсы медсестер, и отец отвел нас с сестрой туда. Мне — пятнадцать лет, а сестре — четырнадцать. Он говорил: «Это все, что я могу отдать для победы. Моих девочек…» Другой мысли тогда не было. Через год я попала на фронт…»

……………………………………

«У нашей матери не было сыновей… А когда Сталинград был осажден, добровольно пошли на фронт. Все вместе. Вся семья: мама и пять дочерей, а отец к этому времени уже воевал…»

………………………………………..

«Меня мобилизовали, я была врач. Я уехала с чувством долга. А мой папа был счастлив, что дочь на фронте. Защищает Родину. Папа шел в военкомат рано утром. Он шел получать мой аттестат и шел рано утром специально, чтобы все в деревне видели, что дочь у него на фронте…»

……………………………………….

«Помню, отпустили меня в увольнение. Прежде чем пойти к тете, я зашла в магазин. До войны страшно любила конфеты. Говорю:

— Дайте мне конфет.

Продавщица смотрит на меня, как на сумасшедшую. Я не понимала: что такое — карточки, что такое — блокада? Все люди в очереди повернулись ко мне, а у меня винтовка больше, чем я. Когда нам их выдали, я посмотрела и думаю: «Когда я дорасту до этой винтовки?» И все вдруг стали просить, вся очередь:

— Дайте ей конфет. Вырежьте у нас талоны.

И мне дали».

«И у меня впервые в жизни случилось… Наше… Женское… Увидела я у себя кровь, как заору:

— Меня ранило…

В разведке с нами был фельдшер, уже пожилой мужчина. Он ко мне:

— Куда ранило?

— Не знаю куда… Но кровь…

Мне он, как отец, все рассказал… Я ходила в разведку после войны лет пятнадцать. Каждую ночь. И сны такие: то у меня автомат отказал, то нас окружили. Просыпаешься — зубы скрипят. Вспоминаешь — где ты? Там или здесь?»

…………………………………………..

«Уезжала я на фронт материалисткой. Атеисткой. Хорошей советской школьницей уехала, которую хорошо учили. А там… Там я стала молиться… Я всегда молилась перед боем, читала свои молитвы. Слова простые… Мои слова… Смысл один, чтобы я вернулась к маме и папе. Настоящих молитв я не знала, и не читала Библию. Никто не видел, как я молилась. Я — тайно. Украдкой молилась. Осторожно. Потому что… Мы были тогда другие, тогда жили другие люди. Вы — понимаете?»

«Формы на нас нельзя было напастись: всегда в крови. Мой первый раненый — старший лейтенант Белов, мой последний раненый — Сергей Петрович Трофимов, сержант минометного взвода. В семидесятом году он приезжал ко мне в гости, и дочерям я показала его раненую голову, на которой и сейчас большой шрам. Всего из-под огня я вынесла четыреста восемьдесят одного раненого. Кто-то из журналистов подсчитал: целый стрелковый батальон… Таскали на себе мужчин, в два-три раза тяжелее нас. А раненые они еще тяжелее. Его самого тащишь и его оружие, а на нем еще шинель, сапоги. Взвалишь на себя восемьдесят килограммов и тащишь. Сбросишь… Идешь за следующим, и опять семьдесят-восемьдесят килограммов… И так раз пять-шесть за одну атаку. А в тебе самой сорок восемь килограммов — балетный вес. Сейчас уже не верится…»

……………………………………

«Я потом стала командиром отделения. Все отделение из молодых мальчишек. Мы целый день на катере. Катер небольшой, там нет никаких гальюнов. Ребятам по необходимости можно через борт, и все. Ну, а как мне? Пару раз я до того дотерпелась, что прыгнула прямо за борт и плаваю. Они кричат: «Старшина за бортом!» Вытащат. Вот такая элементарная мелочь… Но какая это мелочь? Я потом лечилась…

………………………………………

«Вернулась с войны седая. Двадцать один год, а я вся беленькая. У меня тяжелое ранение было, контузия, я плохо слышала на одно ухо. Мама меня встретила словами: «Я верила, что ты придешь. Я за тебя молилась день и ночь». Брат на фронте погиб. Она плакала: «Одинаково теперь — рожай девочек или мальчиков».

«А я другое скажу… Самое страшное для меня на войне — носить мужские трусы. Вот это было страшно. И это мне как-то… Я не выражусь… Ну, во-первых, очень некрасиво… Ты на войне, собираешься умереть за Родину, а на тебе мужские трусы. В общем, ты выглядишь смешно. Нелепо. Мужские трусы тогда носили длинные. Широкие. Шили из сатина. Десять девочек в нашей землянке, и все они в мужских трусах. О, Боже мой! Зимой и летом. Четыре года… Перешли советскую границу… Добивали, как говорил на политзанятиях наш комиссар, зверя в его собственной берлоге. Возле первой польской деревни нас переодели, выдали новое обмундирование и… И! И! И! Привезли в первый раз женские трусы и бюстгальтеры. За всю войну в первый раз. Ха-а-а… Ну, понятно… Мы увидели нормальное женское белье… Почему не смеешься? Плачешь… Ну, почему?»

……………………………………..

«В восемнадцать лет на Курской Дуге меня наградили медалью «За боевые заслуги» и орденом Красной Звезды, в девятнадцать лет — орденом Отечественной войны второй степени. Когда прибывало новое пополнение, ребята были все молодые, конечно, они удивлялись. Им тоже по восемнадцать-девятнадцать лет, и они с насмешкой спрашивали: «А за что ты получила свои медали?» или «А была ли ты в бою?» Пристают с шуточками: «А пули пробивают броню танка?» Одного такого я потом перевязывала на поле боя, под обстрелом, я и фамилию его запомнила — Щеголеватых. У него была перебита нога. Я ему шину накладываю, а он у меня прощения просит: «Сестричка, прости, что я тебя тогда обидел…»

— Ты хоть пробовала?

— Не чего, а кого… Бабу!

— Не-е-ет…

…………………………………………

……………………………………………

«Замаскировались. Сидим. Ждем ночи, чтобы все-таки сделать попытку прорваться. И лейтенант Миша Т., комбат был ранен, и он выполнял обязанности комбата, лет ему было двадцать, стал вспоминать, как он любил танцевать, играть на гитаре. Потом спрашивает:

— Ты хоть пробовала?

— Чего? Что пробовала? — А есть хотелось страшно.

— Не чего, а кого… Бабу!

А до войны пирожные такие были. С таким названием.

— Не-е-ет…

— И я тоже еще не пробовал. Вот умрешь и не узнаешь, что такое любовь… Убьют нас ночью…

— Да пошел ты, дурак! — До меня дошло, о чем он.

Умирали за жизнь, еще не зная, что такое жизнь. Обо всем еще только в книгах читали. Я кино про любовь любила…»

…………………………………………

«Она заслонила от осколка мины любимого человека. Осколки летят — это какие-то доли секунды… Как она успела? Она спасла лейтенанта Петю Бойчевского, она его любила. И он остался жить. Через тридцать лет Петя Бойчевский приехал из Краснодара и нашел меня на нашей фронтовой встрече, и все это мне рассказал. Мы съездили с ним в Борисов и разыскали ту поляну, где Тоня погибла. Он взял землю с ее могилы… Нес и целовал… Было нас пять, конаковских девчонок… А одна я вернулась к маме…»

……………………………………………

«Был организован Отдельный отряд дымомаскировки, которым командовал бывший командир дивизиона торпедных катеров капитан-лейтенант Александр Богданов. Девушки, в основном, со средне-техническим образованием или после первых курсов института. Наша задача — уберечь корабли, прикрывать их дымом. Начнется обстрел, моряки ждут: «Скорей бы девчата дым повесили. С ним поспокойнее». Выезжали на машинах со специальной смесью, а все в это время прятались в бомбоубежище. Мы же, как говорится, вызывали огонь на себя. Немцы ведь били по этой дымовой завесе…»

«Нам сказали одеть все военное, а я метр пятьдесят. Влезла в брюки, и девочки меня наверху ими завязали».

…………………………………..

«Пока он слышит… До последнего момента говоришь ему, что нет-нет, разве можно умереть. Целуешь его, обнимаешь: что ты, что ты? Он уже мертвый, глаза в потолок, а я ему что-то еще шепчу… Успокаиваю… Фамилии вот стерлись, ушли из памяти, а лица остались… «

…………………………………

«У нас попала в плен медсестра… Через день, когда мы отбили ту деревню, везде валялись мертвые лошади, мотоциклы, бронетранспортеры. Нашли ее: глаза выколоты, грудь отрезана… Ее посадили на кол… Мороз, и она белая-белая, и волосы все седые. Ей было девятнадцать лет. В рюкзаке у нее мы нашли письма из дома и резиновую зеленую птичку. Детскую игрушку…»

……………………………….

«Под Севском немцы атаковали нас по семь-восемь раз в день. И я еще в этот день выносила раненых с их оружием. К последнему подползла, а у него рука совсем перебита. Болтается на кусочках… На жилах… В кровище весь… Ему нужно срочно отрезать руку, чтобы перевязать. Иначе никак. А у меня нет ни ножа, ни ножниц. Сумка телепалась-телепалась на боку, и они выпали. Что делать? И я зубами грызла эту мякоть. Перегрызла, забинтовала… Бинтую, а раненый: «Скорей, сестра. Я еще повоюю». В горячке…»

«Я всю войну боялась, чтобы ноги не покалечило. У меня красивые были ноги. Мужчине — что? Ему не так страшно, если даже ноги потеряет. Все равно — герой. Жених! А женщину покалечит, так это судьба ее решится. Женская судьба…»

…………………………………

«Мужчины разложат костер на остановке, трясут вшей, сушатся. А нам где? Побежим за какое-нибудь укрытие, там и раздеваемся. У меня был свитерочек вязаный, так вши сидели на каждом миллиметре, в каждой петельке. Посмотришь, затошнит. Вши бывают головные, платяные, лобковые… У меня были они все…»

………………………………….

«Под Макеевкой, в Донбассе, меня ранило, ранило в бедро. Влез вот такой осколочек, как камушек, сидит. Чувствую — кровь, я индивидуальный пакет сложила и туда. И дальше бегаю, перевязываю. Стыдно кому сказать, ранило девчонку, да куда — в ягодицу. В попу… В шестнадцать лет это стыдно кому-нибудь сказать. Неудобно признаться. Ну, и так я бегала, перевязывала, пока не потеряла сознание от потери крови. Полные сапоги натекло…»

«Приехал врач, сделали кардиограмму, и меня спрашивают:

— Вы когда перенесли инфаркт?

— Какой инфаркт?

— У вас все сердце в рубцах.

А эти рубцы, видно, с войны. Ты заходишь над целью, тебя всю трясет. Все тело покрывается дрожью, потому что внизу огонь: истребители стреляют, зенитки расстреливают… Летали мы в основном ночью. Какое-то время нас попробовали посылать на задания днем, но тут же отказались от этой затеи. Наши «По-2″ подстреливали из автомата… Делали до двенадцати вылетов за ночь. Я видела знаменитого летчика-аса Покрышкина, когда он прилетал из боевого полета. Это был крепкий мужчина, ему не двадцать лет и не двадцать три, как нам: пока самолет заправляли, техник успевал снять с него рубашку и выкрутить. С нее текло, как будто он под дождем побывал. Теперь можете легко себе представить, что творилось с нами. Прилетишь и не можешь даже из кабины выйти, нас вытаскивали. Не могли уже планшет нести, тянули по земле».

«Мы стремились… Мы не хотели, чтобы о нас говорили: «Ах, эти женщины!» И старались больше, чем мужчины, мы еще должны были доказать, что не хуже мужчин. А к нам долго было высокомерное, снисходительное отношение: «Навоюют эти бабы…»

Три раза раненая и три раза контуженная. На войне кто о чем мечтал: кто домой вернуться, кто дойти до Берлина, а я об одном загадывала — дожить бы до дня рождения, чтобы мне исполнилось восемнадцать лет. Почему-то мне страшно было умереть раньше, не дожить даже до восемнадцати. Ходила я в брюках, в пилотке, всегда оборванная, потому что всегда на коленках ползешь, да еще под тяжестью раненого. Не верилось, что когда-нибудь можно будет встать и идти по земле, а не ползти. Это мечта была! Приехал как-то командир дивизии, увидел меня и спрашивает: «А что это у вас за подросток? Что вы его держите? Его бы надо послать учиться».

«Мы были счастливы, когда доставали котелок воды вымыть голову. Если долго шли, искали мягкой травы. Рвали ее и ноги… Ну, понимаете, травой смывали… Мы же свои особенности имели, девчонки… Армия об этом не подумала… Ноги у нас зеленые были… Хорошо, если старшина был пожилой человек и все понимал, не забирал из вещмешка лишнее белье, а если молодой, обязательно выбросит лишнее. А какое оно лишнее для девчонок, которым надо бывает два раза в день переодеться. Мы отрывали рукава от нижних рубашек, а их ведь только две. Это только четыре рукава…»

«Идем… Человек двести девушек, а сзади человек двести мужчин. Жара стоит. Жаркое лето. Марш бросок — тридцать километров. Жара дикая… И после нас красные пятна на песке… Следы красные… Ну, дела эти… Наши… Как ты тут что спрячешь? Солдаты идут следом и делают вид, что ничего не замечают… Не смотрят под ноги… Брюки на нас засыхали, как из стекла становились. Резали. Там раны были, и все время слышался запах крови. Нам же ничего не выдавали… Мы сторожили: когда солдаты повесят на кустах свои рубашки. Пару штук стащим… Они потом уже догадывались, смеялись: «Старшина, дай нам другое белье. Девушки наше забрали». Ваты и бинтов для раненых не хватало… А не то, что… Женское белье, может быть, только через два года появилось. В мужских трусах ходили и майках… Ну, идем… В сапогах! Ноги тоже сжарились. Идем… К переправе, там ждут паромы. Добрались до переправы, и тут нас начали бомбить. Бомбежка страшнейшая, мужчины — кто куда прятаться. Нас зовут… А мы бомбежки не слышим, нам не до бомбежки, мы скорее в речку. К воде… Вода! Вода! И сидели там, пока не отмокли… Под осколками… Вот оно… Стыд был страшнее смерти. И несколько девчонок в воде погибло…»

«Наконец получили назначение. Привели меня к моему взводу… Солдаты смотрят: кто с насмешкой, кто со злом даже, а другой так передернет плечами — сразу все понятно. Когда командир батальона представил, что вот, мол, вам новый командир взвода, все сразу взвыли: «У-у-у-у…» Один даже сплюнул: «Тьфу!» А через год, когда мне вручали орден Красной Звезды, эти же ребята, кто остался в живых, меня на руках в мою землянку несли. Они мной гордились».

Ускоренным маршем вышли на задание. Погода была теплая, шли налегке. Когда стали проходить позиции артиллеристов-дальнобойщиков, вдруг один выскочил из траншеи и закричал: «Воздух! Рама!» Я подняла голову и ищу в небе «раму». Никакого самолета не обнаруживаю. Кругом тихо, ни звука. Где же та «рама»? Тут один из моих саперов попросил разрешения выйти из строя. Смотрю, он направляется к тому артиллеристу и отвешивает ему оплеуху. Не успела я что-нибудь сообразить, как артиллерист закричал: «Хлопцы, наших бьют!» Из траншеи повыскакивали другие артиллеристы и окружили нашего сапера. Мой взвод, не долго думая, побросал щупы, миноискатели, вещмешки и бросился к нему на выручку. Завязалась драка. Я не могла понять, что случилось? Почему взвод ввязался в драку? Каждая минута на счету, а тут такая заваруха. Даю команду: «Взвод, стать в строй!» Никто не обращает на меня внимания. Тогда я выхватила пистолет и выстрелила в воздух. Из блиндажа выскочили офицеры. Пока всех утихомирили, прошло значительное время. Подошел к моему взводу капитан и спросил: «Кто здесь старший?» Я доложила. У него округлились глаза, он даже растерялся. Затем спросил: «Что тут произошло?» Я не могла ответить, так как на самом деле не знала причины. Тогда вышел мой помкомвзвода и рассказал, как все было. Так я узнала, что такое «рама», какое это обидное было слово для женщины. Что-то типа шлюхи. Фронтовое ругательство…»

Про любовь спрашиваете? Я не боюсь сказать правду… Я была пэпэже, то, что расшифровывается «походно-полевая жена. Жена на войне. Вторая. Незаконная. Первый командир батальона… Я его не любила. Он хороший был человек, но я его не любила. А пошла к нему в землянку через несколько месяцев. Куда деваться? Одни мужчины вокруг, так лучше с одним жить, чем всех бояться. В бою не так страшно было, как после боя, особенно, когда отдых, на переформирование отойдем. Как стреляют, огонь, они зовут: «Сестричка! Сестренка!», а после боя каждый тебя стережет… Из землянки ночью не вылезешь… Говорили вам это другие девчонки или не признались? Постыдились, думаю… Промолчали. Гордые! А оно все было… Но об этом молчат… Не принято… Нет… Я, например, в батальоне была одна женщина, жила в общей землянке. Вместе с мужчинами. Отделили мне место, но какое оно отдельное, вся землянка шесть метров. Я просыпалась ночью от того, что махала руками, то одному дам по щекам, по рукам, то другому. Меня ранило, попала в госпиталь и там махала руками. Нянечка ночью разбудит: «Ты чего?» Кому расскажешь?»

…………………………………

«Мы его хоронили… Он лежал на плащ-палатке, его только-только убило. Немцы нас обстреливают. Надо хоронить быстро… Прямо сейчас… Нашли старые березы, выбрали ту, которая поодаль от старого дуба стояла. Самая большая. Возле нее… Я старалась запомнить, чтобы вернуться и найти потом это место. Тут деревня кончается, тут развилка… Но как запомнить? Как запомнить, если одна береза на наших глазах уже горит… Как? Стали прощаться… Мне говорят: «Ты — первая!» У меня сердце подскочило, я поняла… Что… Всем, оказывается, известно о моей любви. Все знают… Мысль ударила: может, и он знал? Вот… Он лежит… Сейчас его опустят в землю… Зароют. Накроют песком… Но я страшно обрадовалась этой мысли, что, может, он тоже знал. А вдруг и я ему нравилась? Как будто он живой и что-то мне сейчас ответит… Вспомнила, как на Новый год он подарил мне немецкую шоколадку. Я ее месяц не ела, в кармане носила. Сейчас до меня это не доходит, я всю жизнь вспоминаю… Этот момент… Бомбы летят… Он… Лежит на плащ-палатке… Этот момент… А я радуюсь… Стою и про себя улыбаюсь. Ненормальная. Я радуюсь, что он, может быть, знал о моей любви… Подошла и его поцеловала. Никогда до этого не целовала мужчину… Это был первый…»

«Как нас встретила Родина? Без рыданий не могу… Сорок лет прошло, а до сих пор щеки горят. Мужчины молчали, а женщины… Они кричали нам: «Знаем, чем вы там занимались! Завлекали молодыми п… наших мужиков. Фронтовые б… Сучки военные…» Оскорбляли по-всякому… Словарь русский богатый… Провожает меня парень с танцев, мне вдруг плохо-плохо, сердце затарахтит. Иду-иду и сяду в сугроб. «Что с тобой?» — «Да ничего. Натанцевалась». А это — мои два ранения… Это — война… А надо учиться быть нежной. Быть слабой и хрупкой, а ноги в сапогах разносились — сороковой размер. Непривычно, чтобы кто-то меня обнял. Привыкла сама отвечать за себя. Ласковых слов ждала, но их не понимала. Они мне, как детские. На фронте среди мужчин — крепкий русский мат. К нему привыкла. Подруга меня учила, она в библиотеке работала: «Читай стихи. Есенина читай».

«Ноги пропали… Ноги отрезали… Спасали меня там же, в лесу… Операция была в самых примитивных условиях. Положили на стол оперировать, и даже йода не было, простой пилой пилили ноги, обе ноги… Положили на стол, и нет йода. За шесть километров в другой партизанский отряд поехали за йодом, а я лежу на столе. Без наркоза. Без… Вместо наркоза — бутылка самогонки. Ничего не было, кроме обычной пилы… Столярной… У нас был хирург, он сам тоже без ног, он говорил обо мне, это другие врачи передали: «Я преклоняюсь перед ней. Я столько мужчин оперировал, но таких не видел. Не вскрикнет». Я держалась… Я привыкла быть на людях сильной…»

……………………………………..

Подбежав к машине, открыла дверку и стала докладывать:

— Товарищ генерал, по вашему приказанию…

Услышала:

— Отставить…

Вытянулась по стойке «смирно». Генерал даже не повернулся ко мне, а через стекло машины смотрит на дорогу. Нервничает и часто посматривает на часы. Я стою. Он обращается к своему ординарцу:

— Где же тот командир саперов?

Я снова попыталась доложить:

— Товарищ генерал…

Он наконец повернулся ко мне и с досадой:

— На черта ты мне нужна!

Я все поняла и чуть не расхохоталась. Тогда его ординарец первый догадался:

— Товарищ генерал, а может, она и есть командир саперов?

Генерал уставился на меня:

— Ты кто?

— Командир саперного взвода, товарищ генерал.

— Ты — командир взвода? — возмутился он.

— Так точно, товарищ генерал!

— Это твои саперы работают?

— Так точно, товарищ генерал!

— Заладила: генерал, генерал…

Вылез из машины, прошел несколько шагов вперед, затем вернулся ко мне. Постоял, смерил глазами. И к своему ординарцу:

«Муж был старшим машинистом, а я машинистом. Четыре года в теплушке ездили, и сын вместе с нами. Он у меня за всю войну даже кошку не видел. Когда поймал под Киевом кошку, наш состав страшно бомбили, налетело пять самолетов, а он обнял ее: «Кисанька милая, как я рад, что я тебя увидел. Я не вижу никого, ну, посиди со мной. Дай я тебя поцелую». Ребенок… У ребенка все должно быть детское… Он засыпал со словами: «Мамочка, у нас есть кошка. У нас теперь настоящий дом».

«Лежит на траве Аня Кабурова… Наша связистка. Она умирает — пуля попала в сердце. В это время над нами пролетает клин журавлей. Все подняли головы к небу, и она открыла глаза. Посмотрела: «Как жаль, девочки». Потом помолчала и улыбнулась нам: «Девочки, неужели я умру?» В это время бежит наш почтальон, наша Клава, она кричит: «Не умирай! Не умирай! Тебе письмо из дома…» Аня не закрывает глаза, она ждет… Наша Клава села возле нее, распечатала конверт. Письмо от мамы: «Дорогая моя, любимая доченька…» Возле меня стоит врач, он говорит: «Это — чудо. Чудо!! Она живет вопреки всем законам медицины…» Дочитали письмо… И только тогда Аня закрыла глаза…»

…………………………………

«Пробыла я у него один день, второй и решаю: «Иди в штаб и докладывай. Я с тобой здесь останусь». Он пошел к начальству, а я не дышу: ну, как скажут, чтобы в двадцать четыре часа ноги ее не было? Это же фронт, это понятно. И вдруг вижу — идет в землянку начальство: майор, полковник. Здороваются за руку все. Потом, конечно, сели мы в землянке, выпили, и каждый сказал свое слово, что жена нашла мужа в траншее, это же настоящая жена, документы есть. Это же такая женщина! Дайте посмотреть на такую женщину! Они такие слова говорили, они все плакали. Я тот вечер всю жизнь вспоминаю… Что у меня еще осталось? Зачислили санитаркой. Ходила с ним в разведку. Бьет миномет, вижу — упал. Думаю: убитый или раненый? Бегу туда, а миномет бьет, и командир кричит: «Куда ты прешь, чертова баба!!» Подползу — живой… Живой!»

«Два года назад гостил у меня наш начальник штаба Иван Михайлович Гринько. Он уже давно на пенсии. За этим же столом сидел. Я тоже пирогов напекла. Беседуют они с мужем, вспоминают… О девчонках наших заговорили… А я как зареву: «Почет, говорите, уважение. А девчонки-то почти все одинокие. Незамужние. Живут в коммуналках. Кто их пожалел? Защитил? Куда вы подевались все после войны? Предатели!!» Одним словом, праздничное настроение я им испортила… Начальник штаба вот на твоем месте сидел. «Ты мне покажи, — стучал кулаком по столу, — кто тебя обижал. Ты мне его только покажи!» Прощения просил: «Валя, я ничего тебе не могу сказать, кроме слез».

………………………………..

«Я до Берлина с армией дошла… Вернулась в свою деревню с двумя орденами Славы и медалями. Пожила три дня, а на четвертый мама поднимает меня с постели и говорит: «Доченька, я тебе собрала узелок. Уходи… Уходи… У тебя еще две младших сестры растут. Кто их замуж возьмет? Все знают, что ты четыре года была на фронте, с мужчинами… » Не трогайте мою душу. Напишите, как другие, о моих наградах…»

………………………………..

«Под Сталинградом… Тащу я двух раненых. Одного протащу — оставляю, потом — другого. И так тяну их по очереди, потому что очень тяжелые раненые, их нельзя оставлять, у обоих, как это проще объяснить, высоко отбиты ноги, они истекают кровью. Тут минута дорога, каждая минута. И вдруг, когда я подальше от боя отползла, меньше стало дыма, вдруг я обнаруживаю, что тащу одного нашего танкиста и одного немца… Я была в ужасе: там наши гибнут, а я немца спасаю. Я была в панике… Там, в дыму, не разобралась… Вижу: человек умирает, человек кричит… А-а-а… Они оба обгоревшие, черные. Одинаковые. А тут я разглядела: чужой медальон, чужие часы, все чужое. Эта форма проклятая. И что теперь? Тяну нашего раненого и думаю: «Возвращаться за немцем или нет?» Я понимала, что если я его оставлю, то он скоро умрет. От потери крови… И я поползла за ним. Я продолжала тащить их обоих… Это же Сталинград… Самые страшные бои. Самые-самые. Моя ты бриллиантовая… Не может быть одно сердце для ненависти, а второе — для любви. У человека оно одно».

«Кончилась война, они оказались страшно незащищенными. Вот моя жена. Она — умная женщина, и она к военным девушкам плохо относится. Считает, что они ехали на войну за женихами, что все крутили там романы. Хотя на самом деле, у нас же искренний разговор, это чаще всего были честные девчонки. Чистые. Но после войны… После грязи, после вшей, после смертей… Хотелось чего-то красивого. Яркого. Красивых женщин… У меня был друг, его на фронте любила одна прекрасная, как я сейчас понимаю, девушка. Медсестра. Но он на ней не женился, демобилизовался и нашел себе другую, посмазливее. И он несчастлив со своей женой. Теперь вспоминает ту, свою военную любовь, она ему была бы другом. А после фронта он жениться на ней не захотел, потому что четыре года видел ее только в стоптанных сапогах и мужском ватнике. Мы старались забыть войну. И девчонок своих тоже забыли…»

…………………………………..

«Моя подруга… Не буду называть ее фамилии, вдруг обидится… Военфельдшер… Трижды ранена. Кончилась война, поступила в медицинский институт. Никого из родных она не нашла, все погибли. Страшно бедствовала, мыла по ночам подъезды, чтобы прокормиться. Но никому не признавалась, что инвалид войны и имеет льготы, все документы порвала. Я спрашиваю: «Зачем ты порвала?» Она плачет: «А кто бы меня замуж взял?» — «Ну, что же, — говорю, — правильно сделала». Еще громче плачет: «Мне бы эти бумажки теперь пригодились. Болею тяжело». Представляете? Плачет.»

…………………………………….

«Мы поехали в Кинешму, это Ивановская область, к его родителям. Я ехала героиней, я никогда не думала, что так можно встретить фронтовую девушку. Мы же столько прошли, столько спасли матерям детей, женам мужей. И вдруг… Я узнала оскорбление, я услышала обидные слова. До этого же кроме как: «сестричка родная», «сестричка дорогая», ничего другого не слышала… Сели вечером пить чай, мать отвела сына на кухню и плачет: «На ком ты женился? На фронтовой… У тебя же две младшие сестры. Кто их теперь замуж возьмет?» И сейчас, когда об этом вспоминаю, плакать хочется. Представляете: привезла я пластиночку, очень любила ее. Там были такие слова: и тебе положено по праву в самых модных туфельках ходить… Это о фронтовой девушке. Я ее поставила, старшая сестра подошла и на моих глазах разбила, мол, у вас нет никаких прав. Они уничтожили все мои фронтовые фотографии… Хватило нам, фронтовым девчонкам. И после войны досталось, после войны у нас была еще одна война. Тоже страшная. Как-то мужчины оставили нас. Не прикрыли. На фронте по-другому было».

«Это потом чествовать нас стали, через тридцать лет… Приглашать на встречи… А первое время мы таились, даже награды не носили. Мужчины носили, а женщины нет. Мужчины — победители, герои, женихи, у них была война, а на нас смотрели совсем другими глазами. Совсем другими… У нас, скажу я вам, забрали победу… Победу с нами не разделили. И было обидно… Непонятно…»

…………………………………..

«Первая медаль «За отвагу»… Начался бой. Огонь шквальный. Солдаты залегли. Команда: «Вперед! За Родину!», а они лежат. Опять команда, опять лежат. Я сняла шапку, чтобы видели: девчонка поднялась… И они все встали, и мы пошли в бой…»

Многие советские женщины, служившие в Красной Армии, готовы были покончить с собой, чтобы не попасть в плен. Насилие, издевательства, мучительные казни – такая судьба ждала большую часть пленных медсестер, связисток, разведчиц. Лишь немногие оказывались в лагерях военнопленных, но и там их положение зачастую было даже хуже, чем у мужчин-красноармейцев.

Во время Великой Отечественной в рядах Красной Армии сражалось более 800 тысяч женщин. Немцы приравнивали советских медсестер, разведчиц, снайперов к партизанам и не считали их военнослужащими. Поэтому германское командование не распространяло на них даже те немногие международные правила обращения с военнопленными, которые действовали в отношении советских солдат-мужчин.

В материалах Нюрнбергского процесса сохранился приказ, действовавший на протяжении войны: расстреливать всех «комиссаров, которых можно узнать по советской звезде на рукаве и русских женщин в форме».

Расстрел чаще всего завершал череду издевательств: женщин избивали, жестоко насиловали, на их телах вырезали ругательства. Тела нередко раздевали и бросали, даже не задумываясь о погребении. В книге Арона Шнеера приведено свидетельство немецкого солдата Ганса Рудгофа, который в 1942 году увидел мертвых советских санитарок: «Их расстреляли и бросили на дорогу. Они лежали обнаженные».

Светлана Алексиевич в книге «У войны не женское лицо» цитирует воспоминания одной из женщин-военнослужащих. По ее словам, они всегда держали для себя два патрона, чтобы застрелиться, а не попасть в плен. Второй патрон – на случай осечки. Эта же участница войны вспоминала, что произошло с пленной девятнадцатилетней медсестрой. Когда ее нашли, у нее была отрезана грудь и выколоты глаза: «Ее посадили на кол... Мороз, и она белая-белая, и волосы все седые». В рюкзаке у погибшей девушки были письма из дома и детская игрушка.

Известный своей жестокостью обергруппенфюрер СС Фридрих Еккельн приравнивал женщин к комиссарам и евреям. Всех их, согласно его распоряжению, полагалось допрашивать с пристрастием и затем расстреливать.

Женщины-военнослужащие в лагерях

Тех женщин, кому удавалось избежать расстрела, отправляли в лагеря. Там их ожидало практически постоянное насилие. Особенно жестоки были полицаи и те военнопленные-мужчины, которые согласились работать на фашистов и перешли в лагерную охрану. Женщин часто давали им «в награду» за службу.

В лагерях зачастую не было элементарных бытовых условий. Заключенные концлагеря Равенсбрюк старались по возможности облегчить свое существование: голову мыли выдававшимся на завтрак эрзац-кофе, сами тайно вытачивали себе расчески.

Согласно нормам международного права, военнопленных нельзя было привлекать к работам на военных заводах. Но к женщинам это не применяли. В 1943 году попавшая в плен Елизавета Клемм попыталась от имени группы заключенных опротестовать решение немцев отправить советских женщин на завод. В ответ на это власти сначала избили всех, а потом согнали в тесное помещение, где нельзя было даже двинуться.

В Равенсбрюке женщины-военнопленные шили обмундирование для немецких войск, работали в лазарете. В апреле 1943 года там произошел и знаменитый «марш протеста»: лагерное начальство хотело наказать непокорных, которые ссылались на Женевскую Конвенцию и требовали обращения с ними как с военнослужащими, попавшими в плен. Женщины должны были маршировать по территории лагеря. И они маршировали. Но не обреченно, а чеканя шаг, как на параде, стройной колонной, с песней «Священная война». Эффект от наказания получился обратным: женщин хотели унизить, а вместо этого получили свидетельство непреклонности и силы духа.

В 1942 году под Харьковом в плен попала санитарка Елена Зайцева. Она была беременна, но скрыла это от немцев. Ее отобрали для работы на военном заводе в городе Нойсен. Рабочий день длился 12 часов, ночевали в цехе на деревянных нарах. Кормили пленных брюквой и картошкой. Трудилась Зайцева до родов, принять их помогли монахини из расположенного недалеко монастыря. Новорожденную отдали монахиням, а мать вернулась на работу. После окончания войны матери и дочери удалось воссоединиться. Но таких историй со счастливым концом немного.

Только в 1944 году вышел специальный циркуляр начальника полиции безопасности и СД об обращении с военнопленными-женщинами. Их, как и других советских пленных, надлежало подвергнуть полицейской проверке. Если выяснялось, что женщина «политически неблагонадежна», то статус военнопленной с нее снимался и ее передавали полиции безопасности. Всех остальных направляли в концлагеря. Фактически, это был первый документ, в котором женщин, служивших в советской армии, уравнивали с военнопленными-мужчинами.

«Неблагонадежных» после допросов отправляли на казнь. В 1944 году в концлагерь Штуттгоф доставили женщину-майора. Даже в крематории над ней продолжали издеваться, пока она не плюнула немцу в лицо. После этого ее живой затолкали в топку.

Бывали случаи, когда женщин отпускали из лагеря и переводили в статус гражданских рабочих. Но сложно сказать, каков был процент действительно отпущенных. Арон Шнеер замечает, что в карточках многих военнопленных-евреек запись «отпущена и направлена на биржу труда» на самом деле означала совсем иное. Их формально отпускали, но на самом деле переводили из шталагов в концлагеря, где и казнили.

После плена

Немалое количество советских женщин-военнопленных после лагерей не могло иметь детей. Нередко над ними ставили эксперименты, подвергали принудительной стерилизации.

Те, кто дожил до конца войны, оказывались под давлением со стороны своих же: нередко женщин упрекали в том, что они выжили в плену. От них ожидали, что они покончат с собой, но не сдадутся. При этом в расчет не принималось даже то, что у многих в момент пленения не было при себе никакого оружия.

В годы Великой Отечественной было распространено и такое явление как коллаборационизм.
Вопрос о том, и сегодня является предметом изучения для историков.