Пикет медиков: «Служебный найм — крепостное право! Крепостное право или государственная забота? Ленобласть вводит крепостное право для пациентов

Как было устроено рабство в России

В середине XIX века существовало три главных категории крестьянства - помещичьи, государственные и удельные. Первые составляли 47,3% численности крестьянства, вторые - 48,8%, третьи - 3,9%.

С одной стороны, государство собирало со всех крестьян подушную подать (в частности, поэтому они назывались податным сословием), а также накладывало на них натуральные повинности - рекрутскую, постойную, подводную, дорожную и другие.

Все они были наследственно прикреплены к своему сословию, месту жительства, общине и владельцу. Они не имели свободы передвижения: с 1719 года крестьянин не мог отлучиться от места житель­ства далее чем на 30 верст, не имея выданного администрацией паспорта.

С другой стороны, их юридическое положение заметно различалось.

В целом эта схема сработала: уже к 1877 году на выкуп перешли 78% крестьян, при этом в двух случаях из трех он состоялся по требованию помещиков. Крестьяне платили выкупные платежи вплоть до 1906 года, когда, столкнувшись с первой русской революцией, государство простило им и оставшиеся платежи, и накопившиеся по ним недоимки.

В учебниках истории к крестьянской реформе выдвигаются два типа претензий: земли крестьянам дали слишком мало и взяли за нее слишком дорого. Но исследования показывают, что эти претензии несостоятельны.

Чтобы довести размер выкупного надела до нормативного (установленного для каждой местности отдельно), государство практиковало «отрезки» и «прирезки». Критики реформы всегда напирали на эти «отрезки», которые у помещичьих крестьян составили 18%. Но если не учитывать «дарственников» (четверть высшего надела можно было получить бесплатно, и 640 тысяч человек этим воспользовались) отрезки равнялась уже 12-13%. Удельные крестьяне потеряли всего 1,7% земли, а государственные сохранили свои наделы полностью. В общем, главная масса крестьянства удержала за собой ту землю, которой она пользовалась в крепостное время. Помещичь­и крестьяне получили по 3,4 де­сятины, удельные - 4,9 десятины, государственные - 5,7 десятины на душу мужского пола (одна десятина - 1,09 гектара). Эти наделы безусловно обеспечивали прожиточный минимум.

Что касается дороговизны, то ответ на него зависит от того, как считать: цена выкупа действительно была выше рыночной в 1861 году, но к 1907 году земля подорожала всемеро, а с учетом инфляции - более чем вчетверо.

Помещики, в свою очередь, не без оснований считали, что с ними обошлись несправедливо. Во-первых, государство заставило продать их свою личную собственность, а во-вторых, при расплате за землю оно вычло долги, которые они наделали в казенных банках под залог имений и крепостных. В итоге помещики получили на руки лишь около трети выкупной суммы. Да и ту не деньгами, а ценными бумагами, которыми не все сумели разумно распорядиться.

Как крестьяне попали в новое крепостное право

Освобождая крестьянина, реформаторы искали механизм, который, с одной стороны, обеспечил бы крестьянину прожиточный минимум, а с другой гарантировал бы исполнение им своих обязательств перед казной и помещиками. Для решения этих задач большая часть власти помещика была передана крестьянским общинам, преобразованным в «сельские общества», куда входили крестьяне, жившие в одном селении и принадлежавшие одному помещику.

Община как форма общежития, как традиционная социальная организация существовала в России исстари. У отдельных категорий крестьян в разное время объем ее функций и прав был различен. К середине XIX века она выполняла разнообразные функции, в том числе, управленческого, производственного, податного и полицейского характера - однако под контролем помещиков.

власть помещика над крестьянином была не ликвидирована, а передана крестьянской общине

После 1861 года община в лице сельского схода получила огромный объем власти над своими членами. Она стала юридическим собственником земли и распределяла ее между дворами в соответствии с местными обычаями, а затем, сообразно разверстке земли, облагала дворы податями, не только государственными, но и земскими и мирскими. При этом община получила право устраивать переделы земли в соответствии с изменением числа членов, и это считалось гарантией от пролетаризации.

Чтобы гарантировать крестьянские платежи, был введен институт круговой поруки, который существовал у государственных крестьян. Соответственно, община не только могла налагать взыскание на движимое и недвижимое имущество должника, подвергать его телесному наказанию, отдавать его в принудительные работы, но даже отбирать у него надел. Все эти действия община осуществляла бесконтрольно. Отказаться от надела и выйти из общины было очень сложно.

Просвещенные дворяне, занимавшиеся искусствами и наукой – мы много знаем о них. Но что нам известно о людях, которые обеспечивали беззаботную жизнь аристократов. Крепостные крестьяне. Как они жили и что делали с ними владельцы? Давайте посмотрим.

Личная зависимость крестьянина от помещика – так можно охарактеризовать крепостное право. Фактически завуалированное рабство с некоторыми оговорками. Но и эти небольшие ограничения никто не исполнял. Элементы крепостного права существовали очень давно, но окончательно оно было оформлено Соборным уложением 1649 года. С того времени дворяне-землевладельцы получили почти неограниченную власть над крестьянами. В дальнейшем его положения лишь ужесточались, и полного расцвета власть помещиков над своими людьми достигла в конце XVII начале XIX века.

Землевладельцы могли делать со своими крестьянами практически все что угодно. Конечно, существовали некоторые формальные ограничения - например, запрет на убийство. Однако почти никогда такие случаи не разбирались, да и наказание было чисто формальным. Но к чему может привести безграничная власть над беззащитным человеком – это ведь сильное искушение.

Прославившиеся мучители

Самой известной стала Дарья Салтыкова. Ей просто не повезло, что о ее деяниях стало известно Императрице Екатерине Великой и та решила устроить показательный процесс. Преступления, вскрытые расследованием, ужасают. Салтыкова обливала людей кипятком, выставляла голыми на мороз, жгла раскаленными щипцами. Современники говорят о 75-140 убитых и замученных помещицей лично. Ее приговорили к пожизненному заключению, но вот что интересно – именно после этого процесса крестьянам официально запретили жаловаться на своих владельцев.

Пензенский помещик Николай Струйский остался безнаказанным, хотя его развлечения могут затмить даже Салтыкову. В подвале своего дома он собрал коллекцию разнообразных орудий пыток и испытывал их на своих крестьянах. Существовала также специальная территория, приспособленная под тир. Жертвы бегали там от стенки к стенке и крякали, а Струйский стрелял. На его счету более двухсот убитых.

Наказания, которые применяла к своим слугам княгиня Александра Козловская, отличались патологической жестокостью и извращенностью. Она раздевала людей догола и натравливала на них собак, заставляла девушек класть обнаженную грудь на мраморную столешницу и собственноручно секла эту нежную часть тела.

Даже читать о таком страшно и неприятно. Наверное, можно сказать, что это были единичные случаи и люди, творившие такое, просто психически больны, но ведь сама система крепостного права позволяла им удовлетворять свои нездоровые страсти и никакой защиты у подневольных не было. И возникает вопрос – а как относились к своим крестьянам обычные средние землевладельцы, не садисты по природе.

Обыденность

К 1861 году крепостных крестьян в России насчитывалось 23 миллиона, все население составляло немногим более 60 миллионов. То есть более трети жителей были абсолютно бесправными. Это не фигура речи, крепостные действительно не имели никаких гражданских прав и даже не считались подданными. За все отвечал их владелец. По сути, люди были имуществом. И относились к ним как имуществу. Крепостных продавали и меняли, не обращая внимания ни на семьи, ни на хозяйство. Главным была выгода владельца. Спокойно разлучали семейные пары, отбирали и продавали детей, да и создать семью можно было только с разрешения хозяина, и с тем на кого он укажет. Никого это не удивляло и мало кого возмущало. Использовали их тоже просто как вещи – для получения выгоды или удовлетворения потребностей.

Была широко распространена практика, что для получения первого сексуального опыта мальчику из дворянской семьи подбиралась крестьянская девушка. Ее согласия никто, конечно, не спрашивал. Многие дворяне собирали себе целые гаремы, иногда из очень молоденьких девочек.

Повсеместно использовались телесные наказания – секли розгами, пороли кнутом, били палками. Да, большинство дворян не делали это собственноручно, но отдавали приказы о наказаниях и считали, что выпороть это нормально. Крестьяне ведь их собственность, имущество, а значит можно делать с ними все что угодно – бить, продавать, женить или разводить и многое другое. Были и заботливые хозяева, но они пеклись о своих людях, как любой рачительный человек беспокоится о сохранности своего достояния, ничего более. Такова была реальность.

В заключение можно сказать, что абсолютная власть человека над человеком может привести и неоднократно приводила к страшным последствиям. Потому 1861 год один из самых значимых в истории России. В этом году было отменено крепостное право.

Хотя право выбора пациентом врача и зафиксировано в законе о медицинском страховании, на деле осуществление этого права сопряжено с огромными сложностями. Как объективного, так и субъективного характера.

Пациент должен сам выбирать, кто и где будет его лечить, - об этом заявил первый вице-премьер Дмитрий Медведев на заседании президиума по реализации нацпроектов. По мнению главного куратора национальных проектов, именно конкуренция между клиниками, которую обеспечит свободное хождение страховых полисов, позволит поднять качество нашего здравоохранения. Принцип "деньги за пациентом" должен перераспределить финансовые ресурсы между более и менее успешными лечебными учреждениями и более и менее квалифицированными врачами в рамках уже одной клиники.

Правда, как конкретно запустить этот новый механизм, который потребует серьезной (если не кардинальной) перестройки действующей системы обязательного медицинского страхования, еще предстоит детально продумать.

Вообще-то и право выбора врача пациентом, и свободное хождение полисов ОМС в России формально существуют - они зафиксированы законодательно. Другое дело, что "по жизни" воспользоваться этими правами удается крайне редко.

По словам президента Лиги защитников пациентов Александра Саверского, в 2006 году зафиксировано более 100 тысяч жалоб на отказы медиков оказать помощь пациентам, пусть даже и имевшим полисы ОМС, но "приписанным" к другим медучреждениям. О реальных случаях, когда недовольный пациент, придя к главному врачу, попросил заменить ему лечащего врача, вообще слышать не приходилось. Хотя, повторяю, законом о медицинском страховании такая возможность предусмотрена.

Идея "заставить" врача бороться за пациента, прежде всего заинтересовав его финансово, отнюдь не нова. Именно на этом принципе основывалась идея родовых сертификатов: каждая будущая мать, каждая роженица приносят консультациям, в которых они наблюдаются, и роддомам, в которых рожают, конкретные живые деньги. При этом в отношении родильных домов действительно, как признают в Рос-здравнадзоре, прослеживается тенденция увеличения пациенток в учреждениях с хорошей репутацией.

Препятствий, впрочем, тоже предостаточно.Так, только в крупных городах имеются несколько родильных домов, которые могут конкурировать друг с другом. А если говорить о женских консультациях, то здесь право выбора "упирается" в необходимость "шаговой доступности" - можно, конечно, хотеть наблюдаться у суперспециалиста, но если он принимает на другом конце города...

Вообще территориальный принцип оказания медицинской помощи - это серьезный барьер в организации конкурентной среды. "Конечно, с точки зрения пациента, очень хорошо, если он сам сможет выбрать, например, участкового врача, - комментирует профессор кафедры управления здравоохранения медицинской академии им. Сеченова Наталья Кравченко. - Но надо отдавать себе отчет и в том, какие сложности могут при этом возникнуть. От организационных - когда у одного специалиста может оказаться пациентов больше, чем он в состоянии принять, и до финансовых - большая нагрузка должна соответствующим образом оплачиваться. А организация помощи на дому? Ведь если отойти от принципа, когда за врачом закрепляется определенный участок, придется искать варианты, как работать по вызовам в этом случае".

Не надо сбрасывать со счетов и фактор субъективности оценок пациентов. Больные чаще обращают внимание на "сервис" работы врача - насколько он вежлив, внимателен. Оценить же собственно качество медпомощи - были ли проведены все необходимые исследования, правильно ли выбиралась тактика лечения - могут только люди с профессиональными знаниями, а не рядовые пациенты.

Именно поэтому, говорит Александр Саверский, необходимо выработать четкие нормативы и критерии для определения качества работы и каждого врача в отдельности, и медучреждения в целом. Если ввести такую обязательную оценку и, более того, сделать такую статистику открытой, население сможет получить объективную информацию, которая даст возможность объективного выбора.

Сейчас в минздравсоцразвития идет работа над проектом концепции развития российского здравоохранения. Цели ясны и сформулированы достаточно четко: нужно сделать так, чтобы и врач, и клиника в целом ориентировались на конечный результат, то есть выздоровление пациента. И зарабатывали, соответственно, исходя из этого конечного результата. Как добиться при этом, чтобы результат достигался с наименьшими затратами, еще предстоит придумать.

Одна из базовых черт российского менталитета, активно пропагандируемая Кремлем и вполне разделяемая большинством – это то, что человек, родившийся в России, навсегда остается «собственностью» этой страны.

В России конец лета и начало осени ознаменовались новым витком репрессий против украинцев или проукраински настроенных российских граждан. Так, 11 сентября Верховный суд Крыма приговорил к восьми годам лишения свободы заместителя председателя Меджлиса крымскотатарского народа Ахтема Чийгоза по обвинению в организации массовых беспорядков 26 февраля 2014 года. Ахтем Чийгоз вину не признал, и в своем последнем слове назвал свой приговор «приговором всему крымотатарскому народу ». Эти же слова повторили затем его адвокат Николай Полозов и другие крымскотатарские активисты.

Тем временем в конце августа на принудительную медицинскую экспертизу в Институт Сербского в Москве был доставлен другой заключенный, россиянин Денис Бахолдин. Его история весьма показательна. Активный участник протестных акций, в том числе пикетов против войны с Украиной, Бахолдин в конце 2014 года вынужден был уехать в Киев из-за начавшегося давления властей. Однако в марте 2017 года активист, по словам его адвоката, рискнул отправиться в Россию, чтобы навестить больных родителей. Он был задержан при пересечении границы, после чего сотрудники ФСБ принялись пытать и избивать его, надеясь выбить признания об участии в деятельности «Правого сектора». О том, что ее сын задержан и находится в СИЗО Брянска, мать Дениса узнала лишь несколько месяцев спустя. На данный момент арест Дениса продлен до 10 декабря. Как сообщает адвокат задержанного Светлана Сидоркина, в институте травля Бахолдина со стороны других пациентов (обвиняемых соответственно в краже и убийстве) продолжилась при полном попустительстве со стороны персонала.

Денис Бахолдин на антивоенных акция, 2014.

Еще одного российского активиста, председателя отделения партии «Яблоко» в Торопце Тверской области Владимира Егорова, некоторое время проживавшего в Украине, задержали в Беларуси и оттуда отправили в Россию, где на данный момент содержат под стражей по обвинению в «призывах к экстремизму».

На первый взгляд, эти категории дел имеют мало общего, и находятся в разной плоскости. Ахтем Чийгоз – это гражданин Украины, заместитель председателя Меджлиса, признанный крымскотатарский лидер. Основным мотивом его уголовного преследования и правозащитники, и сами крымские татары называют проведение акции устрашения в отношении всего народа.

Бахолдин и Егоров – россияне, рядовые протестные активисты, не являющиеся заметными лидерами оппозиционного движения. Их объединяет лишь то, что они выступали против политики российских властей, поддержали Украину (или просто обратились в ней за политубежищем), а затем оказались в зоне досягаемости ФСБ (в Беларуси или на российско-украинской границе). Уголовные дела в отношении них не афишировались публично, «в назидание другим», их имена известны немногим, а деятельность активистов за рубежом не наносила существенного вреда российским властям. В категорию «заложников» молодые люди тоже вряд ли попадают: являясь российскими, а не украинскими гражданами, они не могут быть обменяны на очередную партию «заблудившихся» ГРУшников.

Владимир Егоров

И все же в этой череде репрессий, на мой взгляд, прослеживается весьма определенная логика, притом та же самая, что и в деле Чийгоза, и в принципе в отношении Москвы к Крыму, Украине, да и всем остальным постсоветским странам. Это логика крепостного права. Помнится, в 2014 году разгорелся скандал по поводу статьи председателя Конституционного суда России Валерия Зорькина, в которой он оправдывал крепостничество и доказывал, что его отмена нанесла колоссальный вред обществу и в итоге привела к революции.

При всех издержках крепостничества именно оно было главной скрепой, удерживающей внутреннее единство нации - экс-глава Конституционного суда РФ Валерий Зорькин

Однако, исходя из всей политики России на протяжении 20-го и 21-го веков, можно сделать вывод, что «главный защитник Конституции» переживает абсолютно зря: крепостное право в России сохранилось практически неповрежденным если не на бумаге, то уж точно в головах чиновников, силовиков и широких масс народа. Одна из базовых черт российского менталитета, активно пропагандируемая Кремлем и вполне разделяемая большинством – это то, что человек, родившийся в России, навсегда остается «собственностью» этой страны . Он уже не может выбрать для себя другую родину, другую страну или просто занять другую сторону, он не имеет право поддерживать тех, кого Россия в очередной раз объявила врагами, и вообще не имеет права выбора идентичности и самоопределения.

Никакие юридические факторы не способны поколебать этой фанатичной уверенности Кремля. Любой человек, родившийся в России или хоть как-то с ней связанный, до конца обязан хранить верность «барской вотчине». Тот факт, что у него уже может быть другое гражданство, что он сознательно и абсолютно законно приносил присягу на верность другому государству, что он может не быть русским по национальности, что человек может уже долгие годы жить и работать на благо своей новой родины, ничего не меняют. Отношение к такому человеку будет только одно – как к беглому крепостному, украденной собственности, которую необходимо строжайше наказать за сам факт побега.

Лучше всего эту логику сформулировал одиозный российский пропагандист Владимир Соловьев в своем скандальном выступлении в июне этого года, назвав участников протестных акций в Москве «двумя процентами дерьма».

«Ты мерзкий, вонючий, гадский клоп. Ты думаешь, что ты власть не любишь? Нет, ты Россию ненавидишь. Только тебе не повезло. Ты родился в России. И что бы ты ни делал, ты останешься россиянином. Даже если сбежишь заграницу, ты никуда не денешься. Потому что настоящим россиянином ты не стал, а ущербненьким на всю свою жизнь остался». - Владимир Соловьев в эфире одному из радиослушателей

Здесь Соловьев с поразительной искренностью выводит главные постулаты российского отношения к собственным гражданам. Во-первых, он признает, что родиться в России – это, цитируя дословно, невезение. Во-вторых, настаивает, что такое рождение – это своего рода клеймо, избавиться от которого невозможно, «что бы ты ни делал», включая отъезд за границу. Беглому крепостному отказывается в самой возможности стать полноценным гражданином другого государства. По логике Кремля, он не способен стать американцем или, допустим, немцем, а лишь остается «ущербным россиянином».

Владимир Соловьев

Именно этой логикой объясняется «вылавливание» российскими силовиками своих граждан, «посмевших» поддержать Украину и предпочитающих ее России. Даже если в отслеживании и похищениях обычных оппозиционных активистов для Кремля нет никакой прямой выгоды, они уже не могут выйти из собственной логики отношения к людям, нарушившим крепостное право. Сюда же можно отнести примеры и оппозиционного политика Леонида Развозжаева, и бывшего сотрудника ФСБ Ильи Богданова, которого российские спецслужбы тоже похитили и пытались вывезти на родину – к счастью, безуспешно. Тех же, кого Кремлю и его спецслужбам оказывается не под силу вернуть, попросту устраняют. Самыми яркими примерами здесь являются журналист Павел Шеремет и бывший депутат Госдумы Денис Вороненков.

В этой же области лежат абсурдные обвинения в госизмене против домохозяек и продавщиц лишь за отправленные иностранцам невинные смс или телефонные звонки. Общение с иностранцами без разрешения барина и тем более – в ущерб барину – это тоже нарушение крепостного права. Доводы об обычной человеческой дружбе с гражданами других стран в расчет не принимаются, поскольку, как мы знаем, крепостные не имеют права выбирать себе друзей, не угодных барину.

Вспомним и другой пример отрицания права человека на собственный выбор – своеобразную «русификацию мертвых », то есть привычку россиян записывать в ряды своих великих деятелей культуры науки, культуры и т.д., тех, кого сама же Россия (СССР) выдавили в эмиграцию. Эти люди были приняты другими странами, где им были созданы все условия для работы и творчества, получили гражданство этих стран, и стали великими деятели культуры или науки другого государства. Более того, многие из них сами ощущали себя американцами, французами, англичанами, немцами и т.д., и наверняка не хотели бы, чтобы их достижения приписывали отвергнувшей их самих стране. Однако, как уже говорилось, ни юридические формальности, ни собственная воля человека не имеет никакого значения для российского крепостничества.

Выражением этой же абсурдной логики стало решение Верховного Суда России, «прекратившего» в марте 2015 года деятельность информационного агентства «Новый Регион» по иску Роскомнадзора. Слово «прекратившего» здесь не случайно взято в кавычки, поскольку агентство продолжало спокойно работать вплоть до гибели его основателя Александра Щетинина в августе 2016 года. Дело в том, что на момент подачи иска Роскомнадзором, и уж тем более рассмотрения дела в Верховном Суде, «Новый Регион» уже давно официально являлся украинским СМИ, и потому решения российского суда распространялись на его работу не больше, чем магия вуду. Однако даже для высшей судебной инстанции России этот бесспорный юридический факт не имел никакого значения. Им было достаточно лишь того, что «Новый Регион» когда-то был российским СМИ, изначально созданным в России, а значит, в их сознании, продолжал оставаться им навсегда, даже вопреки существующей реальности.

Такой же, как высшие суды, уровень «правосознания» демонстрируют и российские чиновники. Так, после закрытия Генконсульства России в Сан-Франциско и пары торговых представительств, сопровождавшихся последующими осмотрами помещений американской стороной, «голос» российского МИДа Мария Захарова угрожала американским диппредставительствам проведением аналогичных «инспекций». Таким образом, она продемонстрировала неспособность видеть разницу между действующим консульским учреждением и зданием, которое уже несколько дней не является таковым, поскольку в ее логике то, что когда-либо было названо территорией России, должно оставаться ею вечно.

Порождением этого же извращенного мышления является политика «собирания русских земель» вообще и репрессии в отношении крымских татар в частности, поскольку аннексированный Россией Крым в сознании Москвы стал точно такой же землей с крепостными , которые обязаны были принять власть нового барина и оформить соответствующее подданство, то есть российское гражданство. Те же, кто отказался это сделать (в первую очередь, представители коренного народа Крыма), тоже нарушили крепостной закон, поскольку права не признать нового хозяина земли у крепостных нет.

Крепостное право реализуется в России и по отношению к отдельным гражданам, и к целым регионам и народам, которым упорно отказывают в возможности самоопределения. То же отношение проявилось в случае с Украиной и другими постсоветскими республиками, когда сам факт выбора европейского пути развития был воспринят, как предательство, не только российскими властями, но и подавляющим большинством народа. Если спросить среднестатистического россиянина, он скажет, что украинцы «должны были нас поддержать», но «предали и переметнулись к врагам». Это убежденное долженствование – тоже показатель отношение к другим народам, как к крепостным. Свободный человек (страна), совершая свободный выбор, не может никого предать по определению, но крепостной обречен на предательство уже самим своим желанием уйти от хозяина.

Самым порочным в этом стиле мышления, как уже говорилось, является то, что он разделяется не только высшей властью России (включая, в первую очередь, президента), а и большинством народа. Жажда российскими диаспорами в других странах «русского мира» – это, если хотите, тоже проявление «Стокгольмского синдрома крепостничества », желания возвращения под власть барина. Жаль только, что желающие добровольного закабаления сторонники «русского мира» не понимают одной простой вещи – попав «на радар» своему «барину», они, исходя из кремлевской логики, уже никогда не смогут вырваться от него.

Любые «разочарования», желания вернуться к прежнему статусу, разорвать отношения с Россией (будь это добровольно принятое гражданство, простое нахождение на захваченной территории или всего лишь бизнес-связи) будет рассматриваться Кремлем только в одном ключе – как попытка крепостными совершить побег, со всеми вытекающими из этого последствиями. Из кабалы «русского мира», как из сатанистского культа, по логике его адептов, нет возможности уйти ни живым, ни даже мертвым. По крайней мере, до тех пор, пока сама «империя» не рухнет, встретив, наконец, достойный отпор своей агрессии.