Женщины на зоне. Порядки в колониях. «Откуда берутся дети?"

Женщина в тюрьме: тюремные свидания, тюремный секс, дети, рожденные за решеткой...

В колонию на встречу с женой

Сергей готовится к встрече в колонии с женой Галиной. Он уже закупил все, что нужно для 30-килограммовой передачи. Осталось приобрести каких-нибудь сладостей на время трехдневного свидания - ягод, фруктов, мороженого.

На встречи в колонию Сергей ездит уже третий год. Еще через три года закончится и срок наказания.Приговор, который получила Галина, - девять лет лишения свободы. Столько же получил и ее первый муж, с которым они проходили по одному делу. На сегодня Галина отсидела шесть лет. Первый ее брак дал трещину еще до ареста. Через пару лет, когда супругов уже распределили по разным зонам, стало ясно, что им даже и писать друг другу не о чем.

Сергей - второй Галинин муж. Умудрились как-то познакомиться на этапе. Молодой мужчина получил тогда два года лишения свободы. Начали переписываться. Если письма идут из зоны в зону, это всегда проблематично. Но наладили связь через волю. После отсидки Сергей приехал к Галине на короткое свидание. Вскоре расписались. Муж старается всячески поддерживать жену, как морально, так и материально. «Когда наши близкие за решеткой чувствуют, что они нужны на свободе, то и время в неволе летит намного быстрее», - говорит он. В свою очередь, Галина почти в каждом письме к мужу пишет, какая она счастливая, ведь, наконец, поняла, что значит жить.

Для тех, кто далек от тюремных реалий, эта короткая история - якобы из сериала «Санта-Барбара». Однако каждый, кто сидел, скажет вам, что в тюрьмах случается и не такое. Хотя и редко.

На свидания с осужденными женщинами приезжают, как правило, их матери, реже - отцы. Более редко - супруги, тем более с детьми.

«Зачем им свидания, зачем?"«Если супруги чаще всего ждут мужей, то мужчины - намного менее терпеливы, - искренне говорит Сергей. - Чем дольше срок, тем значительно меньше шансов сохранить отношения». Он объясняет это тем, что мужчины долго без секса не могут, а потому, когда жена сидит за решеткой, чаще всего они заводят себе новых спутниц жизни.

Сергей убежден, что длительные тюремные свидания должны быть все же гораздо чаще, чем раз в полгода. Также он считает, что право на длительное свидание с близкими людьми должны иметь и так называемые холостяки.

Правозащитники ссылаются на опыт шведской пенитенциарной системы, где заключенные, независимо от того, в браке они или нет, могут каждую неделю встречаться в тюрьме со своими близкими.«Если говорить про наши длительные свидания до трех суток (один-два-три раза в год), - это абсолютно недостаточно. Здесь же возможность еженедельно встречаться со своими семьями. Прямо говоря, есть возможность какой-то физиологической разрядки, что тоже важно. Человек таким образом постоянно ощущает связь со своими родными. К тому же родственники не должны думать, как и за что собрать очередную посылку для сидельца. Здесь, в Швеции, где заключенные обеспечены буквально всем, такой проблемы просто нет».

Подобное ограничение свиданий, а также вынужденный отказ от секса в фертильном возрасте ведет к нарушениям гормонального цикла, сказывается на психическом состоянии, создает в тюрьмах атмосферу значительного сексуального напряжения.

Лесбийской любовью охвачено больше половины сидящих женщин

Согласно исследованиям психологов Московского научно-исследовательского центра психического здоровья, проводимым в учреждениях российской тюремной системы, женщина в тюрьме по причине отсутствия необходимых тактильных контактов с близкими и эмоциональных связей «ломается» еще гораздо быстрее, чем мужчина. Психика у женщин не выдерживает уже после 2-х лет принудительного отрыва от дома, родных, семьи, у мужчины же это происходит после 3-5-ти лет. Нередко в таких условиях вместо настоящего чувства женщина, нуждающаяся в нем, начинает искать некий суррогат чувства.

Как утверждают исследователи, вынужденной лесбийской любовью в России охвачено больше половины женщин в тюрьме.Подобная картина характерна для большинства женских исправительных учреждений, объясняет бывшая осужденная Мария, которая два года отсидела в колонии.

Мария: «Многие имеют такого рода связи. Особенно среди тех, кто повторно долго сидит. Те, кто имеет короткие сроки, могут только слегка попробовать подобную любовь. Некоторые обходятся и вообще без секса. Однако среди сидящих долгие сроки такие связи имеют больше половины. Все подобные отношения возникают абсолютно добровольно. Никого никто не насилует».

Как рассказывает Мария, в женских тюрьмах распространены 2 вида подобного партнерства.

Мария: «1 - это так называемые "половинки", они себя идентифицируют как женщины и, выглядят соответственно по-женски. 2-й вид связи - когда женщины выполняют уже мужскую и женскую роль. Первые из них похожи очень на мужчин. Я когда первый раз увидела подобную женщину в СИЗО, подумала, что ошибочно в камеру посадили какого-то парня.

Таких женщин называют "коблы" либо "ковырялки". Лица у них в шрамах, волосы короткие, грубый голос. Не знаю, как получается так, что женщина изменяется полностью. "Коблы" оказывают знаки внимания некой девушке. У них это как на самом деле настоящая семейная пара. Так называемый мужчина будет оберегать свою любовницу, ревновать ее. Причем сцены ревности происходят конкретные, нередки драки-споры. После освобождения из тюрьмы "коблы" иногда делали все, чтоб обратно вернуться. Ведь там осталась так называемая жена. Настолько сильная любовь была. Если обе женщины на свободе, то очень часто они продолжают и на воле жить вместе. Иногда пара воспитывает ребенка одной из них совместно. Бывает, что даже рожденного в тюрьме».

«Откуда берутся дети?"

По словам Марии, характерные для общества демографические проблемы ничуть не коснулись женских зон. Зечки рожают совсем нередко.

Но откуда в колонии берутся дети, от кого? Как говорит Мария, женщины беременеют еще на свободе, как раз перед СИЗО. Некоторые становятся беременными еще в колонии после длительных свиданий с супругами. Бывают и другие варианты.

Мария: «Сексуальные связи с мужчинами также у нас на зоне случались. Например, с вольнонаемными рабочими. Когда шла где-то стройка. Но, правда, подобные случаи чаще пресекались. В результате тех рабочих увольняли, женщины получали различные штрафные взыскания. Самый последний момент: когда при мне строилась поликлиника, то девушкам запрещалось даже близко подходить к тем рабочим, надевать короткие юбки и таким образом провоцировать мужчин. Насколько знаю от самих девушек, пытаются вступить в контакт на фабрике с так называемыми "химиками". Пытаются организовать звонок, чтобы встретиться в каких-то подсобных помещениях. Но в последнее время на фабрику набрали очень молодых и напуганных, которые от этих девушек буквально бегут. Раньше, как мне рассказывали зечки со стажем, в отдельной камере можно было встретиться с мужчиной-узником 50 "у.е.". Сейчас это практически невозможно - все под видеонаблюдением».

Вспоминая кормящих женщин в тюрьме, Мария говорит, что далеко не каждой из них знакомы материнские чувства. Девушка считает, что большая часть этих осужденных рожает ребенка по конъюнктурным причинам, ради различных привилегий. Это прогулки без ограничений на свежем воздухе, улучшенное питание - молочные продукты, больше свежей фруктов, овощей. Плюс регулярное медицинское обслуживание. Такое, правда, можно сказать о зоне. В СИЗО же беременным гораздо труднее - они живут, как все остальные.

Мария: «Кроме того, некоторые такие женщины, как матери младенцев, могут даже рассчитывать получить условно-досрочное. Они получают при освобождении определенную материальную помощь - деньги, игрушки, вещи. Сами же, когда из тюрьмы выходят, нередко просто берут и бросают своих детей... Чаще на вокзалах. Такое случается в первые часы после освобождения».

Как отмечают в своих исследованиях российские эксперты-психологи, очень редкие истории тюремного материнства имеют счастливый конец. Сама система в бывших советских республиках построена так, что для человека, который освободился из тюрьмы, нет никаких условий, чтобы найти себе хоть какое-либо место в жизни. Поэтому обычно бывшие осужденные женщины, у которых развиты материнские чувства и которые никому не собираются отдавать своего рожденного в тюрьме ребенка, с ностальгией вспоминают на свободе то время, проведенное вместе с малышом в колонии. Пусть это была несвобода, но в их маленькой семье было все необходимое для существования.Существуют в условиях российской пенитенциарной системы также дома для детей осужденных матерей. Рассчитаны они на малышей от нуля до трех лет. Насколько целесообразно удерживать детей с самого их рождения в тюремном «доме малютки», не лучше ли это делать в таком же учреждении на свободе, пока не выйдет из тюрьмы мать?

Знакомый журналист, побывавший в женской колонии несколько лет назад на Дне открытых дверей, отметил, что тюремный дом напоминает частный детский сад. Стены комнат разрисованы сказочными персонажами, в комнатах - деревянные детские кроватки. Есть музыкальный зал и помещения для игр, детский дворик с беседками, клумбы с цветами, площадка с качелями. Все проблемные дети, которые унаследовали от матери те или иные болезни, а таких большинство, - под пристальным вниманием невролога, педиатра, медсестры, воспитателей. Их состояние здоровья потихоньку восстанавливается.Тогда журналисту удалось пообщаться и с некоторыми мамами. Одна из них, осужденная Алла, в разговоре с коллегой очень переживала, как ей больно видеть своего ребенка за «колючкой». Алла забеременела в колонии во время свидания с мужем. Сначала тот очень ободрял ее, писал, приезжал. А потом исчез. Говорят, у него появилась новая пассия. Ни дня, говорила Алла, ее не покидали мысли, что жизнь дочери начинается с зоны.

Женщина, однако, была уверена, что все же поставит дочь на ноги, даст ей и воспитание, и образование. Она надеялась, что такого опыта у нее в жизни больше не будет. Однако и скрывать его от дочери, говорила, она не станет.

Интересно, как сложилась судьба этой мамы и ее дочери? И вместе ли они теперь?

Мария: «Разумеется, бывает по-разному. Есть случаи, когда женщины в колонии дрожат над своими детьми, а потом выходят и могут пропить все детские вещи. Ведь если мать с ребенком освобождают из колонии, то обеспечивают ребенка и коляской, и одеждой, и питанием на первые недели. Бывают такие матери, которые сразу пропивают это. Однако в основном, подчеркиваю это слово, матери очень любят своих детей. Ребенок очень стимулирует на то, чтобы стать ответственной за его судьбу, ведь другого хорошего, как этот малыш, у них нет».

Однако вернемся к исследованиям психологов Центра психического здоровья. По их выводам, после двух-трех лет заключения у многих женщин, в том числе и у женщин-матерей, в сознании происходят определенные метаморфозы. Вопреки здравому смыслу и врожденной жажде свободы, ощущение наказания исчезает, блекнет - и уже им кажется тюрьма домом, единственно приемлемым для их существования, из которого им страшно да и нет нужды выходить в этот мир, где никто тебя не ждет. Кто-то, осознавая это, примиряется и начинает внедряться в эту привычную уродливую среду, приспосабливается, лукавит, а кто-то впадает в безразличие, отчаяние, тоску, злость на все и всех...

Далее вас ждет рассказ одного парня, нашего соотечественника, который провел два года в американской тюрьме по обвинению в киберпреступлении. В своем рассказе он поведал о том, какие правила действуют в исправительных учреждениях, как относятся друг к другу заключенные, что они едят, какую музыку слушают и за что отбывают свои сроки.

Я работал в IT-компании. Одним из ее проектов было распространение программы, которая меняет настройки DNS у компьютера. DNS - это то, что превращает адрес сайта в IP-адрес, который нужен для «разговора» компов. Короче, компания подставляла туда адреса своих DNS-серверов и гнала трафик. На самом деле, пользователь сам ставил себе эту программу и нажимал «Принять лицензионное соглашение». Но американцы посчитали, что это незаконно. Это главное, что я потом выучил в тюрьме: в Америке почти все незаконно. Против моих боссов потом еще завели еще дело об отмывании денег. Которое они, кстати, выиграли.
Проснулся однажды утром - и тут ко мне стучат. Заходят полицейские и фэбээровцы. Обыскивали, три с половиной часа что-то мутили. Спросили:
- А компьютер зашифрован?
- Разумеется, - сказал я, как член пиратской партии со стажем.
Ну и забрали его, хотя я на домашнем компьютере вообще ничего по работе не делал. До сих пор мой компьютер и два смартфона валяются в ФБР. Собирались вернуть, после того, как я освободился, но как-то не срослось.
Меня посадили на самолет и экстрадировали. Я же не террорист, для которых прайват джеты арендуют, поэтому просто летел обычным рейсом. Со мной были «маршалы», которые как раз занимаются транспортировкой и поимкой сбежавших преступников и тому подобное. Они как раз возят заключенных из тюрьмы в суд. Привезли в тюрьму, далее происходит arraignment. Это когда тебе зачитывают твои обвинения, ты говоришь «виновен / не виновен» и тебе выбирается мера пресечения до суда. Презумпция невиновности же. Все как в фильмах и конституции. Я реально приехал в Америку и удивился - тут все как в фильмах. Вопрос о залоге мой адвокат даже не поднимала. Теоретически можно, но практически нереально. Без дома в Америке, без семьи да еще и обвиняемого в нелегальном заработке миллионов долларов. Куда пойти, даже если отпустят? Ну и откуда у меня несколько сотен тысяч долларов?
Я сидел в федеральной тюрьме. Это тюрьмы, куда помещают людей, обвиненных в федеральных преступлениях. По сути, это все те же обычные преступления, но обычно мелкий уровень отдается на откуп правоохранительным органам отдельных штатов, например, уличные грабежи, кражи, бытовые убийства. Под федеральную юрисдикцию попадают обычно преступления уровнем позначительнее. Не отдельные спалившиеся на продаже унции кокаина уличные барыги, а уже целые организации, двигавшие кокс тоннами; не какие-нибудь отдельные убийства, а преступные группировки, на счету которых могут быть десятки убийств, букмекерство и прочее. Как клан Сопрано, например.
При этом почти все федеральные дела стряпаются под одну копирку. Они берут какого-то им известного преступника, слушают его телефон, находят еще 30 барыг, которые с ним тусуются - и сажают их в тюрьму одновременно и называют бандой. Пригрозят кому-то, на кого у них железные улики, пожизненным или еще как, а он сдаст всех, чтобы срок себе скостить.
Схема тюрьмы такая: есть юниты, в них три крыла, в каждом крыле по 16 камер. Камера на двух человек. В сумме в юните получается человек сто. Каждый день кого-то уводят, кого-то приводят, но в массе из всех состав меняется незаметно. Камера небольшая: двухместная шконка, туалет, раковина, маленький стол и два пластиковых стула. В 6.30 открывают камеры - ты можешь ходить по юниту. В 9 вечера закрывают.


В юните есть компьютеры для того, чтобы писать имейлы родственникам. Есть телефоны, есть спортивный зал. Офисы для тюремных рабочих. На стенках висят пять телевизоров. Два принадлежат неграм, два - латиносам, один (который в спортзале) не принадлежит никому. Кто его смотрит, тому не мешают. Вообще, самые главные проблемы в тюрьме, то, из-за чего ты можешь попасть в неприятности - это телевизор и азартные игры). Ты можешь проиграть в покер кучу денег и не отдать - за это могут избить или порезать и все равно ты будешь должен. А можешь переключить программу в телевизоре - и это уже очень серьезно. Из-за этого периодически случались махачи. Телевизор в тюрьме – это святое.
Из ста человек в юните у нас было около десяти белых. Остальные - либо негры, либо латиносы. Негров меньше. А латиносы - ну совершенно хардкорные преступники. Белые, в основном, как и я, были экстрадированы. «Белые» - это образно выражаясь, обычно там албанцы, турки и так далее. Иногда заносили брокеров с Уолл-Стрит, но ненадолго. Уолл-Стрит, кстати, находился в двух кварталах от тюрьмы. Было некоторое количество всяких террористов в этой тюрьме, на общий режим их не приводили: они сидели в одиночных камерах, из которых нельзя выйти. Афганцы, иракцы, пакистанцы - арабов, кстати, среди них вообще не было. Причем это серьезные террористы, которые с Бен Ладеном вместе сидели и решали, как Америку забомбить. Они на час в день могли выйти из камеры и сходить на прогулку в комнату, в которой не было окна. В общей популяции были тоже типа террористы, но они сидели за надутые дела, созданные на волне 9/11.
Еда плохая. Кормят в основном мексиканской кухней - рис, бобы и кукуруза. Много чили. Каждую среду дают гамбургер, каждый четверг - жареную ножку курицы. Причем ножку потом можно продать за четыре доллара, это очень много. Рыбный день у них не четверг, а пятница: тогда нам давали рыбную котлету в сухарях с вареным горошком. Каждую неделю ты можешь покупать в магазине еду, одежду, мыло, пасту, дезодоранты. Мы там в основном брали консервы из скумбрии - это была основная еда в тюрьме. В одной пачке - 18 грамм протеина. Тебе приносят рис этот, бобы, ты пару скубрий туда докинешь - и все, можно есть.
Негры в основном сидят за наркоторговлю. Они как в сериалах - огромные накачанные мужики. Как только они попадают в тюрьму, сразу же становятся на спорт. Приезжает, допустим, худой маленький негр метр пятьдесят ростом. Три недели сидит в тюрьме, выходит - а у него уже бицуха, грудяха. У них это просто очень быстро прет.


Но у них все-таки low level в том, что касается наркотиков. Там были мексиканцы, которые торговали контейнерами героина - серьезные картельные ребята. А негры - по унциям, по граммам. С латиносами, кстати, намного проще найти общий язык - их менталитет гораздо ближе к русскому. С ними я очень много общался: попадались умные, книжки читали, с ним было, о чем поговорить.
Я был удивительный белый, потому что я немного рэп слушал. Говорю:
- Я Wu-Tang знаю.
- Бля, ты наш? С Бруклина, что ли, русский?
Все негры, с которыми я сидел, были из Южного Бронкса. Но и из Гарлема очень много было. Они слушают в основном то, что крутят по каналу BET. Там в 6 часов вечера идет такая передача «105 & Park» – там премьеры новых клипов, интервью рэперов и все такое. Но есть еще Hot 97 - самое главное радио, про него даже реалити-шоу сделали на VH1. А по радио играет трэп, ребята из Атланты. Но все дело происходит в Нью-Йорке, поэтому периодически включают каких-то местных чуваков.
Самое главное, что я заметил - негры совсем не слушают андеграунд. Им он не нужен. Я реально в тюрьме не встретил ни одного негра, который бы знал, кто такой MF Doom. Drake, Future, ScHoolboy Q, Jeezy - вот это да. Короче, реальные темы, без всякой фигни.
В тюрьме можно купить радиоприемник, ну и все покупают, слушают. Однажды я смотрю: знакомые ребята негры все какие-то восторженные. Сидят, слушают радио в наушниках, трясутся, кричат. После закрытия, в 12 часов ночи. Орут: «Ааа, сделайте погромче! Это же офигенно! Врубайте!». Короче, на Hot 97 была премьера песни Jeezy и Jay Z «Seen It All». Они сыграли ее один раз - и потом играли постоянно два с половиной часа подряд. И негры дико перлись. «О, он так за нашу движуху рассказывает!». «О, это же все про нас!». Я ее потом послушал - и это реально была песня про них.


У латиносов тоже есть свое радио, где играет мексиканская музыка. Еще у них по распорядку мексиканские мыльные оперы - в 9 часов вечера, в 8 часов вечера. И все приносят табуреточки, садятся, смотрят сериалы - очень мило.
Я easy going guy, со всеми там в принципе нашел общий язык. И с латинскими чуваками, у которых восемь тысяч трупов на деле, и с неграми. И вот я тусовался с одним чуваком, мы занимались спортом. Я тогда первый раз заметил, что все негры у нас в тюрьме - это «бладзы». Не было ни одного негра без гэнг-ориентировки. Был еще один «крип» и два по залету, какие-то непонятные. Причем я до этого с ними сидел год и даже не подозревал, что там такая движуха происходит.
Спросил у него, слышал ли он новый альбом Кендрика Ламара. Он говорит:
- О, это же вообще лучший в мире рэпер! Никогда не слышал никого круче, чем он!
Там рядом стояли еще какие-то негры - и они удивились:
- Какой нахрен Кендрик Ламар? Что за херню вы слушаете? Это, наверное, только русские его слушают!
Латиносы считают, что они - высшая раса, а негры говно. Они презирают негров, а неграм до этого дела особо нет. Их все презирают, а они презирают всех в ответ. За два года в тюрьме у меня было два раза, когда включали сигнализацию, alarm. Это называется race riot - «расовый бунт». Короче, один латинос дал негру заточкой в почку - и все подумали, что это он сделал из-за того, что тот негр. По расовой неприязни. В итоге всех закрыли на неделю, все сидели по камерам.
А второй раз это сделал мой черный кореш Gucci. Он сидел вместе со всей своей бандой, всех звали так - Gucci, Prada, Versace и что-то еще такое, итальянское из мира моды. Ему шили 17 убийств, при том, что парню был 21 год. Короче, гэнгбэнгил нормально. Мы с ним очень хорошо скорешились. Gucci, на самом деле, был шизофреник и однажды решил, что нет, мы не будем смотреть чемпионат мира по футболу, мы хотим смотреть BET. Достал заточку и пошел резать испанцев, которые футбол смотрели. Тогда нас закрыли еще на неделю.
Негры смотрят баскетбол, угорают по нему дико. С тем чуваком, который слушал Кендрика, мы смотрели плей-офф NBA. Там играли Brooklyn Nets против Chicago Bulls. Они играли каждый день - и мы с ним спорили, кто выиграет. Спорили на отжимки. Кто проиграет, тот отжимается 70 раз подряд. Я тогда очень сильно подсел на отжимания, потому что проигрывал - болел за Brooklyn Nets, а они постоянно терпели неудачи. Вообще, единственное, что я делал в тюрьме - читал книжки и ходил в спортзал. Каждый день. Я когда попал в тюрьму, у меня было админское пузо, маленькие ручки, а когда вышел, то был уже такой накачанный.


Копы в тюрьме вообще ссут. Они знают, что чуваки тут сидят очень реальные. И не факт, что после того, как ты его не пустил в лифт, тебе не прилетит заточкой в печень на районе. Потому что копы все тоже - либо негры, либо латиносы. Мой первый коп, который меня привел в тюрьму, был из Бронкса. И в том же юните, где я сидел, было два чувака, с которыми он вырос на улице. Он бухло им приносил, траву и все такое.
Я же сидел в Нью-Йорке, там racial shit не очень большой. А вот армянин, который со мной в камере жил, сидел в Калифорнии. И там все серьезнее в плане расового вопроса: белые отдельно, негры отдельно. И если у какого-то чувака есть проблема с чуваком другой расы, он должен идти к председателю профсоюзов белых, негров или латиносов и решать этот вопрос с ним. Ты не можешь пойти и избить чувака просто так, не скоординировавшись со своим боссом.
Я сейчас, может, так рассказываю про тюрьму, что кажется, будто там курорт. Но нет, единственная проблема всего этого - очень долго и очень скучно.
Когда я освобождался, все знали, что я не при делах был вообще. И прокурор, и адвокат, и люди в зале. И почему я отсидел два года, непонятно. Судья так и сказал: «Я вижу, что молодой человек все понял и извлек урок из этого». Потом я еще месяц коматозился в миграционной тюрьме. А когда вышел, прилетел в аэропорт своего города, встретился с родителями и стрельнул у мамы сигарету. Вообще, вся боль от того, что я в тюрьме, пришлась на родителей. Я еще очень просто это перенес - а им тяжело было.
Прикинь - вот я приехал в тюрьму, а там наркоторговцы, террористы, всякие неприятные люди! И при этом у всех нормальные отношения. Все понимают, что они жертвы режима американского государства. Там люди просто могут сесть за какую-то фигню, которая вообще не преступление. Потому что у федералов нормально раскручено дело - и они сажают всех, чтобы было быстрее. Короче, эта тема, ненависть к государству - она всех объединяет.

Традиционное тюремное наказание для преступников становится не модным. В разных странах мира внедряют новые, порою, весьма оригинальные способы исправления людей, преступивших закон. Мы собрали 5 самых странных, невероятных и даже чудовищных реально существующих наказаний , которым подвергаются преступники в разных концах планеты.

Тюрьма с комфортными условиями в Норвегии

Зеркальное наказание

Наглядным примером реализации подобной системы наказаний является судьба Али Аль-Хавахира, который попал в тюрьму за то, что ткнул ножом в спину своего друга. Пострадавший выжил, но оказался на всю жизнь прикованным к кровати и инвалидному креслу – оружие повредило позвоночник.

Тюрьма-электростанция в Бразилии

Тотальный контроль в тюрьмах Китая

Искупление через чтение

Заключенному нужно прочитать книгу и написать небольшое сочинение, какие мысли он вынес по время знакомства с этим произведением. Специальная комиссия изучает его эссе и принимает решение, следует ли скостить узнику четыре дня тюремного срока.

Впрочем, превращение тюрьмы в библиотеку – дело не такое уж удивительное в современном мире. Ведь, несмотря на развитие Интернета, на планете становится все больше .

Секс на зоне. Как это происходит?

«Матросская тишина». 1974 год. Из окон мужского корпуса видна часть окна корпуса женского. Там в камере выбирают заключенную, раздвигают ей ноги и поднимают на руках так, чтобы было видно столпившимся у окон напротив мужчинам-заключенным. Спустя несколько минут по протянутой между окнами веревке из мужского корпуса в женский передают пакетики со спермой. Беременных тогда выпускали по амнистии, так что женщины стремились забеременеть любыми путями.

Четыре бывшие заключенные согласились рассказать о случаях насилия, которое происходило с ними или на их глазах. Две рассказчицы принадлежат к так называемым «опущенным», очень боятся вернуться в тюрьму снова и согласились рассказать свои истории под диктофон только бывшей заключенной Светлане Тарасовой.

Александра Белоус, бывшая заключенная по статье 159 УК («мошенничество»)

В женской тюрьме самой страшной статьей считается детоубийство или насилие в отношении детей. Если сокамерницы узнают, что ты сидишь за это, тебя будут опускать до последнего. Как-то к нам в камеру завели азиатку, которая родила ребенка в аэропорту и выкинула его в мусорный бак. Нас сидело человек сорок, и половина, в которой были и экономические, хотели эту девушку опустить. То есть постричь ее или на нее пописать. И ведь эта женщина, опущенная, постриженная, она даже не сможет уйти в другую камеру (а у мужиков в таких случаях переводят в камеры к таким же), она будет сидеть на таком положении, у параши, под шконкой, до конца. И потом уедет по этапу из СИЗО на зону, и если, не дай бог, там узнают обстоятельства, над ней могут продолжить глумиться.

Как-то к нам приехала девочка из Барнаула, малолетка, но какое-то время сидела со взрослыми. Она рассказывала, что у них там статус в камере определяет тот секс, которым ты вообще в своей жизни занималась. Если ты занималась анальным, ты автоматически становилась опущенной. Мне, когда я эту историю услышала, она показалась верхом ужаса. Я не могла себе представить, что во взрослой камере меня подтянет на поляну старшая и будет спрашивать, какими видами секса со своим мужем я занималась.

Но потом меня перевели в камеру к несовершеннолетним, я два года была у них старшей. Это правда, они отличаются особой жестокостью. Есть даже такой анекдот. Он очень похабный, очень. «Тюрьма. Малолетки пишут смотрящему письмо: дорогой смотрящий, вчера заехал к нам первоход, оказался сукой, мы его опустили. Но за него впряглись другие и опустили нас. Дорогой смотрящий, так как нас опустили по беспределу, мы хотим получить право опустить тех, кто нас опустил».

Помню, в камере была девочка, которая не сидела за общим столом просто потому, что проговорилась, будто занималась с каким-то мальчиком оральным сексом. То, что в старших классах школы считается самым крутым, в тюрьме, наоборот, опускает тебя. Эта девочка подвергалась постоянным унижениям и оскорблениям. А история со шваброй чего стоит? И надо сказать, что администрация обо всех этих случаях знает, конечно. И всячески их культивирует. И поощряет систему, когда старшим становится самый жестокий. И на малолетке, и у взрослых. Помню, у нас еще во взрослой камере старшая собралась на этап, об этом стало известно за пару месяцев. Так надзиратели ходили и высматривали, кто как себя вел. Старшей поставили ту, которая громче всех материлась и чаще всех распускала руки. Я вот только до сих пор не могу понять - зачем?!

Светлана Тарасова, бывшая заключенная по статье 159 УК («мошенничество»)

У меня было четыре ходки, первая за кражу. В 12 умерла мама, а в 13 меня поймали, мы говорим не менты («менты» ‒ это ведь слово, которым они и сами гордятся уже), мусора. Я вытащила в автобусе из сумки кошелек, а скинуть не успела. Вот меня и повязали. Я тогда жила в маленьком городишке под Ростовом-на-Дону и стала там большой знаменитостью, про меня даже в газете написали. Я была не просто самой юной преступницей, но еще и обладательницей редкой профессии, ведь большинство карманников - мужчины. В общем, мне повезло, потому что там на весь город была только одна женская камера. И сидели там взрослые уже женщины, которые научили меня, как правильно вести себя и в СИЗО, и в колонии для малолетних. Так что никаких ужасов со мной не происходило.

Когда я сидела во второй раз, со мной была девочка-цыганка, она называла себя Степой. Мы очень подружились, курили вместе. Степа говорила, что сидит за убийство отца, который ее избивал. Но как-то мне надзирательница сказала, что на самом деле Степа - детоубийца. Знала ведь, зараза, кому сказать. Я попросила показать мне дело, из которого следовало, что Степа утопила ребенка своей подруги. Из ревности или еще из-за чего, не знаю. Но факт остается фактом, я ужасно разозлилась. Я не люблю детоубийц. Считаю, что ради таких только надо мораторий на смертную казнь отменить. Я не имею права так говорить, я сама почти всю жизнь провела там. Но я так считаю и мнение свое менять не буду. Но на Степу тогда обиделась больше за предательство. Всю эту историю узнала наша соседка, а мы тогда втроем сидели. Избили мы Степу тогда очень сильно. Она потом на ремне повеситься пыталась.

А сейчас сидела в Егорьевске два года, вот только в 2010 году вышла. Набрала кредитов в восьми банках на два миллиона рублей, так что посадили меня за мошенничество, да еще и всей тюрьмой пытались выведать, где у меня деньги лежат. Когда надзирательница впустила меня и стала закрывать дверь, она не заметила мою ногу и вот этой железной огромной дверью меня ударила - аж до крови. Я заорала. А она покрыла меня матом. Я поворачиваюсь, а у меня башню сорвало. Пошла, говорю, сама на хуй. Для нее это полный пипец. Так что она еще громче заорала, что сейчас сгноит меня и вообще. Я говорю: посыпь мне на одно место соли - ну, я ей сказала, на какое место, ‒ и слижи. В общем, мне выписали за это сразу 15 суток карцера. Избили - по пяткам резиновой дубинкой, чтобы не было следов. Профессионалы своего дела, что тут скажешь! Оставили на полу - там даже матраса не было. А у меня еще месячные некстати начались, пришлось рвать блузку (в своей же одежде сидишь) и подкладываться. Ну, зато я после карцера получила затемнение в легких и уехала на несколько месяцев в госпиталь. А вышла из госпиталя и пошла к батюшке. Рассказала ему все как на духу. Так что вы думаете? На следующий день меня к оперу вызвали, он мне всю мою исповедь зачитал. Так что я больше в церковь там не ходила.

Меня к тому времени перевели в камеру, где нас сидело трое. А через стенку были малолетки. Как сейчас помню, Нина - москвичка, скинхедка, они с друзьями избили узбека и его трехлетнюю дочку цепями. Узбек выжил, а дочка его умерла. Вторую девочку звали Наташа. Она была из подмосковного города Шатура. Так она ребенка отравила ртутью, а потом еще и заморозила. Они там все, в Шатуре, такие. И еще две какие-то девицы с ними сидели. А потом к ним привели девочку, ее Леной звали. Она приехала к ним, забитая, из какой-то деревни, сидела за убийство отца. Вроде она резала что-то, а отец подошел к ней сзади и схватил за волосы, ну она его и прирезала. Я не хочу ни осуждать, ни оправдывать. Суд это уже за меня сделал. Только она не вызывала у меня таких эмоций, как эти детоубийцы. Нина у них была мама хаты такая. И начала эту Лену гнобить. За глупость, за оканья - эта ведь из деревни. То есть ни за что фактически. Кашу кидают в парашу - иди ешь. Зубы чистить, так ей щетку в параше искупают и заставляют чистить. Писает и заставляет ее языком вытирать. Макают ее башкой в парашу. Лена так орала, ‒ конечно, надзиратели все слышали. К тому же там, в Егорьевске, волчки с двух сторон стоят, вся камера просматривается. А у нас с ними кабур был - дырка в стене между камерами, чтобы переговариваться. Мы им раз сказали прекратить, два сказали ‒ они кабур со своей стороны и заткнули. Ну, мы надзирателям сказали. Надзиратели ничего не сделали. Тогда мы обратились к положенцу, Витей его звали, чтобы он разобрался, телефонов у нас не было, но мы дороги тянули. Через день Лену эту оставили в покое.

Эта статья была автоматически добавлена из сообщества

Тюрьма подразумевает свою очень особенную общность людей. Здесь, как и в любом другом социальном окружении, имеются свои классы - «масти». К числу наиболее привилегированных слоев на зоне относятся и «смотрящие». О том, кто получает право относиться к данной масти, какие права и обязанности имеют эти заключенные, читайте в данной статье.

Кто может стать смотрящим?

По некоторым данным, смотрящие появились по инициативе наиболее авторитетных воров примерно в 80-е годы XX века в тюрьмах Краснодарского края. Как и следует из названия, данная социальная группа создавалась в качестве внутренней управленческой единицы, которая была призвана следить за порядком среди заключенных.

При этом серьезность возлагаемой на класс миссии всегда предполагала наличие жестких требований к кандидатам на «должность». Так, смотрящий должен:

• Быть из верхней прослойки криминальной иерархии.
• Быть желательно не моложе 25 лет.
• Пользоваться уважением среди большинства заключенных той криминальной общности, в которой он назначается смотрящим.
• Хотя бы раз быть осужденным к тюремному заключению (то есть должен иметь тюремный «опыт»). Причем статья, по которой ранее был осужден вор, должна быть уважаемой в преступной среде (например, преступления против личности, кражи, разбойные нападения).
• Уметь разрешать любые конфликты.
• Вести криминальный образ жизни на свободе. То есть смотрящий не может быть из числа тех, кто служил в армии, работал на государственной службе, участвовал в общественно полезных мероприятиях и пр.
• Уметь общаться с администрацией исправительного учреждения.
• Четко соблюдать свои обязанности и не совершать ничего, что могло бы разрушить его авторитет.

Функции и иерархия смотрящих

Отлично дают понять, кто такой смотрящий, функции, которые возлагаются на него. Так, в числе общих обязанностей:

• Ведение пропаганды криминального образа жизни среди «новоприбывших».
• Слежение за тем, чтобы каждый заключенный выполнял свои обязанности в рамках тюремного сообщества.
• Распределение заключенных по мастям.
• Разрешение споров.
• Решение хозяйственных вопросов.
• Контроль общака.
• Общение с администрацией.
• Контроль за тем, чтобы жизнь на выделенном ему для контроля участке тюрьмы шла «по понятиям», и пр.

Однако конкретные задачи, которые стоят перед «управленцами», зависят от того, какое место они занимают в тюремной иерархии.

Классификация смотрящих

• Смотрящий за зоной. Самый лавный смотрящий - «положенец». Наиболее авторитетный и волевой, имеющий связи с «ворами в законе». Решает самые важные и сложные вопросы, касающиеся тюремного общежития всех заключенных.
• Смотрящий за «общаком» лагеря - правая рука предыдущего авторитета. Отвечает за поставку в лагерь продуктов, сигарет, вещей, распределение и трату общих средств.
• Смотрящий за изолятором, режимным отрядом и бараком усиленного режима - «крышей». Эти подразделения тюрьмы - одни из самых конфликтогенных, а потому в смотрящие сюда выбираются старшие по возрасту, опытные заключенные, знающие, как правильно вести себя в качестве посредника между зэками и администрацией тюрьмы.
• Смотрящий за карантином - тюремное отделение, в котором некоторое время содержатся новоприбывшие заключенные. Смотрящий здесь не только решает хозяйственные вопросы и руководит зэками, но еще и распределяет «новичков» по мастям. То есть, фактически, определяет их дальнейшую судьбу на зоне.
• Смотрящий за санитарной частью.
• Смотрящий за столовой.

Также смотрящие имеются в каждом отдельном корпусе, в каждой камере.

Кто назначает смотрящих?

Положенцев обычно назначает либо самый авторитетный вор того региона/района, где находится тюрьма, либо предыдущий положенец. В редких случаях эту должность заключенный берет на себя самостоятельно, доказав тюремному сообществу, что он имеет полагающийся для этого статус в криминальном мире.

Прочие смотрящие назначаются либо более старшими по уровню авторитетами, либо положенцем, либо выбираются на общем тюремном голосовании.