После вечерней зори во всех лагерных сараях слышно стенание, ибо рядовые в оных сараях наказываются палками

(Я, конечно, понимаю, что сейчас всех интересуют курсы валют - а не истории политссыльных девятнадцатого века. Но, видите ли, у нас на фирме работа полностью парализована - поэтому мне временно ничего не остается, кроме как записывать исторические байки. Собственно, я запишу до конца две большие истории - потому что планировала их записать давно и они были подготовлены - условно "Сказка о сгоревших письмах" и "Сказка о туруханских изгнанниках" - и после этого закрою журнал, потому что настроения его вести дальше в таких условиях нет).

Итак, ночью с 21 на 22 июня 1835 года семеро преступников (осужденные в Варшаве Высоцкий и Мальчевский, бывшие ксендзы Антоний Богунский и Винцентий Крочевский, Теофил Ковнацкий и несовершеннолетний Антоний Люборадский, а также уголовник Феликс Касперский) осуществили групповой побег с Александровского винокуренного завода, находившегося примерно в 70 верстах от Иркутска. Беглецы около двух суток укрывались в окрестных лесах, а затем вышли к Ангаре и попытались сделать плот для переправы с помощью имеющегося у них топора, однако древесина оказалась сырая и плот тонул. Тогда Касперский отправился на поиски лодки – и, действительно, наш лодку и крестьянина, который согласился перевезти беглецов.
Однако на другом берегу ссыльных ждала облава. Началась стрельба, Высоцкий был ранен. В дальнейшем во время следствия участники облавы утверждали, что у беглецов было два ружья, из которых они стреляли, однако при поисках вокруг и в Ангаре ружья не нашли. В свою очередь один из солдат, ранивших Высоцкого, показал, что изначально была договоренность «чтобы не подвергнуться ответственности, если будут спрашивать - сказать, что первый выстрел был из лодки». По факту у беглецов нашли только немного продуктов, плохо нарисованную карту Сибири и «три клочка польских стихов». Исследователи предполагают, что Касперский (давший в дальнейшем «откровенные показания» на следствии) изначально играл роль провокатора, специально заманив беглецов в ловушку (обращает внимание тот факт, что во всех крупных историях с заговорами и побегами политссыльных этой эпохи – Зерентуйский заговор, Омский заговор, Александровский побег – обязательно в роли доносчика и/или провокатора появляются уголовные, с которыми неосторожно связались политические)

… История с Александровским побегом – в некотором роде психологическая загадка. Непонятны мотивы этого побега, столь неосторожного и непродуманного. Все дело в том, что Высоцкий – главный, по-видимому, организатор побега – как мы его знаем из всей предшествующей и последующей жизни, совершенно не похож на авантюриста. Фаталист – да, авантюрист – совсем нет. Не похож он по душевному складу характера и, например, на Сухинова – организатора заговора в Зерентуйском руднике или на Шокальского – одного из руководителей омских заговорщиков (если, например, неистовый Шокальский будет пытаться бежать снова и снова – и в конечном итоге, потеряв надежду на осуществление своих планов, покончит с собой – то Высоцкий, как мы увидим дальше, никогда больше не предпримет подобных попыток).
Попытки советских исследователей увязать историю этого побега с более глобальными планами всеобщего восстания политссыльных в Сибири выглядят натяжкой.
Сам Высоцкий много лет спустя коротко упомянул об этом эпизоде в одном из писем: «По прибытии на место в Сибирь я думал, что путешествие и бурная жизнь кончены, однако провидение решило по-иному распорядиться моей судьбой. Безмерное и ничем не истребимое желание либо вернуться в Европу, либо умереть (выделено мной – РД, перевод этой цитаты из статьи Шостаковича, однако в оригинале дословно «либо уйти от мира» - как говорится, понимай, как знаешь), впутало меня в новую неприятную катастрофу. Причиной ее был один из наших соотечественников, который недостоин того, чтобы называть его фамилию, он обвинил меня перед тамошними властями, что я хотел поднять киргизов и китайцев против России…»

Польские биографы Высоцкого комментируют эту цитату так: «мысль о самоубийстве была ему чужда, как человеку глубокой веры, но он был готов на любой риск, чтобы «пойти навстречу судьбе». Решение о побеге означало отчаянный шаг к «несамоубийственному самоубийству». Признаться, и эта версия меня не убеждает – кажется, что для такого завуалированного самоубийства Высоцкий слишком верующий, к тому же слишком порядочный для того, чтобы втянуть в подобные замыслы еще шестерых человек. Руфин Петровский, бежавший в одиночку из Сибири десять лет спустя и записавший историю побега Высоцкого из третьих рук, комментировал так: «Неволя, даже самая легкая и мягкая, всегда есть неволя, она унижает достоинство человека, но такая неволя, которую испытывали на себе каторжники, была для благородной и добродетельной души Высоцкого непереносимой…»

Следователи, по-видимому, также не докопались до истинных мотивов побега.
Касперский на следствии «показывал, что когда они все удалились от завода, то по утру Высоцкий, открывая ему свое намерение, на которое якобы прочие согласны, говорил: видишь, имею план Сибири на бумаге, а в голове целую Азию, с помощью их могу вас провести за границу до Бухарии и дойти до реки Ганга, потом до Восточной Индии, а там в Нанкин, где находятся послы европейских дворов, через которых можно поселиться, где захотим. А когда представляли ему причины, могущие послужить препятствием, Высоцкий говорил: только переплыть Ангару, можно достать оружие на пикетах… а из Солеваренного завода предполагал присоединять к себе ссыльных поляков» (из обвинительного заключения – РД)
«Высоцкий при всех мерах, принимаемых судом к достижению истины, сделал от всего отрицательство, показав что таких и подобных предположений не было. Равно и злонамерений против правительства не имелось, побег же сделан с намерением избегнуть каторжной работы и поселиться где-либо в Красноярской или Томской губернии под чужим именем и что с чего показывает на него Касперский, не знает. Прочие, также не подтверждая возводимого Касперским на Высоцкого, показывают: Крочевский, Люборацкий, Ковнацкий и Мальчевский, что намерение их было пробраться на родину и жить там, укрываясь от правительства, Богунский же, что намерение было поселиться где-либо под чужим именем и избавиться от каторжной работы….
На очных же ставках… Высоцкий, также оставаясь при своем показании, дополнил, что при разговоре о побеге было общее намерение идти куда-нибудь на поселение и жить там спокойно, но было ли намерение товарищей добраться до родины, он не знает…»
(Отметим здесь, что идея о том, чтобы «тихо поселиться под чужим именем» - это чертовски плохая идея. Если, например, омские заговорщики – в основном уроженцы и жители Волыни - возможно, владели русским языком настолько, чтобы затеряться среди местных жителей, то у коренных конгрессовых поляков Высоцкого и Мальчевского, до ареста никогда в жизни не выезжавших за пределы ЦП – шансов наверняка не было никаких. С другой стороны, исследователи отмечают, что для «обычного «тихого» побега с целью поселиться в Сибири под чужой фамилии гораздо удобнее действовать одному или вдвоем, а создание большой группы служит здесь только помехой» // Шостакович, Дьяков, Кацнельсон «Петр Высоцкий на сибирской каторге»…)

По приказу Николая I беглецы были отданы под военно-полевой суд в Нерчинском заводе. В этой связи всех перевезли туда (во время предварительного следствия они пребывали в разных местах нерчинской каторги) с распоряжением содержать каждого в отдельной камере под особой охраной. По пути Высоцкий заболел и с 8 июля до 3 сентября 1835 года находился в лазарете (Нерчинская администрация несколькими секретными уведомлениями была предупреждена, что «Высоцкий в Иркутске делал уже возмущение к бунту» и что в госпитале его надо «содержать в ножных оковах за караулом в особой комнате, не дозволяя ему иметь никаких сношений с поляками»). Следственная комиссия под руководством подполковника Гурова работала около полугода и 17 февраля 1836 года комиссия, сообщая начальству о завершении следствия, предложила перевести обвиняемых (кроме Касперского) в Акатуй и содержать там до вынесения окончательного приговора. 24 февраля 1836 года в Акатуе оказались все остальные обвиняемые.

По первоначальной сентенции военного суда Высоцкий был приговорен к публичному наказанию плетьми в количестве 24 ударов (остальные обвиняемые также к телесным наказаниям), однако комендант Нерчинских рудников генерал-лейтенант Лепарский заменил приговор на 1000 ударов шпицрутенами («сквозь строй через пятьсот человек по два раза»). Роль Лепарского здесь выглядит странной – и вообще как-то трудно оценить «на глазок», что же лучше – 24 удара плетью или 1000 ударов шпицрутенами? (исходная градация – самое мучительное и унизительное наказание – кнут, затем – плеть, «сквозь строй» - наказание военное) . Выглядит так, что Лепарский – человек порядочный, но при этом крайне осторожный, у него на памяти Зерентуйская история (которую, кажется, не все из декабристов ему простили, а «дамы» - жены декабристов – вообще одно время готовы были съесть старика живьем), - при этом, возможно, Лепарский (напомню, этнический поляк и католик) панически боится, как бы его не обвинили в тайной поддержке «своих» (чего он за долгие годы своей беспорочной царской службы всячески желал избегнуть) – поэтому такое странное соломоново решение.

Станислав Романович Лепарский (1754-1837)- генерал-лейтенант, комендант Нерчинских рудников, в течение десяти лет надзирал за декабристами в Чите и Петровском заводе

Экзекуция была проведена на Нерчинском заводе 31 апреля 1836 года.
Польский историк Лепковский – биограф Высоцкого – пишет о том, что 1000 шпицрутенов означали «мучительную смерть» и что Высоцкий, возможно, выжил только потому, что солдаты пожалели жертву и били не изо всех сил. Сдается мне, что Лепковский был плохо осведомлен о практике телесных наказаний в России того времени. Напомню некоторые факты, которые уже фигурировали в этом журнале: в 1826 году приговором Белоцерковского военного суда рядовой Саратовского полка Федор Анойченко (и еще несколько солдат, уличенных в связях с Сергеем Муравьевым, Михаилом Спиридовым и другими декабристами) был осужден на 12 тысяч шпицрутенов – и даже каким-то чудом остался жив (вероятно, приговор исполнялся в два или даже в три этапа). Заговорщиков в Омске (осужденных чуть позже александровских беглецов) военный суд приговорил к телесным наказаниям от 3 до 6 тысяч шпицрутенов – при этом пятерых осужденных забили насмерть, а Ксаверий Шокальский выжил только потому, что после первых пяти тысяч врач остановил экзекуцию. Достоевский в «Записках из мертвого дома» утверждал, что 1000 и даже 2000 шпицрутенов взрослый здоровый мужчина может перенести без опасности для жизни и даже без особенных последствий для здоровья. Таким образом, 1000 шпицрутенов (напомним, что исходно Петр Высоцкий – крепкий здоровый мужчина) – это вовсе не смертельный, а можно даже сказать – по тогдашним временам прямо-таки травоядный приговор (в дальнейшем Николай I, которому доложили о приговоре по Александровскому делу, был недоволен излишней мягкостью приговора, «в особенности в отношении к главному зачинщику Высоцкому, первому предводителю мятежа в Варшаве, не восчувствовавшему милосердия ему при суждении за сие преступление сказанного…» и рекомендовал в следующий раз не стесняться применять крайние меры вплоть до смертной казни – возможно, именно мнение Николая Павловича повлияло на следующий, значительно более жестокий приговор по Омскому делу – )

Тем не менее, судя по мемуарам (все свидетельства у нас здесь только из третьих рук и, возможно, носят преувеличенный апокрифический характер), Высоцкий перенес наказание тяжело: «…Высоцкого жестоко, безжалостно били, так что он едва не умер под ударами палок, и его полумертвого отнесли в лазарет…» (так рассказывает в своих мемуарах Петровский, ссылаясь на безымянного «благородного русского» - одного из декабристов, переведенного в ссылку из Восточной Сибири в Западную – по всем данным, этим информатором должен быть Штейнгель – известный борец за правду и справедливость) . Однако, действительно, Высоцкий после экзекуции вновь показан около двух месяцев находящимся в лазарете. После этого было признано, что его можно «использовать для работ в кандалах и прикованным к тачке». Однако «изборожденный многочисленными шрамами Высоцкий уже никогда не мог избавиться от физических страданий. Его преследовали боли, порой открывались старые раны…».

"Наказание шпицрутенами". Рисунок Тараса Шевченко, из серии "Блудный сын", около 1856 года

Генерал-губернатор Восточной Сибири Броневский в предписании начальнику Нерчинских заводов Татаринову указывал: «Высоцкого назначить в рудник Акатуевский и под надзор еще строжайший и употреблять в такие работы, от коих побег менее возможен».
Остальных осужденных за побег разослали по разным заводам. Когда через четыре месяца в соответствии с существующими предписаниями – кандалы у остальных были сняты и им было разрешено выходить на работу вместе с другими заключенными, губернатор Броневский распорядился: «Петра Высоцкого как наиболее виновного и опасного держать в Акатуе в тюрьме хотя и без кандалов, но все же под самым строгим надзором». В течение нескольких следующих лет заключенный находился в одиночной камере и его выводили на работы по погрузке и перевозке руды отдельно. На содержание каторжника, находящегося под особым наблюдением, ежемесячно выделялось 1 рубль 98 копеек. Каждый месяц начальство получало рапорт о поведении заключенного.

В эти первые годы Высоцкий оказался в Акатуе совершенно один. Среди всех государственных и политических преступников Николаевской эпохи его ситуация была едва ли не самой тяжелой: даже первые восемь декабристов, оказавшиеся поначалу в ужасных условиях на Благодатском руднике, были в лучшем положении – по крайней мере их было восемь. У узника в Акатуе не было никаких собственных денег, долгое время он не получал никакой помощи, никаких известий с родины – ни писем, ни посылок (хотя в Польше у него оставались два родных брата, и нареченная невеста – Юзефа Карская). Долгие годы вообще не было известно о том, что он жив – прошел слух о том, что Высоцкий не выдержал экзекуции, и один из его прежних друзей в эмиграции опубликовал некролог.
Спустя годы Высоцкий вспоминал свою каторгу так: «У меня был молот весом 14 фунтов, я разбивал им скалу и хотел убить себя, но не убил».

Этот род наказания назывался в России бегом "сквозь строй" (или хождением по “зеленой улице), под ударами шпицрутенов. Чаще всего наказание это применялось в армии, хотя довольно продолжительное время под шпицрутенами стонали жители одной из провинций нашей страны. После того, как приговор прочитывался перед собравшимся на плацу или казарменном дворе полком, палач привязывал руки преступника к стволу своего ружья; другой солдат шел впереди наказываемого и держал перед ним также ружье, но штык последнего был обращен на подсудимого, приблизительно на высоте живота его. Барабанный бой возвещал начало экзекуции. Преступник, голова которого была выбрита догола, начинал шествие среди двух рядов солдат, образовавших собой длинную шеренгу с каждой стороны. Каждый из этих солдат был вооружен длинным орешниковым прутом и должен был нанести им удар своему провинившемуся товарищу, когда последний поравняется с ним. Если наказываемый имел намерение ускорить шаги, чтобы таким образом сократить время экзекуции, он натыкался на обращенный к его телу штык; чтобы воспрепятствовать ему уклоняться в стороны, назначались два солдата.

Крайне редко кому-либо удавалось пройти вдоль всей линии выстроенных с розгами солдат; когда же несчастный впадал в обморочное состояние, его отправляли в лазарет с тем, чтобы после поправки снова подвергнуть полному количеству определенных судом ударов. Один из правителей установил наносить при наказании шпицрутенами двенадцать тысяч ударов, но если приговором не предусматривалось забить преступника до смерти, то назначалось только две тысячи ударов.

За какие провинности наказывали шпицрутенами? Воинский артикул Петра I назначал их и за воинские нарушения, за чернокнижие, чародейство и идолопоклонство, за поношение Матери Божией и святых, за прелюбодеяние и многое другое. Со временем размеры шпицрутенов (длина - около 2 м, диаметр - 4 см) уменьшились, и к середине ХIХ века, согласно требованиям, в дуле ружья их должно было помещаться не более трех штук. Но от этого тяжесть наказания нисколько не уменьшилась, а, наоборот, истязание растягивалось во времени. Порция в 4 тысячи ударов считалась вполне умеренной!

В анатомическом театре Казанского медицинского университета до сих пор хранятся два скелета - известных разбойников Быкова и Чайкина, подвергнутых в 1849 году этому суровому наказанию. Быков был атаманом шайки, грабил и убивал, наводя страх на многие уезды Казанской губернии. Он неоднократно убегал из казематов и отличался свирепостью и нераскаянностью. Ему было назначено 12 тысяч ударов (максимально возможное количество) шпицрутенами, а его ближайшему помощнику Чайкину, ввиду чистосердечного раскаяния, на тысячу ударов меньше. Как проходило наказание, рассказывает очевидец события доктор А.И.Ильинский.

"... Преступники сошли с позорной колесницы и были напутствованы священником, как перед смертной казнью. Затем их быстро раздели: обнажив туловища до ягодиц, руки того и другого были привязаны к ружьям, за которые каждого преступника вели рослые, крепкие и сильные солдаты. Первого повели Быкова, а спустя некоторое время Чайкина, так что оба шли друг за другом и, получая удары шпицрутенами, испускали раздирающие душу крики и стоны. Уже после первой тысячи спины их покрылись лоскутьями изрубленного мяса и стекающей крови и вспухли..."

За ними шел городской врач Соколовский. Когда Быкову дали уже 5 тысяч ударов, доктор нашел его слабым, и преступника положили на тележку. Но и здесь наказание не прекратили - дали уже лежащему около тысячи ударов. Так же поступили и с Чайкиным. Он оказался слабее своего атамана и выдержал чуть более трех тысяч ударов из положенных 11000. В городскую больницу их отправили еле живыми. Предполагалось, что они подлечатся, а потом экзекуция будет продолжена. Но оба умерли в тот же день.

Читая эти воспоминания, начинаешь понимать, что эта ужасная по сути своей экзекуция превосходила все, что человек мог придумать зверского и постыдного. Под давлением общественного мнения и собственного трезвого суждения Александр II в 1863 году пошел на подписание указа "О некоторых изменениях в существующей ныне системе наказаний уголовных и исправительных". Но прекращено было лишь публичное истязание плетьми, клеймение, истязание женщин всех сословий, исключая ссыльных, уничтожены шпицрутены и "кошки" (четыреххвостые плети с узелками на концах), освобождались от телесных наказаний также и солдаты, не находящиеся в разряде штрафных.

Вот кадры из фильма "Round-Up", иллюстрирующие это истязание. Существовала и показанная здесь модификация этой казни, может быть более мягкая, когда преступника заставляли просто бежать сквозь строй, так что он мог быстрым бегом сократить число доставшихся ему ударов.

Нередко отрицают тот факт, что такому наказанию подвергали и женщин, говоря, что это было только военное наказание. Однако исторические свидетельства говорят против этого мнения.

Наиболее известный случай подобного телесного наказания, которому подвергли женщину, была расправа с австрийской графиней Мадерспах в конце XIX века.

Я напомню своим читателям этот известный в свое время случай, пользуясь тогдашним изложением газеты „Таймс". Это была хорошенькая женщина, милая и очень остроумная.

Верная жена, она слепо держалась политических убеждений своего мужа, что и было причиной ее несчастья.

Она была публично наказана розгами. Обнаженная до пояса, с большим трудом удерживающая свои юбки на бедрах, только и помышляя о том, как бы не обнажился ее круп и наказание не стало еще более для нее унизительным, она должна была пройти через знаменитую „зеленую дорогу".

В то время так называли узкий коридор между двумя шеренгами солдат с розгами в руках, которыми они били приговоренную к наказанию преступницу то одной, то другой рукой, обязанную пройти с одного конца коридора до другого.

В России, это называлось „прогнать сквозь строй", причем солдаты вооружались палками. Иногда прогоняли через несколько тысяч палок. Преступника, обнаженного до пояса вели. Часто забивали до смерти. Экзекуция производилась нередко также в несколько приемов. Давалось известное число палок. Если присутствовавший доктор находил, что несчастный не в силах выдержать остальное число ударов, то его отправляли на поправку в госпиталь. По выздоровлении опять прогоняли сквозь строй. Иногда это делалось несколько раз, пока не было дано все назначенное судом число палок, доходившее, повторяем, до десяти и даже, кажется, больше тысяч палок.

Когда несчастная графиня Мадерспах дошла до другого конца „зеленой дороги", она уже давно выпустила из рук юбки.

Начиная от шеи и до колен ее тело представляло, по словам корреспондента лондонской газеты, окровавленный кусок мяса.

Она не умерла но удалилась в свои поместья, чтобы в глуши их оплакивать свой позор.

„Я, считавшаяся всеми, меня знавшими, честной и уважаемой женщиной", писала она своей приятельнице,—„просто не в силах написать вам,— полуобнаженная была высечена розгами на глазах всех солдатами, разве может быть что-нибудь ужаснее"!

В самом конце 50-х годов прошлого столетия в России сотни женщин ежегодно наказывались плетьми и розгами, и многие из них публично на эшафот. Солдатам и преступникам плети назначались сотнями, а шпицрутены тысячами, и это было гораздо ужаснее и мучительнее смертной казни; тело наказанных обращалось в рубленное мясо, и они обыкновенно умирали или во время наказания или вскоре после него (свирепый палач мог убить одним-двумя ударами кнута или плети). И в то же время Россия гордилась перед иностранцами, что у нас нет смертной казни. Так, Император Николай I, в вид акта милосердия, на рапорт о двух приговоренных к смертной казни написал: „виновных прогнать сквозь 1000 человек 12 раз (т. е. они должны были получить по 12000 ударов шпицрутенами). Слава Богу, смертной казни у нас не бывало, и не мне ее вводить". Конечно, наказанные умерли.

Так, что этот вид наказания вполне можно приравнять к мучительной смертной казни.

Шпицрутены, как часть военной реформы в Швеции.

Рис. 1. «Прогон сквозь строй» - шведская иллюстрация.

Одни из главных победителей Тридцатилетней войны, шведы, первыми сумели создать упорядоченное и цельное воинское законодательство и воинский артикул (устав), автором которого стал король Густав-Адольф в 1621 году. В 1683 году король Карл XI создал новую редакцию воинского устава.

В свою очередь шведы очень многое взяли из уставов голландского военачальника Морица Оранского, великого воинского реформатора, сумевшего реформировать прежнюю наемническую армию в регулярную и изменившего тактику сражений. Мориц \Оранской, как известно, изучал тактику сражений римской армии с помошью историка Юстуса Липсиуса (1547-1606) и многое превзял из античных образцов, с поправкой, разумеется, на новые реалии. Так, его батальоны являются новым воплощением римских легионов.

В уставе Густава Адольфа предусматривались, между прочими, телесные наказания. И тут обнаруживается появление такой вида наказания, как прогон сквозь строй. Он, вероятно, не был совершенно новым. Таким способом, судя по старинной гравюре, в Германии наказывали шпионов.

Рис. 2. «Улица» для шпионов, из «Книги войны» Йоста Аммана, 1525 год

Какой путь проделао это наказание, прежде чем возникнуть в шведском военном уставе? Это не вполне ясно. Но, кстати, о Морице Оранском пишут, что он сумел установить в своей армии образцовую дисциплину. Без телесных наказаний тут не обощ\шлось, потому что в образце для подражания - римской армии - они были. Там солдат наказывали ликторы. Однако, у римлян большое внимание уделялось и сознательной дисциплине - они бились не только по принуждению, но и за свое государство, за свое обеспеченное будущее.

В шведском воинском уставе вводится точный регламент наказания: два ряда солдат по 150 человек в каждом снабжаются шпицрутенами (ивовые прутья определенной толщины, очищенные от коры), два унтера ведут наказываемого, чтобы он не мог ускорить свой ход. Мерно бьет барабан и под его удары наносятся удары достаточной силы (кто не бьет, как следует, может быть сам пропущен сквозь строй) В Швеции это наказание было отменено в 1734 году в гражданском праве, но в военно-уголовном кодексе продолжало существовать до 1812 года

Из Швеции эта технология поддержания воинской дисциплины распространилась по Европе.

Заведение шпицрутенов в России

В 1696 году майор-преображенец и капитан флота А. Вейде был послан в Венгрию и другие земли для знакомства с военным устройством имперских вооруженных сил. А. Вейде совершил ряд поездок и в другие страны. Результатом явился подготовленный к 1698 году Воинский устав. Кроме того, в 1699 году А. Вейде было поручено составить "Воинский наказ как содерживаться" и "Артикул, какое кому наказание за вины", что тот и сделал.

В 1702 году работа над составлением военных законов была поручена А. Виниусу, который сделал перевод с ряда иностранных документов. В том же, 1702, году в войсках Б. Шереметева действовало "Уложение или право воинского поведения генералом, средним и меньшим чином и рядовым солдатом". Это Уложение содержит описание целого ряда наказаний. Здесь впервые упоминается наказание шпицрутенами, впоследствии столь популярное в России.

Появление немецких терминов (фухтель, шпицрутен) ясно говорит об источнике заимстувования - какой-то из немецких военных уставов.

В «Артикул воинскоме» 1715 года наказание шпицрутенами упоминается в 35 случаях, в новой версии 1716 года уже в 41-ом.

Число ударов при наказании Ш. назначалось различными способами. При Петре I или просто говорилось о наказании Ш., или устанавливалось прогон через полк или батальон определенное число раз (максимально — 12). Впоследствии было установлено, что полк означает 1000 человек, батальон — 500 и высший предел наказания шпицрутенами был установлен в 12000 ударов. В царствование Николая I максимум наказания составляли 6000 ударов; в исключительных случаях назначалось 12000 ударов, например за карантинные преступления. Отмена шпицрутенов состоялась в 1863 г. по настоянию военного министра Милютина.

Модернизация и рабство.

Есть такой термин - модернизация. Его в узком смысле применяют к переходу от аграрного общества к индустриальному.

Были страны, которые совершили этот переход первыми - Нидерланды, Англия, с определенным опозданием Франция - и остальные, к которым применяется термин «догоняющий тип модернизации ».

Многие из догоняющих дали примеры специфических проблем такой модернизации: условия были неравны, и они сказывались на переходе. Что касается России, то у нее этот процесс значительно растянулся, модернизация совершалась рывками и погоня оказалась драматичной.

Да и сам процесс модернизации состоял не из одних успехов: на примере возникновения каторги, как наказания нового типа, видно, что в европейском обществе возник новый тип порабощения. Не менее специфичные отношения развивались в армии, что видно на примере телесных наказаний.

Одним их главных модернизаторов в истории считается Петр Великий. Его значение перешло границы его собственной страны и времени. Но ввиду типичной для него жестокости, он ярко демонстрирует восприимчивость к наиболее негативным сторонам модернизации. Кроме шпицрутенов Петр быстро перенял множество иных наказаний, на Руси до той поры невиданных.

Можно отметить, что, установив наказание шпицрутенами вослед Европе, Россия отказалась от них несколько поз\же большинства других европейских стран - срок этот составил примерно 20-45 лет. Казалось бы, немного. Но он вполне коррелирует и с отменой крепостного права среди европейских государств, которые его еще сохраняли, с технологическим отставанием от нескольких ведущих стран Европы, и так далее.