Алексей Воеводин комментирует списки осуждённых националистов. Главарь националистической банды алексей воеводин получил пожизненный срок Самодельная бомба, мошенничество и два убийства

Второй год в Санкт-Петербурге продолжается самый громкий на сегодняшний день судебный процесс над неонацистской группировкой Воеводина - Боровикова . На суде у обвиняемых развязался язык, и они стали выдавать сенсационные откровения, пишет газета "Время новостей" . При этом расисты не стесняются пропагандировать свои взгляды, заявляя, что сами желали смерти лишь нерусским, а "своих" (в том числе членов банды) убивали из страха перед главарем.

В настоящий момент на скамье подсудимых в зале суда находятся 14 человек: теперь уже десять за решеткой и четверо под домашним арестом (по подписке о невыезде). Одного из "подписантов" - Евгения Закалистова - за многократные нарушения режима взяли под стражу до конца весны 2010 года. Еще один из самых активных участников группировки - Павел Румянцев - до недавнего времени содержался в тюремной больнице, а сейчас он тоже под подпиской о невыезде.

Весь 2009 год суд рассматривал документы, которые представило обвинение, а подсудимые, кроме дающих признательные показания Андрея Костраченкова и Дениса Харчева, практически молчали. Точнее, они регулярно заявляли ходатайства об отводе тех или иных вещественных доказательств, которые прокуратура требовала предъявить присяжным. Но на вопросы по существу со стороны прокуратуры, судьи и адвокатов потерпевших сидящие за решеткой под стражей не отвечали. Давали показания и отвечали на вопросы только находившиеся под подпиской о невыезде.

Однако в этом году "немые" заговорили, сейчас они поочередно дают показания по всем эпизодам, рассмотренным ранее. Но большинство из них по-прежнему придерживается версии "не помню, не участвовал, стоял рядом и ничего не делал". Например, Прохоренко, дававший показания по одному из первых эпизодов - убийству во дворе дома на улице Марата гражданина КНДР Ким Хен Ика, заявил, что только пришел вместе с остальными в тот двор, посидел на лавочке и ушел. Этой версии старательно придерживаются и остальные подсудимые.

Между тем свидетели по этому эпизоду показали, что все находившиеся тогда во дворе собрались вокруг упавшего человека (Ким Хен Ика), размахивали руками и ногами, а на скамейках не осталось никого. Свидетельница, дававшая показания, сказала, что видела это отчетливо: вся компания, и даже девушки, присоединилась к нападавшим.

"Еврей Гофман портит движение"

Новыми версиями и "данными" обросли показания подсудимых по эпизоду убийства своих ровесников и сообщников - Ростислава Гофмана и Алексея Головченко. Их зверски убили в начале июня 2004 года в лесу под Петербургом, причем на телах жертв были обнаружены огнестрельные ранения, следы от выстрелов из арбалета и множественные ножевые ранения.

Подсудимый Прохоренко заявил, что вообще приехал на "акцию" безоружным, а нож ему потом дал Дмитрий Боровиков (лидер группировки, застреленный при аресте). А вот в рюкзаках убитых парней после того, как их закопали, Прохоренко и другие соучастники якобы обнаружили "большие ножи" и палки. По версии Прохоренко получается, что убитые были вооружены до зубов, а участники убийства шли на них чуть ли не с голыми руками: подсудимый Орлов сказал, что у него был только складной нож.

Все в один голос заявили, что никаких мотивов к убийству у них не было и что Гофмана и Головченко они раньше не знали. По словам обвиняемых, к убийству их склонил Боровиков, который неоднократно говорил, будто "еврей Гофман портит движение" и у него, Боровикова, есть причины "наказать" строптивца (якобы Гофман слишком много знал об акциях группировки).

Выступивший затем Воеводин (который, кстати, работал вместе с Гофманом) сделал почти сенсационное заявление: оказывается, Боровиков говорил, что "Гофман отказался стрелять в (правозащитника) Гиренко".

Напомним, этнограф и эксперт по экстремизму Николай Гиренко был застрелен почти через две недели после убийства Гофмана и Головченко, и, по предварительной версии подсудимых и их защиты, план убийства не обсуждался заранее. Получается, что либо Воеводин знал заранее о планах убийства ученого, либо это "плод вдохновения", посетившего Воеводина в следственном изоляторе.

Свое участие в убийстве Гофмана и Головченко Воеводин тоже сводит к минимуму - чуть ли не под дулом карабина Боровикова он стрелял в Гофмана из арбалета, а потом, вытащив стрелу из его тела, начал ею, как ножом, колоть тело Головченко. "И вообще они были уже мертвы", - добавил Воеводин.

Однако подсудимый Орлов сообщил, что после выстрелов раненые еще подавали признаки жизни и он бил ножом в "дергающуюся" ногу Гофмана. Хотя, как дружно заявили все подсудимые, они это делали только потому, что "Боровиков кричал и угрожал карабином".

Объясняя свои действия, Воеводин добавил, явно ища сочувствия у присяжных: "Вы же понимаете, что было делать, если перед вами машут карабином. Так любой поступил бы". Сразу после этого он выдал еще одно "откровение": "Одно дело нападать на всяких нерусских, кавказцев, преступников, а другое дело убивать своих, да еще и нас подставлять".

Убили ученого, чтобы услышать "вой правозащитников"

Давая показания по следующему эпизоду - убийству Николая Гиренко - Воеводин опять сообщил присяжным новые версии случившегося. Из допросов на следствии суду стало известно, что сначала Боровиков и Воеводин намеревались вдвоем убить Гиренко. По словам Воеводина, идея принадлежала Боровикову, который сказал, что Гиренко делал экспертизу по делу банды "Шульц-88" и что "все правозащитники завоют, если убить Гиренко". Для этого они пришли в дом к ученому за два дня до роковой даты вечером, прихватив с собой заряженный карабин. Боровиков даже надел очки без стекол, чтобы потом его сложнее было опознать.

По версии Воеводина, стрелять должен был сам Боровиков, а он тогда думал, что "ученого надо только попугать, а убивать не стоит". Дверь открыла девочка-подросток (одна из внучек Гиренко), которая сказала, что дедушка скоро придет. Боровиков и Воеводин стали спускаться по лестнице и внизу встретили пожилого мужчину, шедшего им навстречу. Неожиданно открылась дверь одной из квартир, и какая-то женщина, приветствуя вошедшего, назвала его Николаем.

Мужчина продолжил подниматься по лестнице, и Боровиков глазами повелел Воеводину проследить за ним. Воеводин пошел наверх и увидел, что мужчина вошел в ту самую квартиру, куда они только что звонили. Но Боровикову он якобы этого не сказал.

А на предварительном следствии (в зале суда показали фильм со следственным экспериментом) Воеводин заявил, будто бы испугался, что Боровиков захочет продолжить начатое, и потому указал сообщнику на другую дверь, а не на ту, за которой скрылся правозащитник.

Как считают адвокаты потерпевших, на самом деле причина могла быть другой: в тот день этих двух бритоголовых видели многие люди, а потому вероятность опознать их (в очках или без очков) была слишком велика. Поэтому "акция запугивания" была перенесена на другой день.

На одном из последних заседаний по делу этой группировки возник скандал: присутствовавший в зале член Правозащитного совета Петербурга Александр Винников увидел, как после зачтения своих показаний Воеводин спокойно передал эти записи в руки конвойного милиционера. С судейского места эти действия были не видны.

Конвойный вскоре сменился и вышел из зала. Александр Винников описал увиденное в заявлении на имя председателя городского суда, попросив провести расследование инцидента и пресечь общение подсудимых и конвойных во время заседаний.

Группа правозащитников собирается обратиться в прокуратуру с просьбой выяснить, как на протяжении последних двух лет, пока Воеводин находился под следствием и судом, на многочисленных правых, особенно нацистских сайтах появлялись интервью от его имени. А в прошлом году по интернету распространялась целая книга за подписью Воеводина, посвященная Боровикову.

Добавим, что членам банды Воеводина - Боровикова инкриминируется 20 преступных эпизодов, из них 13 преступлений по статьям 209 (бандитизм), 105 (убийство), 282 (разжигание национальной розни) и 222 (незаконный оборот огнестрельного оружия) УК РФ. По версии обвинения, на счету подсудимых семь убитых, в том числе этнограф с мировым именем Николай Гиренко. Основная часть жертв - выходцы из Азии и с Кавказа, а также студенты, приехавшие в Петербург из Африки.

Неудавшийся милиционер подался в расисты-убийцы

21-летний Дмитрий Боровиков, как полагают в правоохранительных органах, был одним из активных членов группировки Mad Сrowd , созданной еще в 2001 году. Он был застрелен вечером 18 мая 2006 года во время задержания в Приморском районе Петербурга.

По имеющимся данным, Боровиков оказал сопротивление сотрудникам, бросившись на них с ножом. Оперативники сделали один предупредительный выстрел в воздух из табельного оружия. Вторым выстрелом Боровиков был ранен в голову и вскоре скончался в больнице. Никто из сотрудников милиции не пострадал. Боровиков проживал в доме №4 по переулку Бойцова - именно во дворе этого дома 9 февраля 2004 года было совершено убийство таджикской девочки.

Отец Боровикова - бывший сотрудник угрозыска Адмиралтейского РУВД. После окончания школы Боровиков-младший поступил в Пушкинский юридический университет, поскольку тоже хотел стать сотрудником милиции и пойти по стопам отца. Но через 2,5 года обучения Дмитрия отчислили.

Имя Боровикова следователи также связали с резонансным убийством африканца-правозащитника Лампсара Самбы, которого застрелили из помпового ружья 7 апреля 2006 года. Орудие убийства оперативники нашли неподалеку. На деревянной части ружья была вырезана свастика и надпись "Смерть неграм!".

В ходе отработки всех владельцев помповых ружей был установлен житель Санкт-Петербурга, у которого сотрудники разрешительно-лицензионной системы не обнаружили помповика.

По словам хозяина оружия, в последний раз он видел свое ружье около года тому назад, когда разбирал и чистил его. Ружье выпало у него из рук, и какой-то механизм пришел в негодность. Далее он передал оружие для ремонта своему знакомому, который хорошо разбирается в оружии. Знакомым оказался Дмитрий Боровиков.

10 человек

Боевая террористическая организация (сокр. БТО) - русская террористическая группировка неонацистского толка, существовавшая в Санкт-Петербурге с 9 августа 2003 года по 2006 год. Образована выходцами из скинхедской организации Mad Crowd Дмитрием Боровиковым и Алексеем Воеводиным .

В группе была создана чрезвычайная конспирация . Участники перестали одеваться как скинхеды , начали пользоваться исключительно «левыми» [стиль ] мобильными телефонами, очень редко встречаться между собой в открытую, вести какие-либо идеологические или тактические разговоры возле розеток , предпочитая писать свои разговоры на бумаге.

14 июня 2011 года состоялся суд над восемью членами группировки. В отношении Павла Румянцева дело было выделено в отдельное производство. .

Идеология

Основным используемым символом банды была свастика . Лидер и идеолог банды Боровиков («Кислый») был убеждённым расистом , мечтавшим c помощью прямых действий «очистить» Санкт-Петербург (Невоград ) от «неруси» - представителей «небелых рас» (негры , хачики , чурки), которые «трахают русских дур» и тем самым оскверняют расу , плодя ублюдков . Целью своей борьбы он якобы видел превращение «жидовской РФ» (где правит ZOG) в моноэтническую «Белую Русь » . Резкую критику вызывало христианство , альтернативой которого представлялась языческая «нордическая Русь» . Кроме того, в организации пропагандировались ценности здорового образа жизни и отказ от алкоголя и наркотиков .

Вооружение

Основным видом оружия у банды были ножи и пистолеты , также они использовали арбалет , охотничьи карабины помповое оружие и обрез винтовки Мосина .

Состав группировки и их приговоры

Напишите отзыв о статье "Боевая террористическая организация"

Литература

1. Оперской Г. Неприрожденные убийцы - М.:Амфора, 2007 ISBN 5-367-00382-6

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Боевая террористическая организация

Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем, теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.

Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…
Он беспрестанно больно оскорблял княжну Марью, но дочь даже не делала усилий над собой, чтобы прощать его. Разве мог он быть виноват перед нею, и разве мог отец ее, который, она всё таки знала это, любил ее, быть несправедливым? Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: «справедливость». Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе – в законе любви и самоотвержения, преподанном нам Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда сам он – Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и это она делала.
Зимой в Лысые Горы приезжал князь Андрей, был весел, кроток и нежен, каким его давно не видала княжна Марья. Она предчувствовала, что с ним что то случилось, но он не сказал ничего княжне Марье о своей любви. Перед отъездом князь Андрей долго беседовал о чем то с отцом и княжна Марья заметила, что перед отъездом оба были недовольны друг другом.
Вскоре после отъезда князя Андрея, княжна Марья писала из Лысых Гор в Петербург своему другу Жюли Карагиной, которую княжна Марья мечтала, как мечтают всегда девушки, выдать за своего брата, и которая в это время была в трауре по случаю смерти своего брата, убитого в Турции.
«Горести, видно, общий удел наш, милый и нежный друг Julieie».
«Ваша потеря так ужасна, что я иначе не могу себе объяснить ее, как особенную милость Бога, Который хочет испытать – любя вас – вас и вашу превосходную мать. Ах, мой друг, религия, и только одна религия, может нас, уже не говорю утешить, но избавить от отчаяния; одна религия может объяснить нам то, чего без ее помощи не может понять человек: для чего, зачем существа добрые, возвышенные, умеющие находить счастие в жизни, никому не только не вредящие, но необходимые для счастия других – призываются к Богу, а остаются жить злые, бесполезные, вредные, или такие, которые в тягость себе и другим. Первая смерть, которую я видела и которую никогда не забуду – смерть моей милой невестки, произвела на меня такое впечатление. Точно так же как вы спрашиваете судьбу, для чего было умирать вашему прекрасному брату, точно так же спрашивала я, для чего было умирать этому ангелу Лизе, которая не только не сделала какого нибудь зла человеку, но никогда кроме добрых мыслей не имела в своей душе. И что ж, мой друг, вот прошло с тех пор пять лет, и я, с своим ничтожным умом, уже начинаю ясно понимать, для чего ей нужно было умереть, и каким образом эта смерть была только выражением бесконечной благости Творца, все действия Которого, хотя мы их большею частью не понимаем, суть только проявления Его бесконечной любви к Своему творению. Может быть, я часто думаю, она была слишком ангельски невинна для того, чтобы иметь силу перенести все обязанности матери. Она была безупречна, как молодая жена; может быть, она не могла бы быть такою матерью. Теперь, мало того, что она оставила нам, и в особенности князю Андрею, самое чистое сожаление и воспоминание, она там вероятно получит то место, которого я не смею надеяться для себя. Но, не говоря уже о ней одной, эта ранняя и страшная смерть имела самое благотворное влияние, несмотря на всю печаль, на меня и на брата. Тогда, в минуту потери, эти мысли не могли притти мне; тогда я с ужасом отогнала бы их, но теперь это так ясно и несомненно. Пишу всё это вам, мой друг, только для того, чтобы убедить вас в евангельской истине, сделавшейся для меня жизненным правилом: ни один волос с головы не упадет без Его воли. А воля Его руководствуется только одною беспредельною любовью к нам, и потому всё, что ни случается с нами, всё для нашего блага. Вы спрашиваете, проведем ли мы следующую зиму в Москве? Несмотря на всё желание вас видеть, не думаю и не желаю этого. И вы удивитесь, что причиною тому Буонапарте. И вот почему: здоровье отца моего заметно слабеет: он не может переносить противоречий и делается раздражителен. Раздражительность эта, как вы знаете, обращена преимущественно на политические дела. Он не может перенести мысли о том, что Буонапарте ведет дело как с равными, со всеми государями Европы и в особенности с нашим, внуком Великой Екатерины! Как вы знаете, я совершенно равнодушна к политическим делам, но из слов моего отца и разговоров его с Михаилом Ивановичем, я знаю всё, что делается в мире, и в особенности все почести, воздаваемые Буонапарте, которого, как кажется, еще только в Лысых Горах на всем земном шаре не признают ни великим человеком, ни еще менее французским императором. И мой отец не может переносить этого. Мне кажется, что мой отец, преимущественно вследствие своего взгляда на политические дела и предвидя столкновения, которые у него будут, вследствие его манеры, не стесняясь ни с кем, высказывать свои мнения, неохотно говорит о поездке в Москву. Всё, что он выиграет от лечения, он потеряет вследствие споров о Буонапарте, которые неминуемы. Во всяком случае это решится очень скоро. Семейная жизнь наша идет по старому, за исключением присутствия брата Андрея. Он, как я уже писала вам, очень изменился последнее время. После его горя, он теперь только, в нынешнем году, совершенно нравственно ожил. Он стал таким, каким я его знала ребенком: добрым, нежным, с тем золотым сердцем, которому я не знаю равного. Он понял, как мне кажется, что жизнь для него не кончена. Но вместе с этой нравственной переменой, он физически очень ослабел. Он стал худее чем прежде, нервнее. Я боюсь за него и рада, что он предпринял эту поездку за границу, которую доктора уже давно предписывали ему. Я надеюсь, что это поправит его. Вы мне пишете, что в Петербурге о нем говорят, как об одном из самых деятельных, образованных и умных молодых людей. Простите за самолюбие родства – я никогда в этом не сомневалась. Нельзя счесть добро, которое он здесь сделал всем, начиная с своих мужиков и до дворян. Приехав в Петербург, он взял только то, что ему следовало. Удивляюсь, каким образом вообще доходят слухи из Петербурга в Москву и особенно такие неверные, как тот, о котором вы мне пишете, – слух о мнимой женитьбе брата на маленькой Ростовой. Я не думаю, чтобы Андрей когда нибудь женился на ком бы то ни было и в особенности на ней. И вот почему: во первых я знаю, что хотя он и редко говорит о покойной жене, но печаль этой потери слишком глубоко вкоренилась в его сердце, чтобы когда нибудь он решился дать ей преемницу и мачеху нашему маленькому ангелу. Во вторых потому, что, сколько я знаю, эта девушка не из того разряда женщин, которые могут нравиться князю Андрею. Не думаю, чтобы князь Андрей выбрал ее своею женою, и откровенно скажу: я не желаю этого. Но я заболталась, кончаю свой второй листок. Прощайте, мой милый друг; да сохранит вас Бог под Своим святым и могучим покровом. Моя милая подруга, mademoiselle Bourienne, целует вас.

На прошлой неделе завершен один из самых громких процессов последнего времени. Оглашен приговор . Двое — Воеводин и Прохоренко — получили пожизненные сроки. Еще шесть человек — от пяти до 18 лет колонии строгого режима. Четыре члена группировки осуждены условно.

В сентябре 2003 года Боровиков и Воеводин создали банду для подготовки и совершения экстремистских преступлений. Участников банды арестовали в 2006-м. Боровикова убили при задержании. Фигурантам по делу предъявили обвинение по четырем статьям Уголовного кодекса.

Корреспондент НТВ Виктор Черногуз встретился с теми, кто имел непосредственное отношение к этой истории.

Из колонии Дмитрий Бобров вышел полтора года назад. Когда-то он первым в России сел по экзотической статье «Организация экстремистского сообщества». Именно к Боброву в начале 2000-х пришли Воеводин и Боровиков.

Обоим было не больше 16. Днем учились в школе, вечером — на улицах города. Сегодня, вспоминая те занятия, Бобров старается быть осторожным в словах. Но иногда не сдерживается.

Дмитрий Бобров, экс-лидер группировки «Шульц-88»: «Уникальный человек с очень богатым внутренним миром, ясным сознанием и трезвым умом. Человек, какие редко встречаются в наше время. И это чудо, что наш народ еще рождает таких людей, как Дмитрий Боровиков».

По иронии судьбы оперативник, раскрывший дело Боброва и многие другие, сейчас и сам находится в «Крестах». Куда более десяти лет подряд отправлял петербургских нацистов. За это время радикалы, по наблюдению майора, прошли путь от концертов до уличных нападений. Но Боровиков с Воеводиным превзошли всех. В том числе своего учителя — Боброва.

Бывший оперативный работник антиэкстремистского подразделения МВД: «Они хотели раскачать общественный порядок, они хотели вызвать страх и панику. Соответственно все эти убийства, которые они совершали, они совершали именно с целью посеять страх и ужас. Именно это и отличает терроризм от другой какой-либо деятельности. От простых серийных убийств, к примеру».

Формально дело БТО раскрыли в 2006-м. На самом деле, все закончилось на два года раньше у ямы недалеко от поселка Заходское. Сюда когда-то сбросили тела Алексея Головченко и Ростислава Гофмана — двух членов банды, заподозренных в предательстве. После убийства оставшиеся в живых шли молча. И в электричку садились уже поодиночке.

Евгений Вышенков, заместитель директора Агентства журналистских расследований: «Каждый из них, говорил Костраченко, думал о том, кто будет следующий и где в следующем месте будет яма. Это не значит, что после этого они прекратили общаться или прекратили выходки. Но внутри все уже было закончено».

Журнал, который издавали осужденные, они точно назвали «Запах ненависти». Который, кажется, сопровождал их повсюду. На кадрах из архива банды — обычные развлечения экстремистов. В свободное от убийств время.

Евгений Вышенков, заместитель директора Агентства журналистских расследований: «Когда они ходили по улице Марата, он мне рассказывал о том, что можем на этого напасть, а можем на этого. Вершители судеб — вот наслаждение. Ну, а на Марата они в данном случае напали на корейца. А могли на нас с вами. Мало ли что с нашими лицами не то».

После задержания многие из считавших себя сверхлюдьми превратились в обычных молодых ребят, которые начали давать показания, еще не дойдя до кабинета следователя. А чуть позже во всех подробностях, словно играя, они на месте описывали десятки нападений и убийств.

У БТО уже появились последователи. В мае Городской суд вынес приговор . Почерк тот же: анонимность, жестокость, конспирация. Объединяет две группы и возраст участников — около 20. Более взрослые националисты описывают эту ситуацию в медицинских терминах.

Роман Зенцов, лидер патриотической организации: «Есть эритроциты, а есть лейкоциты. Это тельца, которые нападают на чужеродные тела и начинают борьбу с ними. И посредством либо своего уничтожения (как у пчел) есть солдаты, которые жалят и знают, что погибнут. Знают, что они уйдут на срока по 25 лет, но они не могут по-другому. Это природа».

По мнению бывшего чемпиона по боям без правил, появление автономных националистических групп диктует время. Когда легальная политика почти мертва, радикальный протест выходит на улицы.

Роман Зенцов, лидер патриотической организации: «„Левые“, „правые“ и другие группировки приходят к выводу что мишени у них одни. Это серьезная ситуация, хорошего в этом мало. Это идет расшатывание государства. Такая ситуация может привести к мятеж-войне» .

С этим отчасти согласны и многие эксперты. Энергия тех, кому нет 20, требует выхода. А рецепты изменения этого мира к лучшему часто оказываются слишком простыми.

Пять лет назад петербуржцев чуть ли не еженедельно ждали страшные новости: то тут, то там нападали на иностранцев - сенегальцев, нигерийцев, камерунцев, корейцев. Кого-то убивали, кого-то врачам чудом удавалось вытащить с того света. Северную столицу уже частенько стали именовать столицей фашистской.

Банду, которой руководили Дмитрий Боровиков и Алексей Воеводин , долго не удавалось поймать: молодые поборники чистоты расы здорово конспирировались. У их группировки даже не было названия, не то, что у предшественников, - «Шульц -88» и Mad Crowd. Кстати, Дмитрий и Алексей входили в последнюю, а Воеводин за участие в ней даже сел в тюрьму в 2005 году. Но еще за два года до этого соратники решили, что просто нападать на иностранцев с другим цветом кожи - мало, их надо убивать. И собрали свою свору. В ней действовали строгие правила: всегда носить при себе нож и газовый баллончик, вести здоровый образ жизни, отдавать деньги в общий бюджет.

Банду взяли только при помощи петербургских журналистов. Они перешерстили все ультраправое подполье и наконец вышли на одного из членов группировки - Андрея Костраченкова . Бывшему оперу уголовного розыска, а ныне заместителю директора Агентства журналистских расследований Евгению Вышенкову удалось его разговорить.

Встречались с ним два месяца в кафе, беседовали о «Майн Каймпф» и прочих вещах, - рассказал он. - А потом он прямо спросил: «Ты ведь хочешь знать об убийствах?» И начал рассказывать. Он хотел похвастаться, считал себя героем.

Вскоре милиция взяла всю банду, кроме Дмитрия Боровикова: его застрелили при задержании. Неонацисты не только не отрицали своего участия в преступлениях, но и брали на себя чужие: например, громкое убийство таджикской девочки Хуршеды Султоновой. Но в итоге им вменили причинение смерти только шести людям. Остальное - покушения, разбой, бандитизм, незаконный оборот оружия.

Перед присяжными предстало в итоге четырнадцать человек. Двоих оправдали - их участие в преступлениях доказано не было. Двенадцать признали виновными. Алексея Воеводина и Артема Прохоренко , на счету которых по четыре убийства, приговорили к пожизненному заключению. Остальные участники банды получили от двух до восемнадцати лет колонии, правда, четверо будут отбывать наказание условно. Кстати, Андрей Костриченков , благодаря которому взяли группировку, получил восемь лет.

Чтение приговора закончилось выкриками полутора десятка товарищей подсудимых, сидевших в зале. Их было легко опознать по характерным татуировкам. У одного, например, на шее выколот знак СС, вдобавок на нем была футболка с портретом Гитлера . Фюрером увлекалась и юная девушка в синей кофте с натянутым на глаза капюшоном: пока судья читал приговор, она развлекалась тем, что рисовала в блокнотике лик с косой челкой и короткими усиками.

Артем, Леха! Мы с вами! Увидимся в Валгалле! - проорал парень с эсесовской наколкой, едва судья закончил процесс.

Мы довольны теми сроками, которые получили подсудимые, - сказала гособвинитель Наталия Цепкало. - Хотя понятно, что защита будет оспаривать приговор.

КОНКРЕТНО

Хроника нападений

Первой жертвой группировки стал в 2003 году нигериец Омордион Лоуренс . Ему нанесли 32 удара ножами, но он чудом выжил. А вот корейца Ким Хен Ека убили. Затем Воеводин и Боровиков решили устроить показательную казнь двух своих приятелей, которые были в курсе дел банды, - Ростислава Гофмана и Алексея Головченко . Их увезли в лес под Заходским, Боровиков расстрелял парней из арбалета, а остальные добили ножами. Самое громкое убийство произошло в июне 2004 года - тогда Артем Прохоренко, отвечавший в банде за деньги и оружие, через дверь расстрелял известного ученого-этнографа Николая Гиренко , эксперта в области межнациональных отношений, которого часто просили сделать судебные экспертизы. Он, кстати, был экспертом и в деле группировки Mad Crowd. Затем были сенегалец Самба Лампсар, застреленный из обреза, водитель-частник Рашид Суюмов из Узбекистана , которого убили из нагана, чтобы забрать у него мобильный телефон и магнитолу.

Смотрите фоторепортаж:

«Секс отнимает силы, столь необходимые для борьбы».

«Сделано в России».

«Такой террористической группы не было в России, начиная с 20-х годов прошлого века».

«Таджикская девочка».

«Я больше не вернусь никогда…»

«Гиренко, Ханга, Сванидзе, Познер, далее везде…»

«Ружье выстрелило».

«ДИМА + АНЯ».

P. S.